— Тьфу, дура, — выругался пес. — Несут яйца, а у меня мысли бродят: колечко тебе купить или шубку на плечи накинуть. Правильно говорят: голодной куме — все одно на уме.

— Успокойся, у меня критические дни, так что разврат не случится, — развеяла все сомнения моя добродетель.

— Ну слава тебе, господи, можно быть спокойным, что сегодня, по крайней мере, два мужика не будут зверски затраханы похотливой стервой, — нарочито вздохнул пес.

Нашу дружескую перепалку прервал привратник, приоткрывший массивные двери и сделавший нам приглашающий жест. Обдав экзотическим запахом, красавица кинула ему на руки плащ и волнующей походкой направилась в кабинет правителя. На ее голой спине были гордо раскинуты разноцветные крылья. Занеся ногу на порог, она вдруг повернулась, заговорщицким жестом прижала наманиюоренный пальчик к его губам, пригрозила:

— Будешь болтать без спросу о том, что сейчас увидел, язык вырву, — и скользнула за дверь.

Из ступора привратника вывела боль в ноге от укуса и сердитый голос:

— А я отгрызу твою гычу.

Увидев, как дроу испугано прикрыл причинное место руками, пес брезгливо поморщился и уточнил:

— Гыча — это голова, а не твои причиндалы, которыми ты плодишь таких же идиотов, как сам.

Войдя в полутемную комнату, я испуганно огляделась в поисках хозяина, заодно ожидая нападения. Когда ожидание стало невыносимым, раздался трескучий старческий голос:

— Ну, здравствуй, праправнучка. — И из темноты вышел, опираясь на трость, закутанный в плед, плешивый, весь в старческих пятнах, скрюченный радикулитом древний, как мамонт, дроу. Но ни его изуродованные артритом пальцы, ни сгорбленные под тяжестью прожитых лет плечи не смогли меня обмануть. Это был матерый хищник, у которого еще вполне хватит сил перерезать мне глотку. Весь его облик вопил об опасности. А еще его глаза, абсолютно молодые глаза… В них сиял голодный блеск молодого, полного сил мужчины, и никакие набрякшие веки не могли его скрыть от меня.

— Эта акула на пенсии сожрет нас и не подавится, — разделил со мной свои опасения оробевший Сосискин.

Я уняла стук бешено бьющегося сердца и чуть дрожащим голосом сказала:

— А с чего вы решили, что я пришла к вам в родственники набиваться?!

— Ну как же. Мой юный друг (длинное имя Кролика) писал мне о тебе, в руках, я вижу, ты держишь письмо от него же (ни хрена себе у дедули зрение, и без очков!), да и священный знак моей ветви сам говорит за себя, — каркающим голосом отозвался жуткий старик.

Мне нужно было время собраться с мыслями: или врать этой живой мумии о своей змейке или говорить правду. Ошибка может стоить нам жизни.

— Может, вы предложите ларде сесть? — заметалась в попытках потянуть время моя находчивость.

— Конечно, прости, внучка, старика. Я стал забывать о хороших манерах, — проскрипел он и направился к вычурному на вид дивану, нисколько не заботясь, иду я за ним или нет.

Куда б я делась с подводной лодки. Мое дрожащее как лист на ветру тело, послушно следовало за ним, а мозг лихорадочно анализировал сложившуюся ситуацию.

— Нам никто не говорил, что правитель дроу — маньяк на заслуженном отдыхе, — тихо впадал в истерику Сосискин. — Надо было невинной овечкой притвориться.

Старик грузно осел, прокашлялся и, наблюдая за тем, как я устраиваюсь в кресле напротив, начал беседу:

— Много приходило моих найденных родственниц, каждая из них рассказывала интересную историю, но еще никогда ко мне не приходила Избранная и не говорила, что она моя по крови.

Мозг закончил обрабатывать информацию и дал мне команду «старт».

— А я не говорила, что ваша родственница. Это ваш друг решил, будто я птенец, случайно выпавший из вашего гнезда, а я не спешила разубеждать его.

Дед иронично изогнул кустистую бровь.

