— Чем я могу вам помочь? — отвлек меня от поисков наименее вычурного прикида мелодичный голосок.

Я недовольно повернулась и посмотрела на симпатичную эльфийку-полукровку, которая профессионально улыбалась мне. Видимо, местные управляющие периодически проводили с обслуживающим персоналом тренинги по работе с клиентами, если она даже в такой чувырле, как я, углядела потенциальный кошелек. Но куда им, наивным средневековым менеджерам по продажам, тягаться с поднаторевшими в их отшивании московскими покупателями! Если бы тут бывали тетки из наших краев, то, вместо того чтобы испуганно отшатнуться и позорно бежать в подсобку от фразы: «Вы можете помочь мне только материально», произнесенной с самым зверским выражением лица, она бы просто мило посмеялась и не стала бы мне отсвечивать.

Наконец я выбрала самое скромное в этом фейерверке карнавальных нарядов платье, в тон ему рубашку, платок и туфли на самом низком каблуке, которые я в обычной жизни не надела бы под расстрелом из-за его высоты. Приметив отгороженную красивой шторой половину магазина и посчитав ее за примерочную, я пошла мерить вещи. Но вместо примерочной очутилась в отделе эротического белья. Уж на что я спокойно отношусь к таким вещам, предпочитая чулкам плотные колготки, а ажурным лифчикам те, в которых грудь не вываливается при каждом шаге, но тут даже меня пробрало, и я захотела почувствовать себя красоткой из журнала для взрослых. Всевозможные корсеты, полупрозрачные пеньюары, шелковые чулки, игривые подвязки так и призывали померить их. Это были работы какой-нибудь талантливой гномки, а в том, что это изделия их знаменитых мастериц, я не сомневалась ни минуты, держа в руках корсет. Сразу чувствовалось, что гномки знали толк не только в удовольствии, но и в удобствах.

Уж не знаю, какому инквизитору пришла «гениальнейшая» идея зашнуровывать корсет сзади. Дураку же понятно, что спереди женщине это сделать удобнее и быстрее. Я не знаю, как в прошлые века мужчины воевали с этими шнурками и крючочками сзади в стремлении побыстрее добраться до столь манящих их частей тела, но наши мужики до сих пор часами путаются в застежках лифчика. Тут же создатель корсета расположил шнуровку спереди, облегчая мне задачу по облачению в постельные доспехи. Местные зеркала отразили мисс «Плейбой», не знаю за какой месяц. Белый корсет с родными стрингами (как знала — сегодня привела в порядок зону бикини, а то выглядывающая из-под них прическа а-ля Анжела Дэвис вызывала бы диссонанс во всем образе) прекрасно оттеняли мой загар и выгодно подчеркивали все нужные вогнутости и выпуклости. Ноги в чулках с кружными подвязками да еще обутые в туфли на довольно высоком каблуке казались ходулями. Обычно я подчеркиваю их длину и красоту ладно сидящими джинсами и дорогими, удобными кроссовками, а не разрезами по самое не балуйся, именуемыми среди наиболее смелых девушек «иди за мной», но сейчас я признала возможности шпилек. Мне сразу захотелось стать мадам Помпадур, заиметь бархотку с камеей на шею, высокий белокурый парик со страусиным пером, на вздымающейся груди — пикантную мушку, а у ног чтоб непременно был Людовик XV.

И когда я в своих мечтах дошла до того момента, когда Людовик переписывает на мое имя Версаль и все прилегающие к нему территории, включая Париж, в зал влетел эльф, явно прискакавший разбираться, кто так напугал его сотрудника. Ввалился и, сделав и без того не маленькие глаза неприлично большими, восторженно шевеля ушами и плотоядно облизываясь, вылупился на меня. Я выжидательно уставилась на этого вуйеариста: мол, ты только посмотреть зашел или, может, ответно что-то покажешь?

Пауза затягивалась, я совершенно не собиралась визжать и метаться в поисках вещей для прикрытия телес — пусть посмотрит на то, что ему не обломится, но маслено заблестевшие глазки эльфа стали наводить на меня тоску. Наконец я процедила:

— Ну что, чего стоим, кого ждем, когда платить будем?

