— Что ж, ты сделал свой выбор.

— Нет! — воскликнул Волк.

— Нет! — вдруг раздался жуткий, отчаянный вопль, и Волк все же обернулся, пронзенный им. Софа стояла на коленях и из ее широко распахнутых глаз текли крупные слезы.

— Это ненадолго… — вздохнул Кощей, переводя на нее усталый измученный взгляд. — И чего вам, женщинам, неймется? Почему всегда хочется большего? Я дал ей все… Любая ее прихоть исполнялась мгновенно… Но нет, ей было мало… мало… — и произнес звенящим шепотом, в который вложил силу. — Поди сюда.

Софья вздрогнула, словно ее ударили, и поднялась с колен. Пошла по направлению к Кощею. На ее лицо отразилось мучительное сопротивление, но она ничего не могла поделать с тем, что влекло ее вперед.

— Кощей, подожди! — закричал Волк.

— Это ты подожди нас на свежем воздухе, — бросил Кощей и небрежно махнул ладонью.

Неведомая сила подхватила Волка и понесла из залы, особо не церемонясь и не защищая от ударов. Он пролетел лестницу и коридоры, а потом его выбросило из замка, и двери захлопнулись. Волк бросился на них, застучал, но это было все равно, что пытаться заставить раскрыться перед ним скалу. Впрочем, ждать пришлось недолго. Совсем скоро двери снова распахнулись, являя взору хозяина этого места и царицу. Софья стояла рядом с Кощеем совершенно спокойная и вроде как невредимая, и на какой-то миг Волк поверил, что все обошлось.

— Забирай ее, — сказал Кощей.

Волк вцепился в Софью взглядом. Но отчего-то она даже не пошевелилась.

— Иди же к нему! — гаркнул Кощей, не дождавшись, когда хоть кто-нибудь сделает шаг.

И Софья пошла. Смотря вперед и слегка покачиваясь, словно во сне. Безвольная и послушная как заводная кукла. Она подошла совсем близко к Волку и остановилась. Он взглянул ей в лицо и ощутил, как умерло все внутри. У нее было совершенно пустое лицо, совершенно пустые глаза. В этом теле больше не было его Софы.

— Что ты с ней сделал? — прошептал он.

— Забрал самое ценное, как она едва не забрала у меня, — выплюнул Кощей. — И коли она тебе так важна, уж отведи ее туда, где взял, чтобы не слонялась тут. Передай всем, что так будет с каждым, кто придет сюда. И не попадайся мне больше, щенок.

Кощей сделал шаг назад, и двери захлопнулись, подняв облако пыли и скрыв своего хозяина. Волк упал перед Софьей на колени, обнял за ноги и завыл. Она не обратила внимания. Так и осталась стоять, глядя куда-то вдаль: теперь уже спокойная и ничем не омраченная. Навсегда…

А в подземельях своего замка Кощей поставил шкатулку обратно на пьедестал, провел пальцами по крышке с неровно вырезанной ножиком картинкой. Елочка и человечек рядом.

«Смотри, мама, это ты в лесу…»

Открыл. Внутри лежали перстни и кольца с камнями. Совсем дешевые — их мать могла позволить себе купить и несколько за раз, и те, что были подороже, например тот, что всегда нравился ему больше всех — с черным морионом. Но сейчас его интересовал только один простенький перстенек с голубой искоркой внутри прозрачного белого камня. Кощей достал его, покрутил в пальцах, взвесил на ладони. А потом надел на мизинец.

Машину Леший бросил в лесу. И путы на Василису все-таки накинул. Ощущение оказалось и впрямь гадкое: тело перестало повиноваться, делало то, что приказывал оборотень, и от этого стало еще страшнее. Впрочем, довольно быстро Василиса узнала местность и поняла, куда он ее привез. Это было то самое болото, на котором они с Кощеем в июле искали детей. Тогда она была уставшая и раздраженная и злилась из-за комаров, а сейчас бы добровольно сняла всю защитную одежду, позволив искусать себя, только бы снова оказаться в том моменте и рядом с мужем.

Кощей как всегда был прав. Ей угрожала опасность, и он пытался ее защитить. А она опять не послушалась, за что теперь и платила.

Леший закончил свою историю еще в машине и теперь шел молча, тщательно прокладывая для них дорогу и следя за тем, чтобы она не оступилась. Такая его забота пугала не меньше, чем все остальное.

