Под надежной защитой личных телохранителей Огама и Ёси наблюдали за всем с командной позиции, удаленной от пожара и схватки. Оба были в доспехах и при мечах, у Ёси на плече висело его ружье. Рядом с ними стояли несколько чиновников бакуфу. Вдруг они с удивлением увидели в яростной сумятице, как один сиси прорвался через оцепление и бросился бежать вдоль по улице, а потом свернул в переулок, не замеченный наступающими самураями Тёсю.

— Это Кацумата! — крикнул Огама, но крик его потонул в оглушительном грохоте, ибо Ёси, не колеблясь ни секунды, прицелился и выстрелил, перезарядил ружье и выстрелил снова. Человек с воплем покатился по земле, Огама и все, кто стоял рядом, отпрянули, не ожидая, что Ёси сам примет участие в охоте. Ёси не спеша снова прицелился в человека, беспомощно корчившегося в грязи. Пуля отбросила тело назад. Последний, исполненный муки вой, и оно замерло неподвижно.

— Это не Кацумата, — разочарованно произнес Ёси.

Огама выругался, он не так хорошо видел в темноте. Он оторвал взгляд от тела и посмотрел на ружье, свободно лежавшее в руках Ёси, подавив нервную дрожь.

— Вы хорошо умеете этим пользоваться.

— Научиться нетрудно, Огама-доно, очень нетрудно. — С осторожной беспечностью Ёси послал новый патрон в патронник, вполне уверенный, что это первое ружье, которое Огама видит в своей жизни. Он захватил его и своих стрелков нарочно, чтобы произвести на него впечатление, вывести из равновесия и заставить ещё раз хорошенько подумать, прежде чем предпринимать какие-либо попытки покушения на его жизнь. — Убивать вот так — отвратительно, трусливо и позорно.

— Да, да это так. Пожалуйста, могу я взглянуть на ружье?

— Разумеется. — Ёси поставил его на предохранитель. — Это американское — самое новое, заряжается с казенной части. Мне скоро доставят пять тысяч таких же. — Уголки его губ раздвинулись в улыбке, когда он вспомнил о том, что перехватил заказ Огамы. — Мой предок поступил мудро, когда запретил все ружья, — любой может воспользоваться таким, чтобы убить, в упор или издалека, даймё, купец, грабитель, ронин, крестьянин, женщина, ребенок. Мой предок поступил очень мудро. Жаль, что мы не можем поступить так же, но гайдзины сделали это невозможным.

Ружье показалось Огаме чем-то чужим, непривычным, тяжелее меча, смазанное, смертоносное, и это странным образом усилило то возбуждение, которое вызывал в нем этот рейд, картины смерти, крики и шум кровавого сражения и сознание того, что, по донесениям шпионов, Кацумата действительно находился внутри, и потому, теперь уже скоро, голова его ненавистного врага будет торчать на пике. От всего этого к горлу некстати подкатила теплая волна, и он ощутил во рту тошнотворно сладкий привкус.

«Хорошо убивать вот так, не подвергая себя опасности, — подумал он, пальцы его поглаживали ствол, — но Ёси снова прав. В неверных руках... все другие руки будут неверными. Пять тысяч? И-и-и-и, тогда с ним будет очень трудно справиться. Я заказал всего двести пятьдесят — где он берет деньги, его земли почти так же сильно придавлены долгами, как и мои... ах да, я забыл, в обмен на разработку золотых рудников. Мудро. Я сделаю то же самое. В чем заключается его тайный план? Есть ли и у него тоже «Багряное Небо»? Если Ёси получит пять тысяч ружей, я должен получить десять. Сегодня он привел с собой сорок человек. Почему сорок? Должно ли это было напомнить мне, что я согласился на сорок стражников у каждых Врат? Сорок стрелков без труда смогут расправиться с моими двумя сотнями, если те не будут так же вооружены».

— У вас есть здесь ещё? — спросил он. Ёси решил быть откровенным.

— В данный момент нет.

Огама с задумчивым видом вернул ему ружье, и его внимание опять сосредоточилось на хижинах.

Шум сражения стихал, шум пожаров становился громче, все больше и больше жителей старались потушить их, выстраиваясь в линии, передававшие ведра с водой. Крыши атакованного дома и двух соседних уже полыхали. Новый отряд сиси, многие уже были ранены, покинул горящее строение и завязалась ещё одна ожесточенная схватка. Ёси сказал:

— Кацуматы среди них нет.

