ДЕРЕВНЯ ХАМАМАЦУ

Понедельник, 8 декабря

Сумомо проснулась задолго до первых лучей солнца. Её мучили кошмары. Она больше не ехала по Токайдо с Койко и князем Ёси, она снова была в Киото, солдаты бакуфу под командой Абэ загоняли её в ловушку, в горящий дом сиси, кругом кровь, жуткие крики, сухой треск мушкетов, в панике она протискивалась вперед узким подземным ходом, вслед за Такэдой и Кацуматой, она едва помещалась в нем, пробираясь ползком за ними следом, стены, пол, потолок надвигались, царапая её , становясь все уже. Не хватало воздуха, пыль набивалась в нос, в рот, не давая дышать. Перед её лицом дергались ноги Такэды, который, пыхтя и извиваясь, полз впереди, кто-то или что-то ползло сразу вслед за ней, потом Такэда превратился в Ёси, который стал пинать её , остановил, потом пропал бесследно — и ничего впереди, кроме разверстой могилы.

Когда биение сердца утихло и предметы вокруг стали приобретать очертания в приглушенном свете масляной лампы, она увидела, что один из стражников наблюдает за ней со своих футонов, разложенных рядом. Прошлой ночью она сопровождала Койко, когда та разговаривала с Абэ, и он сказал ей, чтобы она легла спать в этой общей комнате, места с одной стороны было достаточно — это совершенно всех устроило. Комната была отведена четырем самураям, двое из них спали, двое несли службу. Там она приготовила себе постель, но уснуть не могла; мысли её были в смятении, потому что она слышала, как Ёси сказал Койко, что они не поедут с ним дальше.

В безопасности и недосягаем, подумала тогда Сумомо, растерявшись от такого неожиданного поворота событий. До Эдо ещё далеко, столько всего может пойти не так.

Она проснулась на несколько секунд раньше Ёси. Он поднялся мгновенно: только что он ещё спал, и вот уже стоит готовый к новому дню. Она помогла ему надеть его теплую юкату, потом плотно запахнулась в кимоно, отодвинула для него сёдзи в своей комнате, потом в другой, села на колени и помогла ему обуться в соломенные сандалии. Стражник собирался поклониться, вовремя опомнился и ещё раз осмотрел все вокруг, пока Ёси шел к отхожему месту.

Сумомо сидела на коленях рядом с дверью и терпеливо ждала. Рядом с ней сидела прислужница с жаровней, чайником и подносами с завтраком.

— Доброе утро, госпожа. Сегодня холодное утро, позвольте приготовить вам чай?

— Да-да, пожалуйста, Сумомо, быстро-быстро. Закрой дверь, очень холодно. — Койко заторопилась во внутренние комнаты, бросив на ходу: — Мы выезжаем позже утром, Сумомо. Тогда и переоденемся в дорожное платье.

— Да, госпожа. — Сумомо все ещё стояла в наружных дверях, пытаясь справиться с шоком. Она сразу заметила, что её узелок лежит не на месте; узел, связывающий концы квадратного куска шелка, завязан не совсем так, как это делала она. Её дневное кимоно по-прежнему лежало сложенное рядом, но было видно, что и его тоже трогали.

Чуть дыша, она дождалась, когда прислужница вышла, потом развернула кимоно. Когда её пальцы нащупали сюрикены, спрятанные в потайном кармане в рукаве, сердце её начало биться снова.

Хотя постой, подумала она, и кровь бросилась ей в лицо, только то, что они все ещё здесь, ещё не означает, что их никто не видел. Не паникуй! Думай! Кто стал бы обыскивать мой узелок здесь и почему? Вор? Никогда! Абэ? Стражник? Койко? Ёси? Если бы это был один из них, то я уже была бы мертва или, по крайней мере, связана и отвечала бы на вопросы и...

— Сумомо, чай уже готов?

— Да, я иду, госпожа...

Торопливо, холод ещё больше подгонял её , она надела кимоно

поверх ночной юкаты — она уже сделала первое умывание рано утром, почистила зубы и расчесала волосы, которые по-прежнему были заплетены в традиционную косу — повязала оби, переложила туда нож в ножнах, и все это время её мозг работал с предельной быстротой. Был ли это кто-то из них? Может быть, обыск не был достаточно тщательным? Он мог не заметить сюрикены, это не трудно, если не искать их специально. Может быть, искавший не имел опыта в таких делах? Койко? Зачем ей обыскивать мои вещи теперь? Разумеется, это было сделано другими прислужницами, когда я впервые появилась у неё, — сюрикены Сумомо тогда носила с собой.

