— С какой стати?

— В обмен на Фудзико. — А?

— Райко дала нам ключ: гайдзины не такие, как мы. Они предпочитают спать всегда с одной и той же женщиной. Помоги Райко понадежнее завлечь его в их сети, тогда он станет твоим ручным псом, потому что ты будешь его незаменимым посредником. Завтра скажи ему, что даже хотя ты очень зол на солдат, это была не его вина. Поэтому с огромным трудом ты проник в Ёсивару и договорился, что Фудзико будет ждать его завтра вечером и «прошу прощения, Тайра-сама, мне было бы легче устраивать эти свидания, если бы у меня была настоящая европейская одежда, чтобы проходить через заставы и так далее». Давай ему девушку или не давай, подцепи его на этот крючок и крути им как хочешь. А?

Хирага тихо засмеялся.

— Лучше тебе остаться здесь и не ходить в Киото, твой совет слишком ценен.

— Кацумату необходимо предупредить. Теперь, эта чужеземная женщина?

— Завтра я узнаю точно, где она живет.

— Хорошо. — Ветер усилился, и порыв пробежал по дому, потрескивая бумагой на деревянных рамах; пламя масляной лампы затанцевало. Ори смотрел на него. — Ты её видел?

— Нет ещё. Слуги Тайры, мерзкое китайское отребье, не говорят ни на одном языке, который бы я понимал, поэтому у них я ничего не смог выяснить, но самое большое здание в Поселении принадлежит тому человеку, чьей женой она должна стать.

— Она живет там?

— Я не уверен, но... — Хирага вдруг замолчал: новая неожиданная мысль ворвалась в его сознание. — Послушай, если они меня примут, я смогу бывать где угодно, смогу выведать все об их обороне, подниматься на борт их военных кораблей и...

— И в одну из ночей, — тут же продолжил Ори, опережая его, — нам, возможно, удалось бы захватить один из них или потопить.

— Да. — Лица обоих осветились при этой мысли, пламя лампы трепетало, отбрасывая причудливые тени.

— Если будет подходящий ветер, — тихо сказал Ори, — южный ветер, как сегодня, с помощью пяти или шести сиси и нескольких бочонков масла, заранее расположенных на нужных складах... даже это не обязательно: мы сможем изготовить зажигательные заряды и устроить пожар в Ёсиваре. Ветер погонит пламя на деревню, а с неё огонь перекинется на Поселение и сожжет его дотла! Neh?

— А корабль?

— В суматохе мы на веслах подберемся к самому большому. Мы бы могли это сделать с легкостью, neh?

— Не с легкостью, но какая победа!

— Сонно-дзёи!

Четверг, 16 октября

— Войдите! А, доброе утро, Андре, — сказала Анжелика с теплотой, выдававшей её обеспокоенность. — Вы очень пунктуальны. У вас все хорошо?

Понсен кивнул, закрыл дверь маленькой комнатки на первом этаже французской миссии, соединявшейся с её спальней и служившей ей будуаром, вновь поражаясь её внешнему спокойствию и способности говорить о пустяках. Он вежливо склонился над её рукой, легко коснулся её губами, потом сел напротив. Комнатка была бедной, несколько старых стульев, кушетка, письменный стол, оштукатуренные стены, несколько дешевых написанных маслом картин современных французских живописцев Делакруа и Коро.

— Армия приучила меня: пунктуальность в ряду добродетелей стоит на втором месте после святости.

Она улыбнулась его шутке.

— Л-ла! Я и не знала, что вы служили в армии.

— Меня призвали на год в Алжир, когда мне было двадцать два года, после университета, — ничего особенно выдающегося, просто помогал подавить одно из их нескончаемых восстаний. Чем скорее мы полностью покончим с подстрекателями и аннексируем всю Северную Африку, сделав её французской территорией, тем лучше. — Он рассеянно махнул рукой, отгоняя мух, и внимательно посмотрел на неё. — Вы выглядите ещё прекраснее, чем всегда. Ваше... ваше состояние идет вам.

