— Боцман, малый вперед, только чтобы не развернуло.

— Есть, малый вперед, сэр-р!

Резкий переход мощных машин на малые обороты оставил после себя озеро почти полной тишины, особенно приятной в их душевном состоянии, принеся долгожданное отдохновение от скрежещущего грохота и подспудного страха, что каждое биение двигателя уносит их все дальше и дальше в море; и Хоуг, и Скай все сильнее страдали от морской болезни. Теперь были слышны только завывание ветра и плеск волн о борт; успокоительное, как тиканье часов, урчание мотора больше чувствовалось через подрагивание палубы, нежели слышалось снизу — оно лишь чуть заметно толкало катер вперед, удерживая его носом к ветру. Ветер был устойчивым, он дул с востока, с океана, и ещё больше усилился. Джейми сделал глубокий вдох.

— Давайте начнем.

— Да. Что нам нужно делать? — спросила Анжелика.

— Выходите на палубу, сюда, на полуют, только держитесь крепче. Боцман, на палубу, кочегару тоже.

— Мне бы лучше остаться здесь, у руля, с вашего позволения, сэр-р. — Он проревел в переговорную трубу: — Перси, давай наверх.

Заметно похолодало. Они расположились на палубе как смогли, держась за поручни, чтобы не упасть. Джейми занял место у кормы, остальные повернулись лицом к нему.

— Шляпы долой, — приказал он, снимая свой цилиндр. Скай, Хоуг, кочегар и боцман Тинкер обнажили головы. Он открыл помеченный раздел морского устава.

Читая и импровизируя на ходу, он произнес:

— Мы собрались здесь перед лицом Господа, чтобы отдать останки нашего друга Малкольма Струана, мужа Анжелики Струан, тайпэна «Благородного Дома», морской бездне, исполняя его желание быть похороненным в море, чего желала и она тоже, поступая, как подобает истинным друзьям...

При упоминании имени Малкольма глаза кочегара расширились, и он оглянулся на боцмана, который покачал головой, предупреждая его, чтобы стоял тихо. Бормоча что-то себе под нос, кочегар, ненавидевший любые похороны, плотнее запахнулся в свою куртку от пронизывающего ветра, больше всего ему хотелось сейчас оказаться в своём теплом машинном отделении. Ветер стал крепче на один узел. Они все ощутили эту перемену. Джейми на мгновение замолчал в нерешительности, потом продолжил:

— А теперь вознесем молитву Господу. Отче Наш... Каждый на свой лад обратился к Богу, читая слова молитвы,

но большинство голов занимала мысль о том, насколько круче стала вздыматься палуба. Когда молитва была окончена, Джейми, щуря глаза, на секунду посмотрел в книгу. Не потому, что забыл, что говорить дальше — он дважды перечел всю службу в рулевой рубке на пути сюда, — ему было нужно время, чтобы немного успокоилось сердце, чтобы он мог собрать свои мысли, забыв на время о море. Пока остальные стояли, закрыв глаза, он держал их открытыми. Вместе с боцманом он видел за их спинами надвигающуюся линию шквала, вскипающие под ней волны, тяжелые и безобразные.

— Как капитан катера «Облачко» торгового дома «Струан и Компания», — произнес он чуть громче, чем раньше, чтобы его слова не заглушал ветер, — я выполняю свой долг и высокую привилегию и предаю дух этого человека в руки Господа Всемогущего, и прошу Господа Всемогущего отпустить ему прегрешения его, не то чтобы мы знали за ним какие-то настоящие грехи, и отдаю тело его бездне, откуда... откуда мы все пришли сюда из Англии, нашего дома за морями. Он был добрым, прекрасным человеком. Малкольм Струан был добрым, прекрасным человеком, и нам не хватает его, нам не хватает его сейчас и будет не хватать в будущем... — Он взглянул на Анжелику, которая обеими руками держалась за стойку фальшборта так, что побелели костяшки пальцев. Порыв ветра ударил в неё, прижав вуаль к лицу. — Вы хотите сказать что-нибудь, мэм?

Она покачала головой, слезы беззвучно текли по её щекам. На правый борт залетели брызги, он сидел чуть ниже в воде из-за веса собравшихся там и веса гроба.