Он не реагировал, судя по его обалдевшему виду, грезил наяву и представлял, как будет рассупонивать на мне эту сбрую и что же еще такого интересного можно у меня увидеть. Следующая фраза заставила его обмереть:

— Золотой, или я сворачиваю просмотр.

А что? Надо же мне как-то компенсировать пять серебрушек, оставленных в оружейной лавке.

— Да, да, конечно, сейчас, — залопотал этот любитель клубнички, хлопая у себя по карманам.

Он нашарил мешочек, не отрывая от меня глаз, вытащил золотую монетку и протянул ее мне. Я, усмехаясь, забрала ее из его трясущейся конечности и демонстративно сунула в вырез корсета. Его потные ручонки, которые потянулись к вожделенным тесемочкам и веревочкам, бессильно упали, когда он услышал:

— Теперь вали отсюда, ты заплатил только за поглядеть, на потрогать у тебя средств не хватит, а откроешь свою пасть, я заору так, что сбежится полгорода и все узнают, что ты меня изнасиловал прям на своем рабочем месте. А потом посмотрю, насколько после этого у тебя упадет не только выручка.

Посмотрев на меня как дитя, у которого отняли конфету, обиженный ушастый похотливец, тоскливо вздыхая, удалился и оставил меня одну. Я быстро сняла вещички, призванные раззадоривать мужскую часть населения в любом мире, и переоделась в выбранные мной одежки. Увиденное вполне меня устроило: темно-синий сарафан, бледно-голубая рубашка — все с минимальным количеством вышивки, как говорится, скромненько и со вкусом. Правда, каблук мог быть и поменьше, но изготовитель обуви и владелец магазина считали иначе. Напоследок замотав голову белым платком на манер чалмы, слегка подкрасившись и подушившись выуженным из косметички пробником любимых духов, моя душенька лебедушкой проплыла по направлению к кассе. За прилавком стоял тот же самый эльф, и, судя по приклеенной улыбке, он уже взял себя в руки. Когда я подошла расплатиться, он вежливо поинтересовался, не та ли я ларда, что только что практически разорила досточтимого оружейника Гроходрюха. От этих слов меня всю перекорежило — терпеть не могу тех, кто подглядывает и подслушивает. В лавке нас было трое, значит, этот чекист-надомник стоял под дверью и чикерил.

— Я смотрю, у вас уши не только очень большие, но и чересчур чуткие, но я могу лично в полевых условиях и без наркоза провести операцию по их уменьшению, чтобы некоторые не отирались под чужими дверями и не разносили сплетни.

— Что вы, ларда, я и не думал подслушивать. Просто я послал своего домашнего духа к уважаемому Гроходрюху с приглашением на ужин, и он стал невольным свидетелем вашего разговора.

Я не была настроена миндальничать и поэтому сурово изрекла:

— Значит, мы не будем тратить время друг друга напрасно, вы мне просто скажите реальную стоимость этой вещи, чуть-чуть добавите себе на жизнь, и мы разойдемся как в море корабли.

Вот так мне практически задаром достался наряд, за который другая отдала бы довольно приличные деньги.

Пока Сивки не было, я, заприметив на противоположной стороне кафешку под цветным навесом, отправилась туда отдохнуть и слегка перекусить. Что ни говори, а мотать нервы окружающим — весьма утомительное занятие. Очередная полуэльфийка принесла мне восхитительно пахнувшую чашку какого-то напитка и умопомрачительное пирожное. Избавившись от комплексов, порожденных жадностью Сосискина при выборе мне одежды, я смогла спокойно рассмотреть сидящих вместе со мной в кафе и проходящих мимо по улице людей. Если с внешним видом представителей иных рас мне все было понятно, то я никак не могла понять, что меня настораживает в людях. И, как ни странно, окружающих съедал такой же нездоровый интерес ко мне. В очередной раз поймав на себе взгляды проходящей мимо компании девушек, я не удержалась и полезла в сумку за зеркалом, думая, что у меня потекла тушь. С боевой раскраской все, к счастью, оказалось в порядке, но, глядя на свое отражение, я поняла, в чем заключается подвох. Мы всегда безошибочно выделяем в толпе прохожих иностранца. Чем-то он неуловимо отличается от нас: то ли черты лица чуть другие, то ли выражение глаз, то ли походка и посадка головы.