— А с мясом есть?

Девушка улыбнулась и предложила пять видов пирожков с мясом и не знаю сколько видов пирожков с ягодами и вареньем. Мне было плевать на то, что она берет их голыми руками, а ее передничек щедро покрыт пятнами и у нее явно нет санитарной книжки, я хотела не банально есть, а жрать, но еще больше хотел этого мой оставшийся в номере пес. Судя по еще больше увеличившимся глазам продавщицы, в этот день я была самой прожорливой, а поэтому самой лучшей покупательницей. Пока она накладывала мне в огромный кулек десять пирожков с мясом и по каждому виду пирожков со сладкой начинкой, я на ее глазах стрескала четыре пирожка с мясом, пять с вареньем и запила все это дело двумя большими кружками довольно приятного напитка. Когда чувство голода отступило, я увидела играющего на улице хозяйского пасынка и хотела его попросить за монетку отнести пирожки Сосискину. Но потом, вспомнив про лекции Сосискина о развращении молодежи деньгами, решила поберечь свои нервы и, крикнув Сивке, чтоб подождал меня буквально минуточку, полетела кормить пса.

Зайдя в номер, я расчувствовалась от представшей перед моими глазами картины. Ушастый страдалец стоял на сундуке и смотрел в окошко, выглядывая меня. Думать о том, что он просто караулил наше добро в сундуке, потому как окна выходили во двор, мне не хотелось, тем более что пес с таким радостным визгом кинулся мне на встречу.

— Ты принесла мне поесть! Давай скорей, что там у тебя? — приплясывал он возле меня, пока я доставала его пирожки и раскладывала их по тарелкам.

Убедившись, что пес уже не похож на умирающего лебедя, а со скоростью пылесоса поглощает сдобу, я попыталась незаметно ускользнуть — уж очень мне не хотелось таскаться по магазинам с этим явно воскресшим Кощеем. Я почти достигла двери, как он прочавкал:

— Деньги все в кошелек не клади, спрячь их в лифчик, коли твои трусы одноглазые в качестве повязки на глазу носить могут.

Я аж подпрыгнула от перспективы греметь как свинья-копилка.

— Совсем, что ли, сдурел? Тут монеты, в любой момент они из меня могут, как горох, посыпаться.

— Тогда купи напузник, как у продавщиц с рынка, не забудь брать сдачу и приносить мне чеки, — поступила в ответ руководящая директива.

— Хорошо, мамочка, — быстро крикнула я и захлопнула за собой дверь.

— Хоть бы в зеркало погляделась, — донеслось мне в спину.

Я досадливо махнула рукой. Но, как оказалось впоследствии, я не послушалась тогда Сосискина напрасно.

— Ну пойдем купим мне платьице! — Весело насвистывая, я дернула за гриву Сивку.

— Дариа, а разве ты первым делом не хочешь купить себе меч?

Вопрос Сивки заставил меня заскрежетать зубами. Ну как вот ему по деликатнее-то сказать, что я не собираюсь носить на своем горбу пудовую хренотень или кривую саблю на поясе? Нет, конечно, можно купить топор и, как Железный Дровосек, таскать его на плече, но оно мне надо? Учиться махать мечом или изящно фехтовать я не собираюсь: минимальных результатов достигну через пару лет, а мне не хочется тут застревать надолго. Да и где гарантия того, что всякие пьяные уроды, увидев у меня оружие, или, не дай бог, мою тренировку, не предложат проверить мои умения в разборке? Мне что тогда, в качестве оружия выбрать нож с вилкой и показать им мастер-класс по умению обращаться со столовыми приборами? А вдруг среди них окажется знаток этикета, а я, как окажется, не тем ножом разделывала рыбу, так что мне еще получить до кучи звездюлей за свое невежество за столом? Но ничего этого Сивке говорить нельзя, он свято верит, что я Избранная. Так что придется тащиться в оружейную лавку, все равно собиралась купить новый нож, а то прихваченным из дому, только хлеб можно резать, да и пластмассовая ручка не тянет на ценную породу дерева.

— Да, ты прав, пойдем, конечно, да и в новом платье торговаться как-то не с руки, гномы же такие скряги. Где там у вас гномья слободка или улица, на которой живут и торгуют подземные жители?

Сивка споткнулся на ровном месте и удивленно выпалил:

— Дариа, а с чего ты взяла, что гномы делают оружие?

— Ну как с чего? Это все знают, что гномы — лучшие оружейники, ювелиры, изобретатели и самые тугие на скидку продавцы.

