— В общем так, — повторил Сокол, — для нашего отдела он не годится. Прости, парень, я не сомневаюсь, что ты отлично сражаешься на мечах, но мы тут это редко делаем, и нам чаще пригождается владение магией, а ты, уж не в обиду сказано, человек.

— Не в обиду! — задохнулся паренек. — Да это… это… ди-скри-ми-на-ция! — вот что это такое! На Буяне меня предупреждали! Да, я человек! И я горжусь этим! И я много умею! И…

— И это ничего не решает, — кивнул Сокол. Он явно думал о чем-то своем, иначе давно бы уже поставил мальца на место. — Моя жена тоже человек, но при этом она один из лучших бойцов, с которыми мне приходилось работать, и это подтвердит любой из моего отряда, можешь поинтересоваться, если кого-нибудь встретишь. А все потому, что в нужный момент она сделает то, что я прикажу. Я несу ответственность за тех, кто идет за мной, и должен быть уверен в них. Приходи через пару лет, если еще будет желание, там поговорим.

— Ваша жена… Женщина? — неверяще прошептал Елисей.

— И кто тут говорил про дискриминацию? — поморщился Сокол. — В общем, я свое слово сказал, а теперь мне надо идти, работы много.

Он снова осушил стакан, тяжело поднялся и двинулся к выходу.

— Финист! — окликнул его Баюн. — Стакан верни, он казенный. И зайди ко мне сегодня вечером, как окончательно отпустит. Понял?

— Понял, — мрачно отозвался Сокол, впечатал стакан в стол и наконец покинул помещение.

Баюн тяжело вздохнул, глядя ему вслед. Василисе происходящее нравилось все меньше и меньше.

— Елисей, подожди в приемной, — продолжил раздавать указания Баюн.

Юноша вспыхнул праведным негодованием, но под взглядом кота быстро скис и ретировался. Когда за ним закрылась дверь, Баюн перевел взгляд на Василису.

— Не лезь к Соколу, все с ним будет в порядке, ты тут ни при чем. Это раз. Мальчишку взять в оборот и куда-нибудь приставить так, чтобы он преисполнился ощущением собственной значимости, но при этом никому не смог навредить. Это два. И три. Ты сама-то как? И что с цветком?

— «Кровь давно ушла в землю, и там, где она пролилась, уже растут виноградные гроздья»*, — не без намека процитировала Василиса хорошо знакомые Баюну строки. — Со мной все хорошо. И цветка больше нет.

— Хорошо! — фыркнул Баюн. — Скажи еще, что не держишь зла на этого идиота, которого ты по недоразумению до сих пор называешь своим мужем.

— Не держу, — ответила Василиса, — и называю его своим мужем с гордостью. Мы все совершаем ошибки, и я готова разделить с ним ответственность за эту. Я не оправдываю его, но не думай, что я стану на него нападать. Здесь ты моей поддержки не найдешь.

— Ты безумна, — пробурчал Баюн. — Никогда тебя не понимал. Вы светлые все такие — любовь, принятие, прощение… Но ты, это совершенно другая история. Ты его меняешь. Я знаю его не один век, а ты с ним всего пятнадцать лет, и за эти пятнадцать лет он изменился сильнее, чем за предыдущие триста. Если бы сам не видел, никогда бы не поверил. Но Василиса, невозможно сделать из темного светлого. Тем более из него. Помни об этом.

Василиса закатила глаза к потолку и приняла решение впредь всегда — всегда! — слушаться Кощея. Сказал «сиди дома!», значит надо сидеть дома.

— Не желаю это обсуждать, — ответила она. — Наш брак касается только нас двоих. Хочешь отчитать Кощея, скажи ему все это в глаза. Хочешь отчитать меня — говори прямо. А если нет, то закроем эту тему, и лучше объясни, кто этот мальчишка.

