КИОТО

Воскресенье, 16 ноября

Уже давно стемнело, когда Ёси и его телохранители, безмолвные и переодетые в неприметную одежду простых солдат, устало пробирались по пустынным улочкам спящей древней столицы, в которой императоры и императорский двор жили веками.

Город строился на китайский манер, с прямыми улицами, которые под прямым углом пересекали поперечные улицы, в центре широко раскинулся Запретный Дворец и его сады и постройки. Только крыши были видны позади его высоких стен — шесть врат в стенах. Ёси тщательно избегал приближаться к нему, не желая встречаться с патрулями Огамы и самураями, охранявшими Врата, и когда он появился, неожиданно для всех, в казармах резиденции сёгуната, он сразу же прошел в свои личные покои и вскоре с благодарностью погрузился в горячую ванну, которая могла вместить восьмерых.

— Сколько у меня воинов в Киото, Акэда? — спросил он. Ноющая боль во всем теле от форсированного марша начала понемногу истекать из него.

С хмурым лицом старый генерал опустился в воду рядом с ним, ванна была метр в глубину. Ванная комната находилась во внутреннем кольце оборонительных укреплений, все прислужницы были отпущены, снаружи выставлены часовые.

— Восемьсот два человека, из которых восемьдесят больны или выздоравливают от ран, все принесли вам присягу, все достойны доверия, все имеют лошадей. Плюс те восемнадцать, что вы привели с собой, — ответил он своим скрипучим голосом, слова, как гравий, терлись и скрежетали друг о друга. Как только Ёси прибыл, Акэда удвоил охрану. Это был жилистый хатамото, вассал, чей род служил клану Торанага много поколений. Сейчас он командовал их гарнизоном в Киото. — Недостаточно, чтобы защитить вас.

— Здесь я в безопасности. — По закону, установленному Завещанием, это была единственная резиденция в Киото, которую можно было защищать, вмещавшая при необходимости пять тысяч человек. Все остальные даймё могли иметь с собой не более пятисот человек, и в любое время в Киото могли находиться не более десяти даймё сразу, их прибытие и отъезд жестко контролировались. Время и слабые Советы старейшин привели к тому, что число воинов сёгуната сократилось до тысячи и меньше. — Вы сомневаетесь в этом?

— Внутри наших стен — нет. Прошу простить, я имел в виду снаружи.

— Союзники? На скольких даймё я могу рассчитывать? Акэда раздраженно пожал плечами.

— Вы поступили совершенно неправильно, подвергнув себя такому риску и пустившись в путь с таким малочисленным отрядом. Ещё опаснее было вам приезжать в Киото. Если бы вы предупредили меня, я мог бы встретить вас и сопроводить сюда. Будь ваш отец жив, он бы запретил столь опас...

— Но моего отца нет в живых. — Губы Ёси сжались в тонкую твердую линию. — Союзники?

— Если бы вы подняли свой собственный стяг в Киото, господин, именно свой и ничей другой, большинство даймё и самураев поспешили бы встать рядом с вами, здесь и по всей стране. Их было бы больше чем достаточно, чтобы силой утвердить все, что вы хотели бы утвердить.

— Это можно было бы расценить как измену.

— А, прошу простить, но правда обычно всегда бывает изменой на вашем уровне, господин, и её очень трудно услышать. — Старое обветренное лицо сморщилось в улыбке. — Правда, если вы поднимете знамя сёгуната — почти никто; те даймё, которые находятся здесь, не объединятся против князя Тёсю Огамы, пока он удерживает в своих руках Врата.

— Сколько самураев здесь у Огамы?

— Говорят, больше двух тысяч, все отборные воины, все удобно размещены в укрепленных казармах вокруг дворца, радом с чисто символической охраной, которая выставлена у наших врат. — Акэда улыбнулся, увидев, как сузились глаза Ёси. — О, все знают, что это против закона, да только никто не напомнил ему об этом и никто ему не воспрепятствовал. Он потихоньку собирал их здесь по десять, по двадцать человек с тех самых пор, как вышвырнул отсюда эту старую лисицу Сандзиро, Кацумату и его сацумских самураев. Вы знаете, что они бежали на лодке в Кагосиму? — Он скользнул глубже в воду. — По слухам, у Огамы ещё от двух до трех тысяч самураев Тёсю в пределах десяти ри.