Её глаза потеряли свой цвет и холодно блеснули, как кремень. Она плохо провела последнюю ночь: кровать в этой неопрятной, жалкой комнатке была неудобной. В самый глухой предрассветный час её тревоги взяли верх над её самообладанием, и она сильно разнервничалась по поводу того, что так поспешила, оставив свои апартаменты рядом со Струаном и весь тамошний комфорт. С восходом солнца настроение у неё не улучшилось, и ею опять овладела та же всепоглощающая мысль: мужчины — причина всех её бед. Месть будет сладостна.

— Вы имеете в виду мое будущее состояние замужней женщины, да?

— Разумеется, — ответил он после едва уловимой паузы, и она спросила себя, что с ним такое и почему он был так груб и выглядел так отрешенно, совсем как вчера вечером, когда музыка звучала, словно заводная, без той страстности, какую он обычно вкладывал в неё. Под глазами у него образовались темные круги, и черты лица как бы заострились.

— Что-нибудь случилось, мой дорогой друг?

— Нет, дорогая Анжелика, ничего, ничего совершенно. Лжец, подумала она. Почему все мужчины так много лгут,

и другим, и самим себе?

— Все получилось удачно?

— Да и нет.

Анжелика встревоженно наблюдала за Андре.

— Да и нет, Андре? Что это значит?

— Да, у них есть такое лекарство, но нет, вы пока не можете его получить, потому что вам...

— Но почему, почему они...

— Mon Dieu, наберитесь терпения, тогда я смогу рассказать вам все, что услышал от мамы-сан. Вы пока не можете его получить, потому что его нельзя принимать раньше, чем на тридцатый день, потом ещё раз на тридцать пятый, кроме того, это лекарство — настой из трав — необходимо каждый раз готовить заново, чтобы оно было свежим.

— Тридцать дней? — полузадушенно проговорила она.

— Да, и прием нужно будет повторить на тридцать пятый. Вы должны все точно подсчитать и...

— А что происходит потом, Андре? Оно действует быстро или как?

— Ради бога, дайте же мне закончить. Она сказала, что да, обычно оно действует сразу же. Иногда бывает, что второй раз пить его необязательно.

— А такого, что я могла бы принять прямо сейчас, нет?

— Нет. Такого лекарства нет.

— Но это-то, оно действует каждый раз? Она подтвердила это?

— Да, — ответила Райко, когда я задал ей тот же самый вопрос. — Девять раз из десяти. Если лекарство не оказывает нужного действия, существуют другие способы.

— Вы имеете в виду врача?

— Да. Лекарство обычно срабатывает, но оно очень дорогое. Я должна заплатить его изготовителю до того, как он даст его мне. Ему необходимо купить травы, вы слышите...

Андре вновь сосредоточился на Анжелике.

— Мама-сан сказала, что оно дает нужный результат, но дорого стоит.

— Дает результат? Всякий раз? И не опасно?

— Всякий раз и не опасно. Но стоит дорого. Ей придется заплатить аптекарю вперед, он должен раздобыть свежие травы.

— О, — произнесла она безмятежно, — тогда, пожалуйста, заплатите за меня, и вскоре я верну вам в три раза больше.

Его губы сжались в тонкую линию.

— Я уже ссудил вам двадцать луи. Я не богатый человек.

— Но сколько может стоить немного лекарства, Андре, самого обыкновенного лекарства? Конечно же, оно не может быть чрезмерно дорогим?

— Она сказала, для такой девушки, которой нужна такая помощь, тайная помощь, какое значение может иметь цена?

— Я согласна, дорогой Андре. — Анжелика отмахнулась от этой проблемы с теплой и дружеской улыбкой, но сердце её ожесточилось против него за подобное торгашество. — Через тридцать дней я смогу заплатить сколько нужно, из того содержания, которое Малкольм обещал мне, но и в любом случае я уверена, я знаю, что вы сумеете достать его, такой добрый и разумный человек, как вы. Благодарю вас, мой дорогой друг. Пожалуйста, передайте ей, что сегодня ровно восьмой день после того, как у меня должны были начаться месячные. Когда лекарство будет у вас?

— Я уже сказал вам, за день до тридцатого дня. Мы сможем забрать его или послать кого-нибудь за ним накануне.

— А... а недомогание? Как долго оно продлится?

Андре чувствовал глубокую усталость, неловкость, а теперь ещё и страшно злился от того, что позволил втянуть себя в эту историю, какие бы многочисленные и устойчивые преимущества она ни сулила в будущем.