— Отчитывать тебя бесполезно, — скривился Баюн. Он налил в стакан воды из графина, отошел к окну и стал аккуратно поливать мирт, тот благодарно затрепетал листьями. — Если в таком возрасте ты не понимаешь, что творишь, то воспитывать тебя поздно. Мальчишка же… Елисей. Седьмой сын одного из многочисленных отпрысков царя Елисея, того самого, чья жена дожидалась его в хрустальном гробу под охраной семи богатырей… Много гонора и амбиций, толку — ноль. Учитывая место в списке престолонаследия, решил попробовать себя в этом мире. Пришел на Буян, оттуда его аккуратно скинули нам, да наказали быть с ним поласковее, все-таки особа царских кровей. Подозреваю, что семейка что-то Лебеди профинансировала, обычно она не так радушна. Он, конечно, сразу запросился к Соколу, только вот Соколу он и даром не нужен, а мальчишка, вишь, обиделся. Судя по всему, пока что не готов к тому, что тут не как дома, холить и лелеять себя придется самостоятельно… Если нам очень повезет, то сбежит к своим нянькам через неделю. Только вот что-то мне подсказывает, что мы обзавелись очередной головной болью. Мальчишка, знаешь ли, идейный. Понятия не имею, что с ним делать.

Василиса пожала плечами.

— Варвара жалуется, что ей не хватает рук в Архиве, а Демьян с Агатой только добавляют суеты, но мало помогают. Хочет подвигов, вот пусть и вершит их там. Каталоги ей нормально перепишет, их не обновляли уже лет тридцать.

— Отличная идея, Кощеева, — усмехнулся Баюн. — Я тут распинаюсь, что ты вся такая светлая, а оказывается, за пятнадцать лет твой муженек тоже успел тебя кое-чему научить. Ладно, ладно, не смотри на меня так, не боюсь. Все, иди уже. И общежитие парню покажи, пусть привыкает к месту, где придется жить.

Василиса послушно встала и пошла на выход. И уже в дверях остановилась, обернулась и ответила с улыбкой:

— Это я не у мужа, это я у тебя научилась.

____________________________________________________

* - М. Булгаков «Мастер и Маргарита». Полностью цитата звучит так: «Не бойтесь, королева, кровь давно ушла в землю...» Василиса намекает Баюну на свой статус.

декабрь 2003 года

— И что это такое? — нахмурился Баюн, бегло прочитав ее заявление. Василиса открыла рот, чтобы объяснить, но он не стал слушать. — И ты туда же… — махнул лапой он. — Бессмертный наш уже заходил, тоже просил сделать так, чтоб красны очи его тебя больше не видели. Уж не знаю, что вы не поделили… Дура ты, Мудрая. Такой шанс проворонила. Я же тебя специально к нему приставил, чтобы ты у него училась. Можно сказать, преподнес его тебе на блюдечке. Он же учеников принципиально не берет, а тут без всякого ученичества, смотри и запоминай, и даже спрашивать можно, если не наглеть… Да и в мир он тебя вывез, и с ним ты в безопасности была, я за тебя не волновался… А ты… Эх, Мудрая, следующая твоя фамилия будет соответствовать уровню твоего умственного развития, уж я позабочусь.

— Что? — ошарашенно переспросила Василиса. — А как же… куратор…

— Нет, ну как есть дура! — мявкнул кот почти с нежностью. — Какой куратор?! Кому?! Ему?! И кого? Тебя? Ой… — Баюн помотал головой, словно поражаясь той степени тупости, до которой может дойти отдельный индивид, потом задумчиво закончил. — А вот времени строчить отчеты у него точно нет, а у тебя почерк хороший, и чьи мне теперь каракули разбирать придется?

Он отложил в сторону ее заявление и подтолкнул к ней лапой лежащую на столе бумажку. Василиса поспешно взяла ее, на бумажке был записан адрес.

— Вот, — сказал Баюн, — ваше последнее задание на двоих, сегодня вечером истекает срок реагирования по нему, так что наведайтесь, а дальше можете друг к другу не приближаться, после Нового года я вам других напарников подберу. Передали наши из местного отделения милиции. Я так и не понял толком, в чем там дело, вроде как собаку чью-то прокляли, соседи жалуются, нас просят посмотреть. Крайний срок отчета — послезавтра. Все, выметайся отсюда, горе луковое, свалилась же на мою голову...

Чувствуя себя абсолютно раздавленной, Василиса вышла из кабинета и еще раз перечитала адрес. Он показался ей знакомым. Она спустилась на первый этаж и постучалась в дверь под лестницей.

— Открыто, — невнятно буркнули из-за нее.

В каморке Данилы было тесно, пахло деревом и сигаретным дымом, под потолком тускло светила лампочка, а сам Данила в кожаном переднике что-то чинил.