Склонив седую голову на бок, старичок произнес:

— Так-с, так-с… Значит, предполагаемая дата зачатия была вчера. Прибавим к этому двадцать недель беременности, опять же, если ребенок будет иметь ипостась василиска, — уточнил он. — И получаем… Первый день пятой луны.

— Первый день пятой луны? — не поняла я. — Это как?

— Наше времяисчисление немного отличается от земного, — пояснил Инар. — Я позже объясню тебе, родная.

— Спасибо, Сэндр. Ты свободен.

Отпустив лекаря, отец поднялся из кресла, и направился к книжным стеллажам за новой порцией исторических талмудов.

Инар, воспользовавшись отсутствием новоиспеченного тестя, присел рядом со мной, и осторожно взял за руку.

— Как ты себя чувствуешь? Не устала? Хочешь, провожу тебя в комнату?

— Нет, Инар. Спасибо, но я лучше побуду здесь. Хочу быть в курсе всех событий.

— Хорошо, но если тебе что-то понадобиться, то сразу говори.

Мужчина медленно поглаживал большим пальцем мою ладонь, задумчиво глядя на стол. Такой простой, ничего не выражающий жест вызывал у меня целую лавину эмоций, заставляя вспоминать все те счастливые моменты близости, что были между нами.

На глаза невольно накатились слезы, и я, отвернувшись, попыталась украдкой их стереть. Инар, все же заметив это, взял мое лицо в свои горячие ладони и, нахмурившись, аккуратно стер влажные дорожки со щек.

— Почему ты плачешь, родная?

С трудом переступив через себя, я все же убрала руки Инара от своего лица и немного отодвинулась, тихо произнося:

— Все в порядке. Просто эмоции. Наверное, из-за беременности. Инар продолжал наседать.

— Но я же вижу, что что-то не так. Ты плачешь из-за нас?

И тут я взорвалась. Соскочив с дивана и склонившись над василиском, прокричала прямо ему в лицо:

— Да! Да я расстроена из-за нас, а точнее, из-за тебя! Потому как, несмотря на все то, что ты натворил, я все еще продолжаю любить тебя! И каждое твое прикосновение заставляет сердце сжиматься от боли! Черт, да никто не делал мне так больно, как ты!

В слезах я выбежала из библиотеки, и рванула, куда глаза глядят, оставив ошарашенного василиска в одиночестве.

ИНАР

— … Черт, да никто мне не делал так больно как ты!

Подобрав юбки длинного платья, Анита, всхлипывая, выбежала из комнаты. Подорвавшись, я уже было рванул за ней, но голос Лерона остановил меня в полушаге от двери.

— Постой, Инартан. Оставь девочку, ей сейчас лучше побыть одной.

Не сумев сдержать эмоции злости и раздражения, я выпалил:

— Во-первых, прекрати называть меня полным именем. Ты знаешь, я этого не люблю. А во-вторых, позволь я сам разберусь, как вести себя со своей невестой.

Опустившись обратно в кресло, Лерон, не отводя от меня усталого взгляда, похлопал по соседней сидушке, приглашая присесть рядом.

— Ну, раз разговор у нас пошел так, то скажи, — выражая некую иронию, мой бывший учитель улыбнулся одним уголком губ, — Анита вообще знает, что она твоя невеста?

— Знает! К тому же это не твое дело, мы как-нибудь сами разберемся, — ответил я, а сам с досадой подумал о том, что Лерон прав. И все эти слова о будущем браке, которые я говорил Аните, на данный момент так и остались просто словами. Надо бы действительно подумать над тем, как сделать ей предложение.

После моих слов он, вмиг растеряв всю иронию, жестким тоном произнес:

— Вот тут ты ошибаешься. Это, в первую очередь, МОЕ дело, потому что Анита моя дочь!

Я не удержался, и по-мальчишески фыркнув, закатил глаза.

— И сколько же она знает тебя как отца? Сутки? Да и то меньше.

Лерон раздраженно покачал головой.

— Ну, тебя как жениха она знает не дольше. Если ты, вообще хотя бы додумался сделать ей предложение, — устало потерев глаза, отец Аниты сгорбился, состарившись на добрую сотню лет, и добавил. — Послушай, мне плевать, что ты натворил в гробнице. Мы все совершаем ошибки, но сейчас имей силы и совесть все исправить.

