Спичка погасла.

В темноте они больше не могли видеть друг друга. Не думая, оба сразу отступили подальше от опасного края, прижавшись спиной к стене. Хирага, более искушенный воин, упал на одно колено, положив руку на рукоять, готовый одним ударом перерубить Ори ноги, если тот нападет, напряженно вслушиваясь, чтобы не пропустить звук извлекаемого из ножен меча.

— Хирага! — царапнул его из темноты голос Ори, отступившего ещё глубже в тоннель, где он не мог его достать. — Я хочу, чтобы она умерла, я стану преследовать её ради сонно-дзёи и себя самого. Ты хочешь остаться. Разреши эту проблему.

Хирага молча выпрямился.

— Сам решай её , — прошипел он и тут же бесшумно поменял место.

— Я не могу. Я не могу решить её , я уже пытался. Хирага колебался, ожидая подвоха.

— Сначала положи свои мечи на землю.

— А потом?

— Дальше: поскольку ты одержим ею превыше сонно-дзёи, ты никогда не появишься рядом со мной в Иокогаме при оружии, ты завтра же отправишься в Киото и все расскажешь Кацумате, он главный из сиси Сацумы. Когда ты вернешься, мы это сделаем — все, как ты сказал.

— А если я не вернусь?

— Тогда я сделаю это один и сам выберу время. Голос из темноты заскрежетал ещё сильнее.

— Но она может уехать, сбежать, neh? Что, если она уедет до моего возвращения?

— Я позабочусь о том, чтобы быть в курсе всех её передвижений, и тотчас же извещу тебя. Если ты не сможешь прибыть вовремя, я сам приму решение. Она и её муж, если они к тому времени поженятся, могут уехать только в Гонконг. Ты — или мы — можешь последовать за ней туда. — Он слышал тяжелое дыхание Ори и ждал, готовый отразить внезапное нападение, зная, что не может доверять Ори, пока она жива и находится рядом, но полагая, что на данный момент это наилучший план. «Убить его было бы большой потерей. Мне нужна его мудрость». — Ты согласен?

Он ждал. И ждал. Потом услышал:

— Да. Что ещё?

— Последнее: этот крест, ты сейчас же бросишь его в колодец. — Хирага услышал внезапный злой свистящий вдох. Молчание нарастало.

— Я согласен, Хирага-сан. Пожалуйста, примите мои извинения. Потом его острый слух уловил легкий шорох разворачиваемой

ткани, что-то пролетело мимо него, и за спиной раздался звук металла, тенькнувшего о каменную стену колодца, почти тут же проглоченный им. Звук мечей, которые кладут на землю.

Хирага зажег спичку. Действительно, Ори теперь стоял беззащитный. Хирага тут же метнулся вперед, Ори в панике бросился бежать, но Хирага лишь забрал его мечи. Прежде чем спичка погасла, ему хватило времени бросить и их в колодец.

— Пожалуйста, повинуйся мне, Ори. Тогда тебе нечего бояться. Я пойду первым, подожди, пока я не окликну тебя сверху.

Скобы были источены ржавчиной, некоторые из них шатались. Подъем был трудным. Затем, далеко вверху, он с благодарностью увидел отверстие колодца, открытое небу, и песчинки звезд меж облаков. Ночные звуки, ветер и море. Он начал карабкаться дальше, но уже осторожнее. Ему потребовалась собрать все силы, чтобы тихо подтянуться на каменный венец колодца и оглядеться вокруг.

Заброшенный колодец стоял неподалеку от ограды и канала за ней, на пустыре, поросшем сорняками и заваленном мусором. Недалеко плескалось море. Развалившиеся дома, глубокие рытвины на грунтовой дороге. Глухое ворчание собаки, рыскавшей поблизости в поисках пищи. Ветер донес до него грубые голоса, распевающие какую-то лихую песню. Теперь Хирага понял, куда привел их подземный ход. Они были в Пьяном Городе.

Пятница, 17 октября

В свете занимающегося дня в замке Эдо Мисамото — переодетый самураем рыбак и шпион Ёси, — дрожа всем телом, сидел на коленях перед встревоженным Советом старейшин. Английская копия ответа сэра Уильяма тряслась у него в руке. Рядом с ним сидел, цепенея от ужаса, чиновник бакуфу.

