— Да-да, должен был. Но... наберись терпения, Анжелика. Через несколько дней я смогу открыть тебе истинную причину — просто мне нужно подождать немного. А пока знай, что я люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя...

К вечеру погода испортилась, но это не подмочило настроения гостей Малкольма. Главная столовая фактории Струанов была построена специально для таких торжеств, и в сравнении с ней любые другие подобные помещения в Поселении, исключая разве что клуб, выглядели тесными каморками. Сверкающее серебро, хрустальные бокалы, тончайший пекинский фарфор, более тридцати гостей в вечерних платьях или парадных мундирах. Хоуг не принял приглашения, у него был жар.

Ужин по обыкновению был непомерным и в конце концов закончился. Сейчас, под одобрительный гул, длинный стол отодвинули к стене — случай редкий, но почти обязательный, когда присутствовала Анжелика: всем гостям хотелось танцевать с ней. Кроме Джейми, но только в этот вечер. По предварительной договоренности с Малкольмом Джейми незаметно удалился, пока все суетились, переставляя стол:

— Извини, но мне что-то не особенно хочется танцевать, я тихонько выскользну, тайпэн.

— Мы оба поклялись забыть на сегодня о катере.

— Дело не в этом, просто хочу собраться с мыслями.

Сегодня Анжелика была единственной леди на вечере, постоянно сменяя кавалеров, она кружилась в волнующих кровь ритмах вальсов и полек, исполняемых Андре Посеном на рояле, который под гром аплодисментов был доставлен сюда весной. По заведенному обычаю она танцевала один танец с каждым гостем, после каждых четырех танцев могла отдохнуть и могла перестать танцевать в любой момент по своему желанию. Её лицо лучилось, она была в новом платье из красного и зеленого шелка, но её кринолин был меньше обычного, что подчеркивало её осиную талию и высокую грудь. Вырез платья едва прикрывал соски, как того требовала парижская мода; отсутствовавшие священники в голос осуждали подобное бесстыдство, зато каждый мужчина в зале пожирал её глазами.

— Довольно, mes amis[31], — сказала она по истечении часа под стоны и мольбы тех, кто ещё не получил своего танца, и вернулась к Малкольму, обмахиваясь веером, разгоряченная и возбужденная.

Он сидел в огромном кресле резного дуба во главе стола, размякший от вина и бренди.

Она присела на подлокотник кресла. Его рука легко обвила её талию, её — легла ему на плечи.

— Ты танцуешь божественно, Эйнджел.

— Ни один из них не сравнится с тобой, — прошептала она. — Это было первое, что привлекло меня в тебе, и, мой сказочный принц...

Радостные крики прервали её. К её смущению и досаде, пальцы Андре медленно и соблазнительно начали первые аккорды канкана. По-настоящему раздраженная, Анжелика мотнула головой и не тронулась с места.

К её удивлению и под восторженный рев гостей, в центр круга вышли Паллидар и Марлоу. Поверх их мундиров были повязаны полотенца на манер дамских юбок. Заводная музыка набирала темп, и оба начали уморительно смешно пародировать этот танец, ставший скандалом всего цивилизованного мира, не считая Парижа, все быстрее и быстрее, задирая импровизированные юбки все выше и выше, выбрасывая ноги под несмолкающие крики захлебывавшихся от веселья зрителей, кулаками отбивавших ритм по своим столам, пока оба отважных офицера, с красными лицами, вспотевшие в тесных мундирах, не попробовали сесть на шпагат и не повалились кучей среди бури восторга, криков «анкор, анкор» и оглушительных рукоплесканий.

Хохоча вместе со всеми, Малкольм милостиво отпустил её , и она подошла к танцорам, помогла им подняться, поздравляя их и благодаря за доставленное удовольствие.

Паллидар, часто дыша, изобразил мучительный стон.

— Кажется, моя спина уже навсегда вышла из строя.

— Шампанского для армии и рома для флота! — выкликнула она, взяла обоих под руку и подвела к Малкольму, чтобы он тоже похвалил их. Она улыбнулась ему. — Канкан не для меня, а, дорогой?

— О, это было бы слишком.