— Я, конечно, не знаю, как у вас в мире, но у нас самое лучшее оружие куют тролли. Они так у нас и называются — мастера оружия.

— Тролли? — распахнула я глаза. — Эти огромные, волосатые, тупые уроды, промышляющие грабежом и всегда стоящие со своими палицами в авангарде войск всяких темных личностей?

— Дариа, тролли никогда не воюют, оружие куют, да, но даже Темный лорд никогда не пошлет на войну таких хороших кузнецов, как они. Их вещи уникальны, оружие стоит больших денег, поэтому оно передается из поколения в поколение. Работы известных тролльих мастеров принято коллекционировать, и на каждую, даже самую простую вещицу приходится копить долгое время. У меня подковы, сделанные троллем, и за каждую я отдал по пять золотых, но это был практически подарок.

— Видимо, я поспешила называть тебя Сивкой, если бы назвала Серебряным Копытцем, то попала бы в точку, потому что твои подковы явно сделаны из серебра. Не может простая железка стоить таких денег.

— Если хочешь сберечь свои копыта, то выложишь и не такие деньги, а если тебе их не жалко, то можно купить крысючью подделку — и в лучшем случае ты ее тут же потеряешь, а не повредишь себе ногу, — не согласился Сивка.

В своей пропаганде троллей единорог разошелся не на шутку.

— Самые лучшие поварихи — троллихи. Наш император считает за честь для себя, если кто-то из них соглашается поработать на дворцовой кухне.

Вот с этим я была готова согласиться, уж кому, как не этим знатокам сто одного способа приготовления блюда из человеченки быть поварихами. Я уже открыла рот, чтобы заявить об этом Сивке, но, глядя на его начинающий светиться рог, поняла, что он меня не прикалывает. И тут мне стало жутко интересно, а что тогда тут делают гномы. Пока мы шли до Оружейной улицы, Сивка рассказывал мне удивительные вещи.

Гномы в этом вывернутом на изнанку мире были творческой интеллигенцией, научной элитой, классиками литературы, звездами шоу-бизнеса, знаменитыми художниками, модными кутюрье, тонкими знатоками вин и изысканными гурманами — в общем, они были кем угодно, но только не ковыряющимися в горах коротышками. И в горах-то они не все жили, а там жили только те, кто хотел в тишине и покое, поскрипывая перышком, кропать очередной научный трактат, покуривая трубочку, вести философские диспуты или изобретать велосипед. Остальные предпочитали селиться в предгорьях или в долинах, где выращивали местных овечек, виноград и самые лучшие на Светлой стороне розы. Ни один гном не будет пить самогон или пиво — только изысканные сорта знаменитых на всю империю гномьих вин. Гномы терпеть не могут махать секирами, а предпочитают изящно фехтовать рапирами или вступать с обидчиком в переписку. Лучшие адвокаты, риторы и ораторы тоже были гномами.

Любой местный князек если в течение года не покупал хоть одну крохотную картину кисти гнома, то моментом вылетал из императорского двора. Император рассуждал так: какой прок держать при себе и кормить какого-то голодранца, который не может наскрести приличную кучку золота для покупки маленькой картины известного художника. Вспомнив исторические книги и рассказы деда, я согласилась с ним. Что у нас, что в Европе всегда при дворе отиралось нищебродье в надежде урвать жирный кусок.

Гномки также по мере сил не отставали от своих мужчин. Они были законодательницами моды во всем. Если гномка ради шутки явилась бы на императорский прием с дырявым решетом на голове, то на следующем рауте точно в таком же пришли бы все дамы. Лучшие ткачихи, портнихи, вышивальщицы, мастера батика, парфюмеры, создатели косметики и авторы слезливо-сопливых любовных романов — все это гномки. И они вовсе не скрывались от людей, а, наоборот, вели активную светскую и общественную жизнь.

На закономерный вопрос, а кто тогда добывает руду и всякие каменья, Сивка, уже не удивляясь моему невежеству, поведал, что это делают цверги, леприконы и гоблины. Гоблины были лучшими шахтерами и золотоискателями, а цверги и леприконы — ювелирами и инженерами. Причем они не горбатились с утра до ночи в шахтах или в мастерских — наоборот, их рабочий день составлял всего пару часов, и то под настроение. Они работали только в своих родовых каменоломнях, приисках и мастерских. А вот на императорских коротали время до отправки в штрафбат преступники.