Традиционные игрища остались примерно теми же, что я помнил. Новичков задорно гоняли второгодки, а их, в свою очередь, третий курс, уже успевший сменить две унтер-офицерские лычки на погонах на продольную полоску.

Моих знакомых спортсменов в расположении не оказалось, но желающий слегка взбодрить молодую кровь нашелся, как только я переступил порог.

— Оп-па, да у нас тут пополнение! — Высокий тощий третьекурсник вскочил из-за стола, радостно потирая руки. — А ну смирно, матрос! Доложить по форме: кто таков, чем славен? А потом — бегом относить вещи и присоединяться к зоопарку!

— Тихо-тихо! — Камбулат опустил здоровенную лапищу мне на плечо. — Этот матрос, господа, в ваших развлечениях участвовать не будет. Да вы за это и сами спасибо скажете.

— Это с чего бы?

— Слышал, как абитуриент на экзамене Беридзе поломал? — вопросом на вопрос ответил Камбулатов.

— Ну… слышал. А что? — осторожно поинтересовался третьекурсник.

— А вот что. — Камбулат кивнул, указывая на меня. — Прошу любить и жаловать: Владимир Острогорский, с сегодняшнего дня — курсант Морского корпуса.

— И наш товарищ, между прочим! — зачем-то добавил Корф.

— Понял, не дурак… Дурак бы не понял.

Третьекурсник едва слышно откашлялся и как-то изящно перетек на диван, убираясь с дороги. Видимо, нас уже слушали чуть ли не все в зале: вокруг вдруг стало так тихо, что я слышал, как тикают здоровенные часы на стене. И только когда мы вышли в коридор, за спиной снова послышались звуки передачи славных флотских традиций юному поколению.

Правда, уже как-то без огонька.

— А Виталик где? — вспомнил я про Поплавского.

— Угадай с трех раз, — Корф развел руками. — Трудится на благо… так сказать.

— В наряде?

— Ну а где ему еще быть? — усмехнулся Камбулат. — В нем, родимом. Проходи, Вовка. Вот тут мы, стало быть, и квартируем.

Двери распахнулись, и тут же в коридорчике блока автоматически загорелся свет.

— Вот тут мы с его сиятельством бароном и обитаем.

В раскрытую дверь виднелись навороченные игровые кресла, напоминающие «ковши» спортивных автомобилей, мониторы на столах, причем на одном — сразу несколько. Мне даже гадать не пришлось, кто там обычно восседает: Корф, даже внешне чем-то напоминал типичного компьютерного гения — только очков не хватало.

Отделка новенькая, стильная… Да уж, это тебе не острог.

— А вот тут живешь ты, — Камбулат открыл вторую дверь. — Пока — один.

— А вот и нет, — послышался голос за спиной.

На пороге стоял мой сосед. С рюкзаком за спиной, чехлом с гитарой и здоровенным баулом в руках.

— Явление третье, те же и Поплавский, — продекламировал Корф. — А ты что здесь делаешь?

— Что-что, живу я здесь, — улыбнулся тот. — Вон, с Вовкой вместе.

— Погоди, погоди… Второй курс же с первым в одной комнате не селят.

— Его превосходительство капитан Шиловский своей комендантской волей постановил, что вольнодумцев и возмутителей спокойствия следует непременно держать в одном месте, — Поплавский отодвинул плечом Корфа и прошел в комнату. — Так, я сплю здесь, — заявил он, бросая чехол на одну из кроватей. — А вы, господин Острогорский, выбирайте, где вам больше нравится.

Я усмехнулся, сгрузил форму на стол и рухнул на кровать.

А ничего так, удобно. Матрас ортопедический — уж точно получше тех, на которых я спал в шестидесятых. Не знаю, что там насчет других отделений, но десантное здесь содержат по высшему разряду.

Поплавский тем временем уже водрузил на стол ноутбук, включил его, и, врубив музыку, принялся вешать на стену плакат с оскаленной волчьей мордой. Поймав мой удивленный взгляд, он оторвался от своего занятия, назидательно выставил указательный палец и проговорил:

— Помни, брат! Лишь тот волк, кто волк. А кто не волк — тот не волк!

— Ауф! — хором рявкнули из соседнего блока Корф с Камбулатом.

М-да… Пятьдесят лет назад юмор был как-то поизящнее.

