— На время. Мы потеряли много командиров и людей, подробности я расскажу позже, но мы, Сумомо, Такэда и я и ещё несколько человек, с боем выбрались из западни. Я рад видеть тебя, Хирага. Теперь уходи.

— Погодите. Сумомо. Я приказал ей возвращаться в Тёсю.

— Она доставила мне ценную информацию об обстановке здесь и о Сёрине и Ори. Я предложил ей идти дальше, в Тёсю, но она захотела остаться, думая, что может помочь тебе. Как Ори?

— Мертв. — Он услышал, как Кацумата пробормотал проклятие: Ори был его любимым учеником. — Гайдзины застрелили его, когда он пытался проникнуть в один из их домов, — торопливо проговорил Хирага, чувствуя, как тревога поднимается в сердце, — до нас дошли слухи, что в Хамамацу на Ёси снова напали сиси, что Койко была убита в схватке и один из сиси тоже. Кто он?

— Не он, она. Мне очень жаль, это была Сумомо. — Краска отхлынула от лица Хираги. — Койко предала её , эта шлюха донесла на неё Ёси и тем самым предала сонно-дзёи и всех нас. Но она умерла с сюрикеном Сумомо в груди.

— Как умерла Сумомо?

— Как сиси, она будет жить в памяти людей вечно. Она сражалась с Ёси сюрикенами и длинным мечом и едва не убила его. Таково было её задание, если её предадут.

Значит, Сумомо имела задание, подумал Хирага, внезапно прозрев, весь он сейчас представлял собой один огненный вулкан — ты ждал, что её предадут, и все равно послал её в это логово. Горло сжала невидимая рука. Он заставил себя задать главный вопрос:

— Как её похоронили? Было ли погребение почетным? — Если Торанага Ёси не почтил её после того, как она так храбро сражалась и умерла, то тогда он будет охотиться за ним, забыв обо всем остальном, до тех пор, пока один из них не умрет. Хирага возглавлял сиси Тёсю, самый сильный отряд из всех. Сумомо, хотя и была родом из Сацумы, принесла клятву на верное служение ему и Тёсю. — Пожалуйста, я должен знать, было ли оно почетным?

По-прежнему никакого ответа. Он бросил взгляд назад. Кацумата исчез. Его шок был открытым. Другие посетители молча уставились на него. Сбоку стояла группа самураев, наблюдая за ним. Волосы зашевелились у него на затылке. Он швырнул на стол несколько монет и, держа руку на «дерринджере» под сюртуком, вышел тем же путем, что и вошёл.

КАНАГАВА

Пятница, 2 января

Когда Ёси подъехал к воротам миссии в Канагаве во главе небольшой процессии, Сеттри Паллидар, командовавший почетным караулом, проревел: «На караууул!» — и поднял саблю, отдавая честь. Солдаты сдернули ружья с плеч, взяли их на караул и замерли неподвижно: тридцать гвардейцев, тридцать шотландских горцев в килтах, его рота драгун на конях, столь же великолепные, как все остальные.

Ёси приветствовал их, подняв хлыст, и поглубже спрятал тревогу, которую испытывал при виде такого количества вражеских солдат с таким количеством безукоризненно начищенных ружей. Ещё никогда в жизни он не был так беззащитен. Только Абэ и два телохранителя, тоже верхом на лошадях, сопровождали его. Следом за ними семенили мальчик-слуга и дюжина покрытых потом, перепуганных носильщиков, которые несли тяжелые тюки на длинных шестах, концы которых лежали у них на плечах. Его остальные телохранители остались у заставы.

Он был одет во все черное: бамбуковые доспехи, легкий шлем, куртка с широкими плечами, два меча — даже его жеребец был черным, без единого пятнышка. Но украшенная кисточками сбруя, поводья, попона были ярко-алыми, оттеняя черный цвет. Минуя ворота, он проехал мимо Паллидара и заметил холодные голубые глаза, напомнившие ему глаза мертвой рыбы.

На ступенях, поднимавшихся от плотно утрамбованной земли внутреннего двора, он увидел сэра Уильяма, по бокам которого стояли Сератар и Андре Понсен с одной стороны и адмирал, доктор Бебкотт и Тайрер — с другой — в точности, как он просил. Все они были одеты в своё лучшее платье, в цилиндрах и теплых шерстяных пальто по случаю сырого, хмурого утра. Его взгляд скользнул по ним, задержался на мгновение на Бебкотте, потрясённый его ростом, потом Ёси натянул поводья и приветственно поднял хлыст. Они поклонились так же небрежно, адмирал отдал честь.