— Возможно, он попытался прорваться через заднюю дверь. Там, за домом, куда не досягал их взор, пять сиси уже лежали

в грязи мертвые вперемешку с восемью самураями Огамы, и шестеро были ранены. Другая схватка между тремя сиси и десятью самураями Огамы близилась к своему неизбежному концу. Последний клич «сонно-дзёи», и все трое бросились навстречу своей смерти. Тридцать самураев из Тёсю, расположенные в несколько рядов, ждали нового прорыва. Через рваные дыры в сёдзи, клубясь, поднимался дым. Офицер подозвал к себе одного из самураев.

— Доложи капитану, что произошло здесь, и спроси, должны ли мы ждать или войти?

Солдат убежал.

Перед домом сражение закончилось, как и все остальные. Последние трое сиси храбро встретили свою смерть. Ещё двенадцать сиси были мертвы, семнадцать самураев Тёсю и один из людей Ёси лежали там и повсюду бесформенными грудами. Четырнадцать раненых, трое сиси беспомощные, обезоруженные и ещё живые. Капитан выслушал донесение.

— Передай офицеру, пусть ждет и убивает всех, кого мы выгоним на его сторону. — Он крикнул отряду, который держал в резерве: — Очистите комнаты, пока ещё есть время. Убейте любого, кто откажется сдаться, но не раненых.

Самураи бросились к двери. Внутри раздались короткие крики, ответные крики, потом все стихло. Один из солдат показался на пороге, кровь текла из жестокой раны на бедре.

— Полдюжины раненых, много тел.

— Вынесите их, пока не рухнула крыша.

Тела и раненых положили в ряд перед Ёси и Огамой, чиновники были тут же, неподалеку. Факелы отбрасывали причудливые тени. Двадцать девять трупов. Одиннадцать безнадежно раненых. Кацуматы не было среди них.

— Где он? — в ярости заорал Огама на старшего чиновника, Ёси был так же зол, никто не знал точного числа врагов в доме, когда началось сражение.

Чиновник упал на колени.

— Господин, я клянусь, что он был там раньше и никуда не выходил.

Огама шагнул к ближайшему из раненых сиси.

— Где он?

Тот с ненавистью посмотрел на него, превозмогая боль.

— Кто?

— Кацумата! Кацумата!

— Кто? Я не знаю... не знаю никакого... Кацуматы. Сонно-дзёи, предатель! Убей меня, и покончим с этим.

— Подожди немного, — процедил Огама сквозь зубы. Он задал свой вопрос каждому из раненых. Заглянул во все лица — Кацуматы не было. Не было и Такэды. — Убейте их всех.

— Позвольте им умереть с честью, как самураям, — сказал Ёси.

— Конечно. — Они оба оглянулись: крыша дома с грохотом обвалилась, стены рухнули, подняв снопы искр и увлекая за собой примыкавшие к ним лачуги. — Капитан! Погасите огонь. Здесь должен быть погреб, какое-то укрытие, если только этот ошметок навоза действительно знает своё дело. — Огама отошел в сторону, вне себя от ярости, ему казалось, что его обманули.

Старший чиновник нервно поднялся с колен и бочком пододвинулся ближе к Ёси.

— Извините меня, господин, — прошептал он, — но женщины здесь тоже нет. Здесь где-то должно быть у...

— Какой женщины?

— Она была молода. Из Сацумы. Она была с ними уже несколько недель. Мы полагаем, что она была подругой Кацуматы. Мне очень жаль, но Такэды здесь тоже нет.

— Кого?

— Сиси из Тёсю, за которым мы установили наблюдение. Возможно, он был шпионом Огамы — его видели входящим в главные покои Огамы за день до того, как сорвалось наше предыдущее нападение на Кацумату.

— Кацумата точно находился здесь и эти двое?

— Точно, господин. Все трое, господин.

— Значит, тут есть погреб или потайной ход.

Они нашли его на рассвете. Деревянный люк покрывал узкий лаз, только-только протиснуться, который выходил на поверхность далеко от дома, в заросшем сорняками саду, который окружал пустую хижину. Огама в бешенстве пнул замаскированную крышку.

— Бака!

— Мы назначим цену за голову Кацуматы. Особую цену, — сказал Ёси. Он тоже был зол. Эта неудача нанесла явный урон тем отношениям, которые он с таким трудом завязал и развивал по своей схеме. Но он был слишком умен, чтобы упоминать Такэду или эту женщину — она не имела значения. — Кацумата должен все ещё быть в Киото. Бакуфу получат приказ найти его, схватить или принести нам его голову.