Гигант, что сидел под деревом, поднялся неспешно, но меч сразу же холодно блеснул в правой руке, левая скользнула в ременные петли широкого щита. Он сделал шаг, преграждая дорогу самому опасному, как он считал, и Фарамунд поспешно остановился. Корнуган не сделал ни одного лишнего движения, что говорит о воинском опыте, а то, что он выбрал себе в противники именно его, рекса, тоже выдает опыт и смекалку…

Мечи сшиблись, звон, полетели искры. Фарамунд рубился быстро, гиганты всегда уступают в скорости, меч в его руке то и дело опережал движения гиганта, но тот дрался умело, скупыми движениями парировал удары, наступал, Фарамунд ощутил, что отступает, а под ноги попадается всякая дрянь, стоит же хотя бы пошатнуться…

На широком лице Корнугана появилась злая усмешка. Голова как валун, глаза упрятаны под нависающими костями, такими толстыми, что молотом не разбить, а огромные, как бревна, руки умело подставляют щит, взмахивают мечом, снова щит, меч, а он отступает, отступает, под подошвами скользит грязь…

Фарамунд вперил взгляд через плечо гиганта, крикнул нетерпеливо:

– Да бей же!

Корнуган, как ужаленный, повернулся, моментально прикрываясь щитом, а лезвие меча Фарамунда почти сразу пошло вперед, вонзилось в левый бок. Корнуган, не обнаружив никого за спиной, так же быстро повернулся, но опоздал: Фарамунд нажал, руку дернуло, он чувствовал, как неохотно раздвинулись толстые ребра, затем толчок, он поспешно отскочил, меч выдернул с огромным усилием.

Гигант тяжело шагнул за ним, из широкой раны струей хлестала кровь. Глаза широко раскрылись:

– Ты… Это подло!.. Не по правилам…

Дыхание с таким усилием вырывалось из груди Фарамунда, что он сам едва услышал свои слова:

– Пошел в ад!.. Правила… Ты вдвое сильнее… Я только уравнял… силы…

Корнуган замахнулся, Фарамунд отскочил. Несколько мгновений гигант пытался сразить его, даже отбросил щит, Фарамунд отступал, уворачивался, а когда заметил, что Корнугана уже шатает от потери крови, быстро шагнул навстречу, принял его меч на щит, а сам коротко и страшно ударил горизонтально.

Хрястнули кости, огромная голова скатилась с плеч. Из обрубка шеи брызнули пузырящиеся струи горячей крови. Тело замедленно рухнуло навзничь, а Фарамунд прислонился спиной к дереву, жадно хватал широко раскрытым ртом воздух.

На поляне шел кровавый жестокий бой. Франки с воплями торопливо рубили тех, кто успел схватить оружие и кто не успел. На поляне звенел крик, железо звонко лязгало, люди падали, обливаясь кровью.

Фарамунд, почти не переведя духа, метнулся к единственному бревенчатому домику. В тот момент, когда он собирался толкнуть дверь, та распахнулась, и он пихнул, как ему показалось, надвигающуюся скалу.

Навстречу шагнул, как-то боком и пригибая голову, массивный человек. Они буквально ударились друг о друга, но когда незнакомец разогнулся, дрожь пробежала по телу Фарамунда. Это оказался гигант, второй гигант, явно – брат, который Настион. Понятно, почему выдвинулся боком: широкие плечи застряли бы в проходе.

Голова огромная, как пивной котел, широкие скулы, синие глаза, что посмотрели на Фарамунда с брезгливым презрением.

Фарамунд, яростно крикнул, его меч описал полукруг, Настион уклонился с неожиданной ловкостью. Лезвие впилось в балку. Фарамунд дернул на себя, но опоздал: кулак Настиона метнулся вперед, руку ожгло болью. Фарамунд отпрыгнул, меч остался торчать в дереве, а гигант шагнул вперед.

– Умри! – страшно вскрикнул Фарамунд.

Он прыгнул вперед, Настион распахнул руки, они сцепились, обхватив друг друга. Фарамунд напрягся, его сжимало как стальными тисками. Он попробовал приподнять Настиона, но ощутил, как его собственные ноги оторвались от земли. Он стискивал руки изо всех сил, мышцы трещали, а в голове стучало как молотками, разбивая череп изнутри.