Тут же сэр Уильям, по пятам за которым следовал Тайрер, с улыбкой спустился по ступеням, чтобы встретить его — оба скрывали своё удивление малочисленностью его охраны. Мальчик-слуга бросился вперед, чтобы взять коня под уздцы. Ёси спешился с правой стороны, как было принято в Китае и, следовательно, здесь.

— Добро пожаловать, князь Ёси, от имени Её Королевского Величества, — произнес сэр Уильям. Тайрер немедленно перевел, перевел аккуратно.

— Благодарю вас. Надеюсь, я не причинил вам каких-либо неудобств, — сказал Ёси, начиная свою часть ритуала.

— Нет, государь, это честь для нас. Вы дарите нам редкое, огромное удовольствие. — Ёси обратил внимание, насколько лучше стали произношение Тайрера и его словарь, и это ещё более укрепило его решимость нейтрализовать предателя Хирагу, которого, как выяснил Инэдзин, гайдзины знали под именем Накама. — Пожалуйста, князь Ёси, не выпьете ли чая?

Оба они уже закрыли уши для этих бессмысленных фраз, сосредоточившись друг на друге, отыскивая ключи, которые могли бы помочь им.

— А, Сэрата-сама, — сказал Ёси с приятной улыбкой, хотя его раздражало то, что они стоят: ему приходилось смотреть на них снизу вверх, их рост — обычно больше чем на голову выше — заставлял его чувствовать себя неполноценным, хотя среди японцев он в большинстве случаев опускал глаза на собеседника. — Я рад вновь встретиться с вами так скоро. Благодарю вас. — Он кивнул Андре, потом Сератару, который церемонно поклонился. Андре перевел:

— Мой господин Сэрата приветствует вас, государь, от имени своего друга, императра Фурансу, короля Наполеона III. Честь имею служить вам.

После посещения Ёси тайро Андзё он послал Мисамото с письмом к Сератару, в котором спрашивал, нельзя ли безотлагательно устроить официальную, хотя и очень приватную встречу с Сератаром, сэром Уильямом, старшим офицером флота, доктором из Канагавы и переводчиками Андре и Тайрером — только эти шесть человек, больше никого. Он прибудет неофициально, с минимумом охраны, и просит, чтобы, по возможности, все обошлось без церемоний.

— Что вы думаете по этому поводу, Анри? — поинтересовался сэр Уильям, когда Сератар вручил ему это послание; тот поспешил к нему сразу же, как только Андре закончил перевод.

— Не знаю. Этот человек производит внушительное впечатление. Он провел на корабле более четырех часов, поэтому у нас была возможность изучить его очень внимательно... возможно, вы захотите прочесть копию моего доклада?

— Благодарю вас, — ответил сэр Уильям, зная, что доклад будет переписан и вся интересная информация удалена из него — он сам поступил бы так же. Он слегка простудился накануне и потому чихнул. — Извините.

— Как опекун наследника, член Совета старейшин, принадлежащий к древнему японскому королевскому роду, он даже связан родственными узами с микадо, императором, который выполняет, вы, может быть, не знаете об этом, чисто религиозные функции — этот человек имеет крайне хорошие связи и занимает видное место в сёгунате. Почему бы нам не принять его?

— Я приму, — сухо ответил сэр Уильям, намного обогнав Сератара по части информированности, после того как в течение многих часов он поджаривал Накаму, выуживая из него подробности о важных правителях и их родовых связях, особенно о Торанаге Ёси. — Сделаем, как он просит. Интересно, что он хочет видеть и Кеттерера тоже, а? Это чем-то попахивает. Мы отправимся туда на катере и возьмем с собой отборных солдат, оденем их как почетный караул, и пусть фрегат Её Величества «Жемчужина» курсирует недалеко от берега.

— Mon Dieu, вы подозреваете ловушку?

— Это могло бы обернуться хитрым способом принести в жертву коня, чтобы разом смести с доски всю нашу командную структуру. Им не составит труда незаметно стянуть туда самураев, — Паллидар говорит, что их отряды облепили Токайдо по обе стороны отсюда до Ходоямы и дальше. Я не чую здесь ловушки, но на всякий случай мы будем держать патрон в стволе. Никаких французских войск, старина. Извините, нет. Нет, Анри! Но зачем ему понадобился Бебкотт?