Он сделал печальный жест кочегару и Скаю. Неловко действуя руками, потому что их постоянно швыряло из стороны в сторону, они развязали веревки и натужно приподняли гроб на правый фальшборт и двинули его вперед. Джейми одной рукой помогал им. И когда гроб закачался на фальшборте, его собственная печаль и боль взмыли вверх, захлестнули его, и он громко произнес:

— Прах обратится во прах, море и небо востребуют принадлежащее им, и дикие ветры станут шептать друг другу, что этот добрый, прекрасный молодой человек встретился со своим Создателем слишком рано, слишком рано... — Вместе с двумя другими он толкнул гроб в последний раз, тот накренился и рухнул в океан.

Катер перевалился на другой борт, освободившись от его тяжести, поджидавший порыв ветра ударил в корпус и накренил его ещё больше. Левый фальшборт ушел под воду. Все ухватились за поручни, кроме боцмана и кочегара, твердо стоявших на ногах. Анжелика, ослабев от слез, не удержалась и заскользила вниз. Её почти выбросило за борт, когда Джейми метнулся вперед, поймал её и отчаянным усилием втащил обратно, держась за стойку второй рукой. Ветер сорвал с неё вуаль и шляпу и, кружа, унес их; в этот миг кочегар, упираясь натренированными ногами, съехал к ней по скользкой палубе, поднял её , кое-как дотащил до каюты и с грохотом скатился вслед за ней по ступеням.

Температура упала. Начал накрапывать дождь. Шквал обрушился на них. Джейми прокричал:

— Боцман, давайте к дому!

— Вам лучше оставаться внизу, сэр-р! — прокричал Тинкер в ответ, уже решив про себя, что и как нужно делать. Он подождал, пока кочегар, грязно ругаясь и проклиная все на свете, добежал до люка машинного отделения и закрыл его за собой, а Джейми, Хоуг и Скай благополучно добрались до каюты. Дождь превратился в ливень и немилосердно хлестал по стеклу. Море вздыбилось.

Тинкер просигналил «малый вперед», переложил руль влево и стал поворачиваться боком к ветру. Нос катера зарылся в высокой волне. Судно храбро вырвалось на поверхность, вода хлынула по палубе и разбилась об окна каюты и рулевой рубки. Катер продолжал поворачивать.

— Ну-ну, потише, — процедил боцман, крепко сжимая зубами мундштук трубки, — ради бога, ведь мы же друзья, мы только что отдали тебе внука старого Зеленоглазого Дьявола.

Разворот был трудным. Волны, гонимые ветром, накренили катер так, что тошнота подступила к самому горлу, и когда тот попытался выпрямиться, они не уступили, заваливая его ещё больше набок. В каюте все четверо вцепились в поручни из последних сил, все незакрепленные предметы кувырком полетели к противоположной стене. Снова Анжелика не удержалась, но Скай и Джейми помогли ей; в этот миг никто из них почти не думал ни о чем другом, кроме шторма. Лицо Хоуга стало грязно-серым. В горле у него заклокотала желчь, и он со стоном лег на пол.

— Это только разворот, — прокричал Джейми, перекрывая шум ветра и грохот в каюте. Катер завертелся винтом, и Анжелика испуганно уткнулась лицом Макфею в плечо. — Ещё секунда, и станет легче. — Он видел, что море разыгралось сильно, но не чрезмерно. Пока что. Кроме того, он был абсолютно уверен в боцмане и в самом судне, пока двигатель продолжал работать. — Не тревожьтесь!

Боцман Тинкер думал то же самое и решил спешить на всех парах к подветренному берегу. При необходимости у них было достаточно времени, чтобы развернуться назад, носом к ветру, бросить штормовой якорь — ведро на конце веревки, которое поможет твердо удерживать катер носом к ветру — и переждать шторм в море.

— Если он, чёрт подери, сможет переждать то, в чем, чёрт подери, никогда не должен был оказаться, — проворчал он, налегая на рулевое колесо и борясь с давлением водяной толщи.

Катер развернулся и выпрямился. Ветер подтолкнул его, нос нырнул вниз, когда следующая волна прокатилась мимо, потом судно тошнотворно заскользило вверх, замерло на гребне и рухнуло к подножию новой волны. Все на борту поморщились. Опять то же самое, и опять падение вниз с громким всплеском; на этот раз они изрядно черпнули воды. Вниз, вниз, вниз, потом снова вверх, вверх, вверх, ещё выше, и потом трах-х-х, и вспененная вода заструилась мимо окон, окатив всю палубу. Анжелика издала тихий стон. Джейми обнимал её одной рукой, другой намертво вцепившись в поручень. Дождь хлестал по кормовым окнам и двери.