Мне распаковывать было практически нечего, потому я ограничился тем, что застелил кровать, повесил в шкаф форму и пристроил на полки всякую мелочевку.

Надо бы найти время и выехать в город закупиться. Тот же ноутбук, нормальное кресло, чтобы на стуле не горбатиться…

Кстати о ноутбуке.

Я подошел к двери в соседнюю комнату, для приличия постучал костяшками по косяку и шагнул через порог.

— Антош, помощь нужна.

Корф, напялив наушники, неистово колотил по клавиатуре, то и дело переключаясь с монитора на монитор, и не сразу осознал, что обращаются к нему. Пришлось даже похлопать по плечу.

Два или три раза.

— А? Что?

— Помощь, говорю, нужна. Сможешь человека по фото найти?

— Стопроцентный результат не гарантирую, но попробовать можно. — Корф пожал плечами. — Что там у тебя?

Я достал телефон и чуть ли не минуту водил пальцем по экрану, выбирая из Олиных селфи в мессенджере самую… скажем так, нейтральную.

— Ха! Это что, та самая, из бара?

— Ну да.

— Да ты, брат, ходок! — Камбулат вскочил со своего кресла. — Мне аж интересно стало… Скинь Антоше фотку на комп.

— Эмм. А как?

Корф протяжно вздохнул, взял у меня из рук телефон, потыкал пальцами в экран, и через пару секунд улыбающееся лицо Оли показалось на самом большом мониторе.

— Так, сейчас… Сейчас… Ага, вот она!

На экране высветилась страничка какого-то сайта. То же самое фото, имя, фамилия, которая мне, как ни странно, ни о чем не говорила, и серая плашка с надписью «доступ ограничен».

— Угу, закрытый профиль. Ну понятно. Попробуем вот так… — Пальцы Корфа пробежались по клавишам. — Ого у нее фоток в сети! Она что, какая-то знаменитость?

Кнопка мыши негромко щелкала, листая фотографии. Оля в кафе. Оля на море. Оля в машине с подругами… Оля верхом на лошади… Оля…

— А ну стой! — Я легонько стукнул по подголовнику кресла. — Верни-ка предыдущую!

На первый взгляд ничего особенного. Очередное селфи. Оля и хрупкая девушка с длинными светлыми волосами. С бокалами, на борту какой-то яхты, смотрят в объектив, улыбаются, на фоне — Зимний…

Самая обычная фотография, ничем не примечательная… Если не знать, кто вторая благородная особа на фото. Когда мы виделись в последний раз, ей было лет шесть, и за прошедшие годы девчонка успела вырасти и изрядно измениться. Но все же не настолько, чтобы я не смог узнать собственную племянницу.

Великую княжну Елизавету.

— Упор лежа — принять! — раскатился над плацем голос капитана Каратаева. — Сто отжиманий, под счет! Начали! И — раз! И — два!

Утро, к сожалению, началось не с кофе. Общее построение и зарядка незаметно переросли в сдвоенное занятие по физкультуре у первых трех курсов. Причем не только у моего отделения: вместе с нами отдувались и остальные. То ли в начале года расписание еще не устаканилось, то ли в Корпусе когда-то стало принято гонять весь молодняк наравне с десантурой.

Да еще как — даже мое укрепленное Конструктами тело понемногу начинало уставать, а далекие от серьезного спорта бедняги с инженерно-конфигурационного, включая мокрого и покрасневшего Корфа, похоже, еще на разминке всем отделением подумывали перевестись на гражданскую службу.

Кажется, единственный, кто воспринял все это с энтузиазмом — сам капитан Каратаев, чьими усилиями пустота в расписании уже второй час подряд наполнялась полезными для души и здоровья занятиями.

Впрочем, вряд ли он всерьез беспокоился о том, чтобы наши помыслы стали чисты, как родниковая вода, а тела — крепкими, как конструкционная сталь. Куда больше походило, что его высокоблагородие физрук решил отыграться за выговор с занесением, а, выражаясь языком моего соседа, вздрючить разом всех, кто еще не успел дослужиться до мичманских звездочек.

Сам Поплавский на истязаниях, конечно же, отсутствовал: еще ночью попался дежурному офицеру на первом этаже, и сразу после утренней поверки упорхнул в очередной наряд.