— А?

— Он все крепче прибирает Киото к рукам, с каждым днём чуть больше, его патрули контролируют все улицы, за исключением банд сиси, которые время от времени затевают драки с любым, кто, по их мнению, недостаточно уважительно относится к сонно-дзёи, особенно с нами и со всеми, кто считается союзниками сёгуната. Они дураки, потому что мы ничуть не меньше ненавидим гайдзинов, их подлые Соглашения и хотим выкинуть их из страны.

— Сиси здесь много?

— Да. По слухам, они затевают какое-то безобразие. Неделю назад несколько сиси сцепились с патрулем Огамы, открыто называя Огаму предателем. Он пришел в бешенство и с тех самых пор пытается выследить их и уничтожить. Есть...

Стук в дверь прервал его. На пороге появился начальник стражи.

— Извините меня, князь Ёси, посланник князя Огамы стоит у ворот, он просит вас принять его.

Ёси и его генерал ошеломленно уставились на него.

— Как он может знать, что я приехал? — зло спросил Ёси. — Последние пятьдесят ри мы проскакали переодетыми. Я не входил в Киото до самой темноты, мы миновали заставы и не встретили ни одного патруля. Здесь, должно быть, есть соглядатай.

— Здесь внутри шпионов нет, — проскрежетал Акэда. — Клянусь своей головой, господин. Снаружи им нет числа, они повсюду, шпионы Огамы, сиси и других, а вас не так трудно узнать.

— Капитан, — произнес Ёси, — скажите, что я сплю и меня нельзя беспокоить. Попросите его вернуться утром, когда он будет принят с должными почестями.

Капитан поклонился и приготовился уйти.

— Прикажите всему гарнизону быть в полной боевой готовности!

Когда они остались одни, Ёси спросил:

— Вы думаете, Огама осмелится напасть на меня здесь? Это было бы объявлением войны.

— Пределы его смелости меня не касаются, господин. Я забочусь только о вашей безопасности. Сейчас я отвечаю за вас.

Горячая вода разогрела теперь суставы Ёси, и он обмяк, на мгновение целиком отдавшись во власть этого тепла. Он был рад, что Акэда взял командование на себя, присутствие старого воина успокаивало его, хотя его высказывания не влияли на его мнение. Он не ждал, что его присутствие будет обнаружено так скоро. Ладно, думал он, мой план все ещё выполним.

— Кто является прикормленным псом Огамы, его посредником при дворе?

— Принц Фудзитака, первый двоюродный брат императора — брат его жены является императорским камергером.

Воздух с шипением вырвался из уст Ёси, и генерал кивнул с досадой.

— Трудно разорвать эту нить, разве что рассечь мечом.

— Немыслимо, — коротко ответил Ёси и подумал: если нет реально осуществимого плана. В любом случае глупо говорить такие вещи вслух, даже наедине. — Какие новости о сёгуне Нобусаде и принцессе Иядзу?

— Их ожидают через неделю, и... Ёси резко повернул к нему голову.

— Они будут не раньше, чем через две-три недели. Голос старика заскрежетал, как ножом по железу:

— Принцесса Иядзу приказала кортежу вернуться на Токайдо и двигаться кратчайшим путем в явном нетерпении увидеть своего брата и уговорить своего мужа поклониться ему вопреки всем традициям, чтобы скорее похоронить сёгунат и передать его Огаме.

— Даже здесь, старый друг, следует сдерживать свой язык.

— Я слишком стар, чтобы тревожиться об этом теперь, теперь, когда ваша шея зажата в тисках Огамы.

Ёси послал за прислужницами, которые принесли полотенца и вытерли обоих мужчин и помогли им надеть свежие юката. Он поднял свои мечи.

— Разбудите меня на рассвете, Акэда. У меня много дел.

Перед самым рассветом в южных предместьях, там, где река поворачивала на юг к Осаке и морю, в двадцати с небольшим ри, где большие и малые улицы и переулки тянулись и пересекались вкривь и вкось, разительно отличаясь от строгой планировки самого города, где стоял тяжелый запах испражнений, грязи и гниющих овощей, Кацумата, главный сиси Сацумы и доверенное лицо князя Сандзиро, внезапно пробудился, выскользнул из-под покрывала и встал в полутемной комнате, напряженно прислушиваясь, с мечом наготове.