– Громыхало!.. Громыхало!
Вскоре снизу донесся такой же сильный, разве что сиплый пропитой голос:
– Здесь я…
– Громыхало! – крикнул он ликующим голосом. – Надень свой лучший панцирь!.. Оседлай лучшего из коней!.. Пусть Вехульд подберет десяток воинов с чистыми рылами. Таких, которые еще не падают с коней.
Из тумана громыхнуло, как будто морская волна ударила в бревенчатую стену:
– Как скажешь, рекс. Куда едем?
– К Свену, – ответил Фарамунд так же счастливо. – К Свену из Моря.
– Ого, – сказал Громыхало. – Как скажешь, рекс.
Похоже, в тумане он едва не свалился через порог. Фарамунд услышал сдавленное ругательство, сильный удар по столбу, то ли кулаком, то ли лбом, затем шлепающие шаги по мокрой земле.
Перед поездкой Фарамунд раздал все доспехи и все оружие, захваченное в крепости. Даже Громыхало удивился, зная обычную жадность рексов, да и запас надо бы иметь, но Фарамунд отмахнулся: его лучшая дюжина должна быть вооружена и одета как лучшие из знатных франков.
В конюшне пересмотрели коней, отобрали тоже самых лучших. Фарамунд придирчиво осмотрел своих людей, объехал маленький отряд со всех сторон. Во главе на крупных конях сидели Громыхало, Вехульд и молодой Унгардлик, что рвался в неведомые дали. За ними угрюмый богатырь Фюстель, отважный Арморис, который называл себя готом, да и все остальные, уже известные по доблести, отваге и воинской силе.
Фарамунд засмеялся:
– Трудно представить более славный отряд!
Кони понеслись споро, туман рассеивался, день выдался на редкость ясный. Солнце сожгло остатки тумана первыми же лучами. Воздух стал настолько чистый и прозрачный, что оторопь брала от непривычки: уже отвыкли видеть до самого горизонта, да еще так отчетливо!
Фарамунд несся впереди отряда. Ветер трепал его длинные черные волосы, слишком длинные для франков. Сам он слегка наклонился вперед в жадном нетерпении, глаза прощупывали горизонт…
Кони обогнули лес, крепость Свена выдвинулась как на ладони. Теперь Фарамунд сразу оценил, что кустарник не вырублен, можно подкрасться под его прикрытием прямо к стенам. Ров не заполнен водой, а вал осыпался, можно одолеть, не слезая с коня. Да и стражи слишком сонные, таких легко захватить врасплох…
Он подумал с удивлением, что раньше это просто не приходило в голову. А сейчас замечает все уязвимые места и словно бы привычно намечает места для быстрого захвата этой слабенькой крепости.
– Кто такие? – закричали из башенки на крыше. Затем, приглядевшись к всаднику в дорогих доспехах: – А, это ты, Фарамунд?.. Погоди, сейчас доложу хозяину.
Фарамунд крикнул ему вдогонку:
– Помни, своему хозяину!
Громыхало спросил насмешливо:
– Боишься, что пошлет навоз возить?
– Не хочу неприятностей даже для него, – огрызнулся Фарамунд. – Иначе должен буду вбить ему эти слова в глотку вместе с выбитыми зубами… и тогда все нарушится.
– Все ли?
Глаза старого воина смеялись. Фарамунд невольно раздвинул губы в усмешке:
– Не все, но все-таки…
– Ты в самом деле надеешься уговорить ее переехать к тебе?
Слышно было, как перекликаются в доме и даже во внутреннем дворике. Звенело железо. Потом из башни крикнули:
– Проезжайте! Вас двенадцать? Остановитесь посреди двора. Помните, что сорок лучников будут наготове.
Ворота отворились, Фарамунд молча пустил коня вперед. Всадники за ним ехали гордые, все в доспехах, хоть и разных, но все же не оборванцы, а кони под дорогими попонами, уздечки не тряпочные, а красивые, кожаные, с медными бляшками. Лучники лучниками, но все равно от маленького отряда веяло силой, уверенностью.
Во внутренний двор перед домом Свена высыпала челядь. Видимо, слух о прибытии именно Фарамунда разлетелся, как черепки от разбитого горшка. За перилами галереи второго этажа показались молоденькие девушки. Глаза их горели от любопытства, Фарамунд чувствовал их обжигающие взгляды, испуганные и завлекающие одновременно.
Он остановил коня перед домом. На крыльцо вышел Свен. Еще более погрузневший, волосы всклокочены, снова в них солома, словно с первой встречи ни разу не встряхнулся. Как нарочито, вышел в затрапезной одежде, в руке обглоданная кость с остатками мяса.