Сдавшись, я подошел к нему, и сел рядом.

— Да пытался. Но наворотил такого, что она никогда меня не простит, — сокрушался я, уронив голову на ладони.

Спустя почти минуту молчания, Лерон вдруг сказал:

— Простит. Как бы мне это было не прискорбно осознавать, но девочка тебя любит. А если любит, то точно простит. Просто постарайся дать ей уверенность в своих действиях и словах. А главное, больше никогда не разбивай сердце.

— Если бы только она не отталкивала меня. Если бы позволила быть рядом… Мне уже даже не важно, в качестве кого. Мужа, друга… Лишь бы не видеть этого холода в ее глазах.

— Не дави на нее. Позволь разобраться в своих чувствах к тебе, и она сделает правильный выбор. А ты просто будь рядом, укрепляя ее веру в твою любовь.

Подняв на Лерона взгляд, я со всей серьезностью поблагодарил:

— Спасибо. Правда, спасибо за эти слова. Я знаю, что ты не в восторге от такого мужа для своей дочери как я. Потому эта поддержка дает мне куда большую надежду на то, что я все же когда-нибудь смогу вернуть любовь твоей дочери.

— Эх, Инар, Инар… Ты нравишься мне как человек, и мне было приятно обучать тебя в годы юношества. Но я прекрасно помню, как женщины бросались на тебя, и сколько фавориток побывало в твоей постели, начиная от простых служанок, и заканчивая самой племянницей императрицы, — Лерон усмехнулся. — Вот же тогда шуму поднялось. Твой отец даже подумывал женить тебя на этой девочке. Пока не узнал, что невинности она лишилась задолго до того, как поддалась твоему обаянию.

Вернув серьезное выражение лица, отец Аниты продолжил:

— В общем, я опасаюсь лишь того, что вскоре Анита надоест тебе и, начав искать интрижки на стороне, ты вновь разобьешь ей сердце. И уж тогда, поверь, я не посмотрю на то, что ты сын императора!

Я улыбнулся, думая о том, что Лерон не понимает даже сотой доли моих чувств к его дочери.

— Я не любил ни одну из тех женщин, Лерон. И каждая знала, что не получит ничего большего, чем пара ночей, проведенных вместе. Лишь Елене я обещал быть верным, но ты прекрасно помнишь, как она поступила со мной. А Анита… Я с радостью отдам свою жизнь за одну лишь ее улыбку.

Поднявшись из кресла, Лерон отправился к выходу из библиотеки. Обернувшись у самых дверей, он сказал:

— Хорошо, если так. Я надеюсь на твою порядочность, Кара-Ларген, — повернув позолоченную ручку двери, Лерон добавил, — я поговорю с Анитой, и постараюсь подтолкнуть ее к тому, чтобы она перестала сторониться тебя. А ты, надеюсь, догадаешься сделать девочке предложение, как положено.

На этом Лерон вышел, слегка хлопнув дверью, а я стал думать над тем, где бы мне раздобыть обручальное кольцо…

Из-за слез, застилающих глаза, я не заметила, как оказалась на небольшом балкончике. Сквозь резные золоченые перила вовсю гулял теплый полуденный ветерок, треплющий волосы и подол платья. Опустившись на гладкий каменный пол, я попыталась успокоиться и стереть соленые капли со щек и шеи, думая о том, что расхваленный целебный настой в этот раз совсем не сработал. Видимо, душу даже самым волшебным чаем не вылечить…

Что, вот ну что мне теперь делать? Выйти замуж за Инара, родить дочь, и если выживем, то каждый день, находясь рядом с ним, умирать от любви, проявление которой я сама себе не могу позволить? Или попросить отца спрятать меня куда-нибудь подальше, чтобы василиск не смог найти.

Ни один из этих вариантов меня не устраивает. В первом случае я даже представить себе не могу, как жить вместе, при этом, не проявляя друг к другу никаких чувств. Но и лишать ребенка отца я тоже не стану, потому что это просто бесчеловечно. Хотя, о чем я думаю… Может и не придется делать никакого выбора, если в течение пары месяцев нас всех тут перебьют как изменников империи, или же как жертвенный скот.

Погрузившись в свои невеселые мысли, я упустила тот момент, когда на балконе появился Лерон, и даже вздрогнула от неожиданности, заметив перед собой пару мужских ног, облаченных в брюки и мягкие домашние туфли.