Настион взревел, Фарамунд в последнем усилии сжал руки, хватка гиганта словно бы стала слабее. Фарамунд сдавил еще, гигант захрипел, и вдруг на голову Фарамунда плеснуло теплым. Он вскинул голову, в глазах стояла красная пелена, колыхалась, а во рту стало солоно.

Он не разжимал рук, чувствуя мощь, услышал треск и хруст костей. Тело обмякло. Он расцепил пальцы, его раскачивало, а вокруг возникли тени, слышались голоса.

Непослушными пальцами смахнул кровь с лица. У ног лежал этот гигант, лицо красное, глаза вылезли из орбит, а распахнутый рот залило пузырящейся кровью. Красные пятна были также на груди и на земле.

Сбоку кто-то заорал восторженно:

– Рекс!.. Рекс голыми руками удавил Настиона!

– Рекс, – послышался другой голос, – да такое… чтобы кто-то на свете…

– Рекс! – завопили голоса. – Рекс!

Деревья раскачивались, земля колыхалась, приподнималась и опускалась, словно морские волны. Фарамунд ощутил, как его поддержали сзади, резкий голос Вехульда врезался в уши:

– Ну, рекс… Я знал, что ты с мечом как бог…

– Ну? – прохрипел Фарамунд.

– Но чтобы вот так… голыми руками? Сила на силу? Самого Настиона?

– Лютеция, – вырвалось у него сиплое из глубины души, – Лютеция…

Вслепую он двинулся в темный проем. Вехульд бесцеремонно ухватил его за плечо:

– Там ее нет. Савигорд оставил братьев прикрывать бегство, а сам в одиночку увез ее в свою крепость! Перекинул через седло и увез.

Фарамунд вскрикнул от боли и отчаяния.

– Куда? Где эта крепость?

– Рядом, – заверил Вехульд. – Завтра уже будем под ее стенами. А то и сегодня можем. Послать за войском? Мы теперь любую крепость как муравьиную кучу…

Унгардлик отвертелся от поездки за войском, для этого есть надежные ребята из самых молодых, а сам помчался во главе отборного отряда к крепости Савигорда.

Конь нес Фарамунда через лес, как чугунную статую. Ветки трещали, щеку расцарапало. Вехульд проламывался по кустам вблизи, старался не выпускать рекса из виду. Фарамунд слышал его возбужденный голос, что Настиона да чтоб голыми руками, да это ж надо кем быть… в ушах звенело, голос истончался до комариного писка, пропадал, зато лесная тропа глухо отзывалась под крепкими конскими копытами.

Над головой проносились ветви, пытаясь рвануть за волосы, потом невесть откуда вынырнул Унгардлик.

– Уже скоро! – донесся его возбужденный голос. – Как только минуем вот тот лесок… Там дорога вдоль реки, а дальше – сама крепость!.. Но это в самом деле – крепость!

Начинало темнеть. К вечеру небо слегка очистилось, запад горел алым. Небосвод залил зловещий пурпурный свет, медленно переходил в багровый, словно за хрустальным сводом гасли угли исполинского костра.

Долина распахнулась разом, словно сорвали занавес, закрывающий половину мира. По ту сторону леса тянулось зеленое ровное поле, затем выгибалось крутым горбом, похожее на спину разъяренного кота, а на самом верху стояли залитые победным пурпурным светом высокие стены бурга.

Сердце Фарамунда оборвалось, во рту стало сухо и горько. Вместо уже привычных двух-трех наспех поставленных домов, окруженных неровным и подгнившим частоколом, этот бург из настоящего камня. Неведомо, откуда брали эти глыбы, может быть, из древних каменоломен, что уже ушли под землю, ведь здешние болота жадно глотают все… но высокие здания сложены целиком из настоящего камня! Забор, правда, из толстых бревен, идет по кругу, все это вдобавок окружено глубоким рвом…

Если бы лето было сухое, жаркое, можно бы еще достать забор горящими стрелами, одним препятствием меньше, но в сыром воздухе вот-вот начнут плавать рыбы, одежда промокла, а легкие скоро вовсе превратятся в жабры.

Стиснув зубы, он дал знак Унгардлику не выдвигаться из леса. Надо что-то спешно придумывать, но в черепе ничего, кроме глухого отчаяния. Холм выглядит зеленым, но вряд ли его насыпали искусственно. Если присмотреться, заметны угловатости, где каменная порода выходит на поверхность. Самого камня не видно под ветками укоренившихся кустов и зарослей плюща, но там внизу камни, настоящие камни…