Не глядя, швырнул ее псам, смерил Фарамунда недружелюбным взглядом:
– И что тебе здесь надо?.. Вспомнил, что не закончил чистить конюшню?
Фарамунд ощутил, как тяжелая кровь прихлынула к шее, поднялась и окрасила лицо, ударила в голову:
– Свен, не забывайся!
– Ты о чем? – спросил Свен насмешливо.
– Иначе я напомню тебе, зачем ты послал со мной Теддика, – предостерег Фарамунд.
Лицо Свена чуть дернулось, в глазах вроде бы мелькнул страх, но в следующее мгновение он надменно выпятил нижнюю челюсть:
– Зачем?
– Он сказал, что ты велел ему убить меня, – четко ответил Фарамунд. – Ножом. В спину!
Свен дернулся, с губ сорвалось злобное:
– Чертов ублюдок!
– Он не предал тебя, Свен, – сказал Фарамунд горько. – Он был верен тебе до конца. Но он умер.
– Его убил ты?
– Неважно. Главное, теперь я свободен от клятвы верности тебе. И моя клятва, когда я обещал не поднимать на тебя оружия, которое ты мне дал, ныне недействительна. Ты все понял?
Он смотрел на Свена с холодной свирепостью. Свен отступил на шаг. Мужчины за его спиной взялись за рукояти мечей. Слышно было, как хлопнула дверь, кто-то вышел из дома, расталкивая вооруженных людей. Это был Тревор, похожий на взъерошенного вепря. Прикрыв глаза, взглянул на Фарамунда. На его лице отразилось колебание, все-таки совсем недавно он советовал перерезать ему горло.
– До нас дошли слухи, – сказал он, – что с крепостью Лаурса что-то…
– Что-то? – удивился Фарамунд. – Я бы так не сказал. Просто крепость поменяла хозяина. Теперь она моя.
Словно холодный ветер пронесся через двор, мгновенно стер улыбки и ухмылки. Фарамунд с высоты седла оглядывал крепость, разом замечая, кто где стоит, сколько оружия.
Тревор спросил:
– Это все люди, что у тебя остались?
Фарамунд усмехнулся:
– Лаурс защищал крепость так же, как ее защищает Свен из Моря. Я потерял одного человека, а семеро было ранено. Еще один утонул в подвале, где разбил бочку с вином и захлебнулся. Наемники, которые служили Лаурсу, сейчас служат мне. Правда, теперь их осталось шестьдесят четыре… Но если учесть, что было семьдесят…
Его улыбка была похожа на волчий оскал. Громыхало поигрывал огромным боевым молотом. По левую руку Фарамунд держался Вехульд, его смуглая рука щупала рукоять боевого топора, нежно гладила, словно обещала вот-вот крепко ухватить в обе ладони.
– Зачем ты приехал?
Фарамунд искоса посматривал наверх, стараясь уловить появление Лютеции. Вздрогнул от громкого голоса. Тревор смотрел исподлобья, ждал ответа.
– Крепость, которую построил Лаурс, – заявил Фарамунд. – побольше этой! И защищена надежнее. К тому же я думаю укрепить ее еще… Да, основательнее. Потому я приехал, чтобы… чтобы пригласить господ Тревора и Редьярда… с их людьми… в мою крепость!
Во дворе громко ахнули. Всюду, куда он смотрел, видел раскрытые рты. Свен выпучил глаза, побагровел. Тревор отшатнулся, впился глазами в этого странного человека на рослом жеребце.
– Зачем? – спросил он в упор.
– Вам там будет защищеннее, – ответил он. Спохватился, добавил торопливо, – Не вам, а госпоже Лютеции. Сейчас очень неспокойное время!
Фарамунд чувствовал на себе взгляды как своих людей, так и всей челяди Свена и его воинов. Колко и неприязненно смотрел красавец Редьярд. Тревор нахмурился, сказал с колебанием в голосе:
– Надо узнать и мнение самой госпожи Лютеции.
Все чувства Фарамунда были обострены, он чувствовал малейшее движение воздуха, словно сидел с содранной кожей. Глаза его замечали искорки на крыльях пролетевшей над конюшней стрекозы, а в голосе старого воина с удивлением уловил нотку сомнения.
Он ощутил ее приближение задолго до того, как Лютеция подошла к краю перил. Он чувствовал, как она открыла дверь, это на том конце галереи, потом ноздри уловили ее запах… или тень запаха, что усиливался, до тех пор, пока у перил не возникла ее легкая фигура.