— Что ты сделал с Горбунком и Юрием? — наконец спросила Василиса. Хоть рот он ей не запечатал, спасибо богам. И пока они говорили, было не так страшно, а она из-за всех сил старалась не поддаваться панике. Что бы не говорил Леший, Кощей найдёт её. Он никогда её не оставит. Это всего лишь вопрос времени, и если у нее есть возможность потянуть его, она должна это сделать. Понять бы еще, почему кольцо молчит. А что, если оно снова разрядилось? Сможет ли тогда Кощей определить, где она? С другой стороны, кольцо было для него не единственным ориентиром, а значит, он придет совсем скоро… В любой момент…

— Мирно спят в кладовке, — ответил Слав, высматривая что-то впереди. — Спрашивай, если хочешь, я отвечу на твои вопросы.

— Куда ты отвел Софью?

Леший остановился, обернулся и неодобрительно прищурился. Покачал головой.

— А ты умеешь находить слабые места, да, Василиса? Я заметил это, еще когда бывал на твоих лекциях… Ну, да ты и сама это знаешь, ведь даже приняла от меня разок гостинец… — он довольно улыбнулся на ее реакцию и продолжил. — Хорошие лекции. Лучше, чем читают на Буяне. И специалист из тебя вышел отличный. Ну разве не удивительно, что просидев тридцать лет в царском тереме, ты не утратила ума. Как тебе это удалось?

Леший то и дело сыпал подобными фактами, и создавалось ощущение, что он знает все об их с Кощеем прошлом. Василиса пыталась игнорировать эти выпады, было очевидно, что он провоцировал ее на ответную реакцию. И все же. А ведь и правда, как ей удалось? Так или иначе она не могла не провести параллель между собой и Софьей. Но различий было больше. Она сама пошла за Ивана. И родила ему только одного ребенка. И в отличии от Софьи у нее никогда не было каких-то сумасшедших амбиций. И она любила своего сына и держалась мыслями о том, что однажды все-таки сможет обнять его. А еще она была ведьмой и точно знала, что переживет мужа. Нужно было только подождать. Наверное, это ее и спасло.

— Я очень старалась, — ответила Василиса. — Так что с ней стало?

— А разве это имеет значение после того, как Кощей начисто стер ее? — рыкнул Леший. — От нее осталось только тело. Она слепо выполняла приказы, а без них сидела день-деньской и не двигалась. Я вернул ее во дворец. Сказал, что Кощей ее похитил, принуждал к браку, и что в его подземельях она сошла с ума. Ее муж отправил ее в монастырь. Она умерла через год. Точнее, не она… Тело. Всего лишь тело…

— Ты сказал, что запястья у Кощея были в крови, — быстро продолжила Василиса, опасаясь, что он заставит ее замолчать. — Это значит, что он только освободился из плена Марьи. Вы застали его в плохой момент. И то, что вы взяли… Скажи мне, у него на мизинце был перстень? С белым прозрачным камнем?

Леший засмеялся.

— Ты правда думаешь, что в тот момент меня интересовали перстни на его пальцах? Впрочем, нет. Ничего на его руках не было.

Не было. Перстня не было. Кощей еще не успел обратиться к своей душе.

«Он не тронул Марью после того, что она сотворила с ним…» — вспомнила Василиса слова Варвары.

Он не тронул Марью, потому что надел перстень, и все его дела предстали перед ним в истинном свете. Мать привила ему достаточно, чтобы все ранее содеянное навалилось на него тяжким грузом. Вряд ли после этого он был способен добить еще и жену, даже ту, что предала его.

— Неужели тебе все равно? — спросил Леший. — Неужели тебе совсем не гадко от того, что ты отдала пятнадцать лет убийце?

— Я знаю, кто мой муж, — нахмурилась Василиса. — И знаю, на что он способен. И я останусь верна ему независимо от того, что он сделал за свою жизнь.

Леший усмехнулся.

— Тогда знай и то, что именно твоя верность привела тебя сюда. Я ведь дал тебе шанс. Даже два шанса. Когда подбросил Марье идею лишить тебя памяти. И после, когда послал тебе открытку. Тебе нужно было просто уйти от Кощея, и ничего этого бы не было. Но ты все равно упорно возвращалась к нему. Ты просто не оставила мне выбора, Василиса.