— Говори, рыбак! — повторил Андзё, глава старейшин. В холодном приемном зале стояла напряженная тишина. — Ничего, если ты не понимаешь все английские слова, мы хотим знать, точно ли перевел чиновник бакуфу это послание. Так ли все говорится в послании гайдзинов? Точно так?

— Э-э, да, более или менее, да, господин, — пробормотал Мисамото, напуганный так сильно, что едва мог говорить. — Все, как господин чиновник... более или менее, господин... более... или...

— У тебя что, морские водоросли вместо языка, рыбий помет вместо мозгов? Отвечай нам скорее! Князь Торанага говорит, что ты можешь читать по-английски — так читай! — Час назад Андзё был разбужен дрожащим чиновником бакуфу, который принес ответ сэра Уильяма на голландском и английском. Андзё спешно созвал заседание Совета, на котором чиновник только что повторил свой перевод голландского текста. — Что говорится в этой бумаге на английском?

— Видите ли, господин, да, это, э-э... — Голос Мисамото замер, у него снова перехватило горло от страха.

Отчаявшись добиться от него ответа, Андзё посмотрел на Ёси.

— Это ничтожество с рыбьими мозгами ваш шпион, — произнес он с точно выверенной холодностью. — Вы придумали вызвать его сюда, пожалуйста, заставьте его говорить.

— Скажи нам, что говорится в письме, Мисамото, — доброжелательно произнес Ёси, внутренне почти слепой от гнева и отчаяния. — Никто не причинит тебе вреда. Скажи своими словами. Правду.

— Видите ли, господин, здесь все более или менее, как... более или менее, как доложил господин чиновник, господин, — запинаясь, начал Мисамото, — но это, это письмо, я не знаю всех слов, господин, но некоторые из них... ну, ну... — Его лицо перекосилось от ужаса.

Ёси подождал мгновение.

— Продолжай, Мисамото, не бойся, говори правду, какова бы она ни была. Никто не тронет тебя. Нам нужна правда.

— Видите ли, господин, предводитель гайдзинов... — Мисамото запнулся. — Он говорит, что собирается в Осаку через одиннадцать дней, как сказал чиновник, но не... но не с церемониальным визитом... — Он съежился под их пронзительными взглядами, перепуганный настолько, что теперь у него текло из носа и слюна изо рта сбегала на подбородок, потом выпалил: — Он вовсе не доволен, на самом деле он сильно разозлен, и он собирается... собирается в Осаку со своим флотом, собирается идти в Киото с пушками, шестидесятифунтовыми пушками, множеством кавалерии и солдат, чтобы встретиться с Сыном Неба и с сёгуном... он даже назвал их по именам, господин, император Комэй и мальчик-сёгун Нобусада.

Все ахнули, даже стражники, обычно невозмутимые и, как подразумевалось, ничего не слышащие. Мисамото уткнулся головой в татами и замер, не отрывая лба от пола.

Ёси показал рукой на чиновника бакуфу, который побледнел, и все внимание обратилось на него.

— Это так?

— Церемониальный визит, господин? Для ваших августейших ушей это должно быть правильным переводом... варвары грубы и неотесанны в выборе слов, и то, что они написали, должно, я искренне верю в это, быть правильно истолковано как церемониальный, государственный визит, и...

— Говорится ли тут про «пушки и кавалерию» и тому подобное?

— В принципе, господин, это пи...

— Да или нет? — почти прокричал Ёси, и все ошеломленно посмотрели на него.

Чиновник сглотнул, пораженный тем, что ему, впервые в его жизни, приказывают отвечать так прямо, и уже совершенно потрясённый тем, что его в чем-то обвиняют и что обычные правила, манеры и гладкость слога дипломатии не принимаются во внимание.

— Я с сожалением довожу до вашего сведения, что в принципе такое упоминается там, но подобная дерзость совершенно очевидно является ошибкой и...

— Почему ты не перевел все точно?

— Для августейших ушей, господин, необходимо толкование...

— Названы ли имена августейших особ? Да или нет?

— Их имена содержатся в послании, но...

— Правильно ли написаны иероглифы их имен?

— Насколько может показаться, господин, иероглифы представляются написанными пра...