Пока мысли сменяли одна другую в её голове, она поставила разогревать рисовую кашу, приготовила чай и отнесла чашку в ванную, где Койко заканчивала мыться из ведер с горячей водой, в которую для аромата были добавлены цветочные настойки. Воду доставили на рассвете через маленький люк, чтобы не пролить ни капли и не потревожить гостей. Ночные вазы убрали тем же способом.

— Я надену коричневое кимоно с карпом, — сказала Койко, с благодарностью делая глоток: нежную кожу стягивало на холодном воздухе, как она ни заставляла себя притворяться, что холода не существует, — и золотистый оби.

Сумомо поспешила выполнить приказание, хотя сердце у неё все ещё сжималось от тревоги. Она принесла требуемое и помогла ей одеться.

Когда оби был завязан к её удовлетворению, Койко села на колени на один из футонов. Сумомо расположилась позади неё и принялась расчесывать её сияющие, длиной до пояса, волосы.

— Да, так хорошо, Сумомо, у тебя уже получается, только, пожалуйста, движения должны быть более плавными и ровными.

Снаружи звуки просыпающейся гостиницы становились все громче. Служанки, солдаты, постояльцы перекликивались друг с другом. Послышался голос Абэ, потом Ёси. Обе женщины прислушались, но слов не разобрали. Голоса стали удаляться.

— Ещё двадцать движений щеткой, а потом я поем и выпью ещё чашку чая. Ты голодна?

— Нет, госпожа, благодарю вас, я уже поела.

— Ты хорошо спала? — спросила Койко, уловив натянутость в её голосе.

— Нет, госпожа Койко. Прошу прощения, что докучаю вам своими бедами, но иногда мне бывает трудно уснуть, а потом, когда я засыпаю, мне снятся дурные сны, — откровенно ответила Сумомо, все ещё думая о своём. — Врач дал мне немного успокаивающего лекарства. Я забыла взять его с собой, когда переходила в другую комнату.

— А, вот как? — Койко скрыла своё облегчение. — Возможно, тебе следует принять его прямо сейчас.

— О, но это может подождать и...

— Пожалуйста, я настаиваю. Очень важно, чтобы ты была спокойна.

Послушно и с благодарностью Сумомо достала маленькую бутылочку. Её никто не открывал. Она сделала глоток и снова закрыла её пробкой. Почти тотчас же внутри неё начало разливаться тепло.

— Благодарю вас, госпожа, — сказала она и вернулась к прерванному занятию.

После горячей рисовой каши и маринованных овощей, нескольких кусочков запеченного угря в горько-сладком соусе и рисовых ролов Койко сказала:

— Пожалуйста, сядь, Сумомо, и налей себе чаю.

— Благодарю вас, госпожа.

— Князь Ёси решил, что я не должна больше сопровождать его, а последую за ним в паланкине с более умеренной скоростью.

— Некоторые из стражников говорили об этом, пока я ожидала вас. Все будет готово, когда бы вы ни пожелали ехать.

— Хорошо. — Теперь, когда Койко узнала правду о бутылочке, она чувствовала себя гораздо спокойнее, но это не изменило её решения быть осторожной — её долг перед Кацуматой был уже выполнен. — Ты теперь благополучно выбралась из Киото, — мягко произнесла она, и в животе у Сумомо похолодело. Если бы не эликсир, она бы ударилась в панику. — Нам пора расстаться, Сумомо. Сегодня. У тебя есть деньги?

— Нет, госпожа. — Сумомо постаралась, чтобы голос её звучал совсем обычно. — Но не будет ли возможно...

— Тебе не о чем беспокоиться, денег я тебе дам. — Койко улыбнулась, неправильно истолковав её смятение, и твердо продолжала: — Твои бумаги в порядке?

— Да, но могу я оста...

— Так будет лучше для нас обеих. Я продумала каждую возможность. Будет лучше, если я отправлюсь дальше одна. Ты можешь остаться здесь, или вернуться к себе домой в Сацуму — я бы посоветовала именно это, — или самостоятельно добираться до Эдо.