— Готов поручиться, — сказал Марлоу.

— Да уж, — кивнул Малкольм, приятно возбужденный, деля с ней улыбку, значение которой было понятно им одним.

— Замечательная идея, Андре! — Филип Тайрер улыбался ему, стоя у рояля. — Сеттри сказал, что вы подготовили все это вместе с ними.

Андре знаком подозвал его поближе.

— Послушайте, я могу сказать вам, как с этим справиться: не ходите к ней сегодня, даже хотя у вас и назначено свидание на вечер. — Он едва не рассмеялся вслух, увидев, как у Тайрера отвисла челюсть. — Сколько раз я вам говорил, что здесь почти не бывает секретов. Может быть, я смогу помочь... если вам нужна помощь.

— О да, да, нужна, пожалуйста, прошу вас.

— Если только вы не хотите, чтобы вас довели до сумасшествия и чтобы Фудзико досталась вам за астрономическую сумму — из вас все равно выжмут больше, чем она стоит, Филип, но вы не переживайте, будет нечестно, если вас обдерут как липку, и это вопрос лица. Не обсуждайте этот план с Накамой и повторяйте отказ изо дня в день по крайней мере неделю.

— Боже, Андре, неделю?

— Три было бы лучше, дружище. — Андре забавляло несчастное выражение на лице Тайрера. — Это не только сэкономит вам огромные деньги, но и избавит вас от целого океана осложнений. Очень важно, чтобы вы вели себя так, будто вам решительно наплевать на все это, будто вас окончательно рассердили все эти задержки, назначенные и несостоявшиеся свидания и безумная цена, которую запросила Райко, особенно когда вы такой большой и важный чиновник! Хорошо бы раз или два указать на это Накаме. Но не больше, он сообразительный парень, нет?

— Да, весьма, и очень много знает.

— Потом, — тихо продолжал он, — Райко раз десять попросит меня поговорить с вами и устроить вашу с ней встречу. Через неделю я с неохотой соглашусь. Не делайте этого через Накаму, вообще не посвящайте его в нашу игру и, когда встретитесь с Райко, держитесь жестко, и с Фудзико тоже. Вы должны быть очень убедительны, Филип.

— Но...

— Скажите Райко, что она была права, заботясь в первую очередь об интересах своего клиента, ваших интересах, особенно учитывая, какой вы большой человек и важный чиновник, почаще упирайте на это, и предоставив вам время тщательно все обдумать. Вы совершенно с ней согласны, лучше не спешить, покупка контракта этой женщины сейчас — не очень хорошая идея. Употребите именно это сочетание, не называйте Фудзико по имени, не забывайте, что с их точки зрения на этой стадии вы обсуждаете лишь приобретение вещи, а вовсе не даму сердца, которую вы обожаете. Выразите признательность Райко и скажите, что благодаря ей вы одумались и считаете теперь, что покупать контракт было бы ошибкой. Вы просто будете платить за услуги «этой женщины» время от времени, а если «эта женщина» окажется занятой, сигата га най — это не имеет значения, — жизнь слишком коротка и так далее.

Андре вздрогнул всем телом. Эта западня была ему слишком хорошо знакома. Он сам в неё попался. Райко выжала из него гораздо больше, чем позволяло его собственное финансовое положение. Нет, это не так, раздраженно одернул он себя. Можешь как угодно вертеть правдой и лгать перед другими, но не делай этого перед самим собой, перед истинным собой, или тебе конец. Правда заключается в том, что я с безоглядной радостью согласился отдать все, что имел, и даже больше. Семнадцать дней назад.

В тот миг, когда Райко впервые представила меня этой девушке...

В тот миг, когда я увидел её , с алебастровой кожей, волосами цвета воронова крыла и манящими глазами, я понял, что отдам Райко свою душу и войду во врата ада, чтобы обладать ею. Я, Андре Понсен, слуга Франции, магистр шпионажа, убийца, знаток всех мерзостей человеческой природы, я, великий циник, в одно мгновение влюбился без памяти. Безумие! Но это так.

Едва лишь девушка вышла из комнаты, я, беспомощный и онемевший, с трудом произнес: