— Почему на удивление?

— Потому что интенданты одинаковы, что в Туркестане, что на Балканах. И там и здесь безгрешно воруют… А вам, братцы, спасибо за хлеб-соль.

— Рады стараться, ваше превосходительство! — ответили в один голос казаки.

Вечером Михаил Дмитриевич зашел вместе с офицерами штаба в ресторан. За короткий срок пребывания его в штабе офицеры прониклись к новому начальнику уважением. Подкупали его простота и доступность вместе со справедливой требовательностью и настойчивостью. Для него как бы не существовало чинов, он был одинаково ровен и с полковником, и с прапорщиком.

За соседним столиком расположились румыны-рыбаки. Подогретые вином, о чем-то громко говорили.

Генерал прислушался, насторожился, услышав несколько раз название расположенного недалеко от Журжева острова Мечки.

— Поручик Луковкин, пригласите того, рыжего, — попросил он свободно изъяснявшегося по-румынски офицера.

Рыбак к своему удовольствию предстал пред генералом.

— Как звать? Николай? Садись, — предложил генерал. — Так что же случилось на острове?

— Сегодня турки с острова ушли. Было полным полно, а днем не стало.

— Совсем убрались? — переспросил генерал.

— Ни души! Я даже не поверил.

— У тебя, Николай, есть лодка? Где она?

— Как где? На месте, на берегу.

— А нельзя ли ею воспользоваться? Я хорошо уплачу.

— Ежели заплатите, отчего же не дать. Лодка у меня вместительная, десятерых выдержит. Готов и я с вами.

— Тогда решено! — воспрянул генерал. — Господа офицеры, ужин кончается. Кто из вас желает со мной на дело?

— Все мы желаем, — ответили они. — Куда вы, туда и мы.

— Тогда поплывем на остров.

— Когда? Прямо так?

— Конечно! Оружие при нас, лодка на реке, проводник вот он.

Покинув ресторан, они направились прямо к реке. На берегу генерал прихватил из охранения четырех казаков-донцов.

— Эти молодцы не только джигиты, но и знатные вёсельники.

Казаков усадили за весла. Они быстро выгребли на стремнину, взяв направление к острову. В кромешной темноте нос лодки уперся в песок. Прислушались: тишина, только хлюпает вода. Осторожно выбрались. Держась друг за друга, прошли вдоль берега, потом направились в глубину острова. Действительно, ни души.

На лодке они обогнули остров, выплыли к турецкому берегу. Неожиданно из тьмы выросла темная громада.

— Турецкий корабль, — проговорил румын.

Это был неприятельский монитор, вооруженный орудиями. На мачтах светились фонари. Он стоял так, что приходилось проплывать почти рядом с ним.

— Суши весла, — приказал генерал вполголоса.

Донцы подняли весла, пустили лодку по течению. Она проплыла совсем рядом с монитором. Было слышно, как что-то прокричал вахтенный гортанным голосом. Предательски журчала вода за кормой…

Когда утром Михаил Дмитриевич возвратился в штаб, его вызвал отец. Раздраженный, он ходил из угла в угол.

— Вы где, генерал, находились ночью? — спросил он.

— В разведывательном поиске.

— Вы на то получали приказ? Ведь моего согласия не было.

— За разведку отвечает начальник штаба, и он вправе проводить ее, когда сочтет необходимым.

Отец по привычке разгладил пятерней волосы на голове. В противоположность сыну он не очень следил за своей внешностью.

— Вы что же, генерал, записали себя в охотники? Дело ли начальника штаба дивизии ходить в поиск?

— Обстоятельства порой вынуждают…

Дмитрий Иванович подошел к сыну, остановился против.

— Что ты, Миша, все лезешь в пекло. Ведь не унтер же ты и не лихой капитан. Не дело генерала рисковать собой в копеечном деле.

— Позволь, отец, с тобой не согласиться. Осторожность в военном деле неприемлема. У осторожного генерала и солдаты осторожны. А я не хотел бы иметь таких в сражении.

— Кончим теории, а то ты сейчас пустишься в доказательства. Академий я не кончал, так что не обессудь, но от своих убеждений не откажусь, они сраженьями мне достались.

— Не беспокойся, отец, еще не отлита пуля, что мне предназначена. А уж чему быть, того не миновать.

— Ну, хорошо. И каковы результаты разведки?

— Турки с острова Мечки ушли. Совсем ушли. Ни одного там человека.

— Это точно?

— Совершенно точно.

— Вот и хорошо, ушел супостат, и нам легче, меньше беспокойства. Надобно доложить в корпус, генералу Радецкому. Как он решит, так и будем действовать.

— Так пока его приказ получим, двое суток пройдет! — возразил Михаил Дмитриевич.

— Что же ты предлагаешь?

— Я не предлагаю, отец, Я уже дал команду в Минский полк: немедленно высадиться на остров и там закрепиться. Такую возможность нельзя упускать.

Отец поглядел на сына, покачал головой:

— Дедова закваска. Весь ты в него.

Остров был занят солдатами Минского полка 7 июня, а на рассвете следующего дня по настоянию Скобелева-младшего подошел катер-миноносец «Шутка» и с ним отряд моряков-минеров. Им предстояло установить мины на рукаве Дуная от острова Мечки до турецкого берега. Под прикрытием тумана минеры приступили к трудному делу. Продвигаясь на лодках, они сбрасывали в воду закрепленные на тросе мины и уже достигли середины рукава, как туман стал редеть и их заметили. С турецкого берега загрохотали орудия. Снаряды ложились у самых лодок, взметывая водяные столбы.

С острова за работой отважных моряков наблюдал начальник дивизии Скобелев и начальник его штаба Скобелев-младший, командир Минского полка полковник Мольский, офицер штаба дивизии капитан Сахаров, капитан причаленной у берега «Шутки», совсем молодой, только что вступивший в командование миноноской лейтенант Скрыдлов. Был здесь и художник Верещагин. Он упросил Михаила Дмитриевича взять его на остров, чтобы наблюдать любопытное дело.

Обстрел лодок продолжался, казалось, что минёры не только не успеют кончить минирование, но и возвратиться. К довершению, из-за мыса показался военный турецкий пароход. Бешено работая колесами, он угрожающе приближался к морякам, стремясь опрокинуть лодки.

— Лейтенант Скрыдлов, видите? Подбить пароход! — скомандовал Скобелев-младший.

Конечно, он не изучал морское дело, но было очевидно, что спасти людей мог только катер, впереди которого на длинном шесте была укреплена мина. Ее взрывали при сближении с целью, а такие суда называли миноносками. Казалось, лейтенант только ждал команды: рванулся к катеру. За ним бросился Верещагин.

— Василь Васильич, назад! — закричал ему вслед начальник дивизии, но он даже не оглянулся.

— Заводи! Полный ход! — подбегая к катеру, командовал лейтенант.

Пароход при виде несущейся миноноски затормозил, стал разворачиваться, с его борта открыли по катеру стрельбу, на него же перенесли огонь и береговые пушки. Однако быстрый катер догнал судно и смело пошел на сближение с турками. Лейтенанта ранило, но он целился миной в колесо парохода, стремясь подорвать его и лишить судно хода. Оставался десяток метров… пять… Вот мина уже у цели. Он крутнул ручку взрывательной машинки…, но взрыва не последовало. Всмотревшись, лейтенант увидел болтающийся у шеста конец провода: пуля перебила его. Есть еще в запасе вторая, кормовая мина. Но использовать ее днем и в этой обстановке было неразумно.

Полным ходом пароход уходил в затон, под прикрытие своих орудий. Катер неожиданно стал терять ход. В его нос угодил снаряд, образовалась пробоина. Кроме лейтенанта Скрыдлова, был ранен и истекал кровью Верещагин. Ранены были и другие члены команды. Тем не менее моряки сумели закрыть пробоину и не дать катеру затонуть. Мотор заработал, но из укрытия появился монитор. Он шел прямо на утлое суденышко, и лейтенант решился на крайнее средство: стоя за штурвалом, направил катер прямо на турецкое судно. Отказавшись от намеченного маневра, оно стало уходить.

Через неделю поступило распоряжение о расформировании Кавказской казачьей дивизии. И снова Михаил Дмитриевич был не у дел, снова предстал пред всесильным Непокойчицким.