Место для её подписи пустовало, а ниже его стояло: Подлинность подписи удостоверена сэром Уильямом Айлсбери, посланником в Японии, рядом было оставлено место для его подписи и даты.

Горнт поднял глаза.

— Вы не можете всерьез намереваться отослать это. Это дает ей абсолютно все.

— Разве вы не советовали мне принять её условия?

— Да, но чтобы достичь компромисса — пересмотреть их.

— Ах да, я запомнила это. Если вы согласны, я попрошу сэра Уильяма засвидетельствовать его до вашего отъезда. Доктор Хоуг пообещал забрать его сегодня вечером на ваш корабль, так что оно будет в Гонконге вместе с вами.

— Но вы не можете не понимать, что это полная капитуляция, тогда как я или кто-то другой можем добиться для вас большего!

— Есть ещё вторая страница. — Она достала её из шкатулки, её веер бесшумно распахнулся и начал покачиваться. Слегка.

Он опять сосредоточился. Почерк был уже не таким четким и в нескольких местах смазан. Могли это быть капли слез? — спросил он себя.

Дорогая миссис Струан, по очевидным причинам эта часть должна быть приложена отдельно, поскольку касается только нас и не имеет отношения к сэру Уильяму. Я ещё раз благодарю вас за вашу щедрость. Любезное предложение третьей тысячи в случае, если я во второй раз выйду замуж или просто выйду замуж, как бы сказали вы, в течение года, я не могу принять, потому что не имею намерения выходить замуж ни во второй раз, ни в первый, какой бы из этих вариантов вы ни посчитали правильным...

Он снова поднял на неё глаза, пораженный.

— Это и есть ваш ответ? Веер затрепетал.

— Закончите читать, — сказал она.

Теперь его глаза молнией скользнули по странице:

Клянусь Господом Богом, я не могу перестать верить, что я была замужем, хотя полностью отказываюсь от любых публичных или юридических претензий на этот статус, как сказано выше. Я не приму другого... мне не хочется причинять вам боль или оскорблять вас, но выйти замуж ещё раз... Нет, я намереваюсь как можно скорее обустроиться в Лондоне, я чувствую себя в большей степени англичанкой, чем француженкой, язык моей матери был скорее английский, нежели французский, моя тетя была моей настоящей матерью.

Я никогда не буду пользоваться титулом «миссис», как я согласилась, но я не могу помешать другим обращаться ко мне таким образом. Сэр Уильям не примет просто «Анжелика» или «Анжелика Ришо», он будет настаивать, чтобы я подписалась как миссис Анжелика Струан, урожденная Ришо, чтобы придать вышеизложенному законную силу, ибо в его представлении и понимании английского закона таково мое теперешнее юридическое имя до второго замужества.

— Он действительно это сказал? — резко спросил он.

— Нет, но мистер Скай говорит, что, если его спросить, ему придется согласиться.

— Ага. — Горнт кивнул с задумчивым видом, сделал большой глоток вина и продолжил чтение, уже медленнее и более внимательно:

Если что-то из всего этого окажется неприемлемым, пожалуйста, изложите на бумаге, что ещё от меня требуется, передайте документ мистеру Горнту, который говорит мне, что собирается увидеться с вами ещё раз, а потом почти сразу же вернуться сюда, и я подпишу его. Я поручаю его вашему покровительству, он был очень хорошим другом вашему сыну и был добр ко мне — он посоветовал мне принять ваши милостивые условия, тогда как мистер Скай высказался против. Искренне ваша... Анжелика.

Горнт откинулся на спинку кресла, шумно выдохнул и уставился на неё в полном восхищении.

— Это гениально! Гениально! Вы соглашаетесь на все и при этом продолжаете держать дамоклов меч над её головой.

Веер замер.

— Как это так?

— Вы намерены жить в Лондоне и, следовательно, под охраной английского закона — до времени спящая очевидная угроза. Вы ни разу не употребили слово «муж», но угроза присутствует, вы выводите меня в самый центр сцены, представляя как друга обеих сторон, то есть даете мне идеальную позицию для ведения переговоров. И сколь бы она ни была изобретательна, что бы ещё ни предложила вам подписать, вы лишь прольете ещё больше слез, вздохнете смиренно «Крепись», и вы победите. Гениальность самой высшей пробы!

— Значит, мне следует просить сэра Уильяма засвидетельствовать мою подпись?

— Да, — ответил он, завороженно глядя на неё, такую умную и смелую, и опасную. Возможно, слишком опасную. — Это шах и мат.

— Объяснитесь?

— Тесс будет в безопасности только в одном случае: если вы во второй раз выйдете замуж, а вы заблокировали этот ход. — Хотя веер остановился, её глаза продолжали смотреть на него поверх кромки. Затем покачивания возобновились, и он протянул ей письмо назад, думая: дьявольски умно для тебя, но не для меня.

— Скай дал вам блестящий совет.

— Никто мне ничего не советовал, кроме вас, кое-что из того, что вы говорили, направило меня к этой мысли.

Его сердце подпрыгнуло.

— Этого больше никто не видел?

— Нет. И никто не увидит. Это может стать нашим секретом. Он отметил про себя это «может стать» и задумался, куда ведет

эта фраза, он сильно упал духом, но не показывал этого. Огонь на каминной решетке требовал внимания, поэтому он поднялся и пошевелил угли кочергой, давая себе время все обдумать. Воздух по-прежнему сильно пах дымом и гарью, но он не замечал ничего, только её.

Как, чёрт побери, она все так сумела рассчитать? Замысел просто блестящий, все фигуры на доске, для нас обоих. Она победила, она одолеет Тесс, но я проиграл. Мне по-прежнему придется торговаться в её пользу, и уж теперь-то я больше чем уверен в том, что мне удастся повысить её содержание, но Анжелика ничего не уступила и оставила свой план игры открытым. Я проиграл. Главный приз мне не достанется: она.

— Значит, ответ на мой вопрос — «нет», должен быть «нет»? Шевельнулся только веер.

— Почему? — спросила она совершенно бесстрастно.

— Потому что, как только вы выйдите замуж снова, вы проиграете всю партию, вы утратите всякую власть над Тесс Струан.

— Да, я бы утратила. — Она бесшумно сложила веер и положила его на колени. Её глаза ни на миг не покидали его глаз, и ни на секунду не ослабевала пронзительность её взгляда.

Внезапно он почувствовал себя загипнотизированным, потом в голове полыхнуло, ум его деятельно заработал, и внезапная надежда горячей волной разлилась по всему телу.

— «Я бы утратила», вы сказали, имея в виду, что вы бы утратили. Но не я? Я бы не утратил власти?

Теперь она улыбнулась. Это тоже был ответ.

Снова Мона Лиза, подумал он, странно, как меняется её лицо, как мне кажется, что оно меняется, как она на самом деле хитра и каким бдительным мне придется быть, чтобы обуздать эту резвую молодую кобылку. Я все ещё не понимаю, но робкому сердцу красавицы не завоевать. Ему понадобилось собрать всю свою волю, чтобы его ноги остались там, где были.

— Я люблю вас по всем обычным причинам, и я люблю ваш ум. А теперь официально прошу вас, вы выйдите за меня замуж?

— Да, — сказала она.