— На моей родине если бы увидели дроу, то в былые времена его, как демона, сожгли бы на костре, а в настоящее время распотрошили бы, как лягушку, чтобы узнать, что у него внутри, — поспешило заверить его в своей непричастности к их семейке Адамс мое опасение за свою жизнь.

На мое счастье, старик выглядел заинтересованным, и я, воодушевившись тем, что меня еще не убили, продолжила:

— Как бы вам ни хотелось, но я никак не могу быть вашим далеким потомком. В моем роду были только чистокровные люди, а эту священную для вас змею я купила в обычной лавке, торгующей золотыми побрякушками. И то, что я Избранная, не имеет никакого отношения к проблеме нашего родства.

— Если ты утверждаешь, что ты не моя родня, так зачем же ты пришла ко мне? Почему ты сразу не сказала (опять настоящее имя Кролика), что не имеешь никакого отношения к дроу? — сурово нахмурился правитель.

Я наклонилась поближе — так, чтобы моя грудь стала видна в выгодном ракурсе, и, облизнув пересохшие от волнения губы, прошептала:

— Мой дедушка очень любил рассказывать о том, что почти всегда за спиной любого императора стоит серый кардинал, человек, в чьих руках сосредоточена реальная власть. И пока император играет в войну, развлекается на балах, волочится за каждой юбкой, тот правит и принимает решения о судьбе империи.

Дроу весь подобрался, как кобра перед броском, и, пригвоздив меня взглядом, вынудил продолжить.

— Случается так, что у империи нет кардинала, император правит сам, как может и как считает нужным. Чужестранец, а тем более уроженец другого мира, не может знать политику императора, его характер, привычки и то, какие нравы царят при дворе. Дурак лезет напролом, набиваясь в друзья к императору, и очень часто лишается своей глупой головы, умный же сначала осмотрится, не раскрывая себя, а потом придет с поклоном к мудрому человеку и попросит его научить, как сохранить голову и стать для императора своим человеком. Я решила, что во всей империи либо кардиналом, либо самым мудрым, может быть только правитель дроу. — Закончив свое выступление, я бессильно откинулась, и замерла в ожидании ответа.

— Это хорошо, что ты не стала врать, что ты моя внучка, — потирая виски, ответил правитель.

— А как вы догадались, что я не ваша внучка? — вдруг некстати вылезло любопытство.

Дроу, откинувшись на спинку дивана, слегка приоткрыл глаза и поведал мне семейную тайну:

— Мой далекий предок полюбил женщину из другого мира. Уходя, он оставил ей не подвеску, а половину кинжала — ту, которая с рукояткой. — И усмехнувшись, сказал куда-то в сторону: — Человеческие женщины никогда не привлекали мужчин нашего народа. У той, что украла сердце моего предка, была голова змеи.

«Ни хрена себе, в какую Медузу Горгону мужик втрескался», — присвистнул мой мозг.

«Вы, мужики, вечно не на тех западаете», — подколола его женская гордость.

Пока они ругались у меня в голове, правитель совершенно равнодушно обронил:

— Если бы ты мне соврала, я бы лично вырвал твое сердце, несмотря на то что ты Избранная.

— Даже несмотря на это?! — отмер Сосискин.

— Даже несмотря на это, — кивнул правитель. — Кровь правящего дома дроу священна, никто не вправе претендовать на родство, кроме тех, в ком она течет.

Мы потрясенно молчали, осмысливая, что чудом только что избежали смерти. Пока я вспоминала хоть одну молитву, а пес давал клятвы строить в честь счастливого избавления от кончины приюты для собак, наши метания душ прервал правитель. Он стукнул тростью об пол и просипел:

— Я понял тебя, Избранная. Я помогу тебе войти в круг благородных и расскажу все, что ты захочешь знать. Мои сородичи сохранят твою тайну, от дроу никто не узнает, пока ты сама этого не захочешь, что в наш мир пришла Избранная. Но за это придется заплатить.

— Цена вопроса? — моментально вылезло вперед мое скупердяйство.

— Мне надо подумать, — поставил его на место правитель и добавил: — Через день к тебе придет мой человек и назовет цену. Если ты будешь согласна ее заплатить, то я буду ждать тебя и твоего священного зверя. — И, махнув рукой, дал нам понять, что аудиенция закончена.

Дойдя до двери, подталкиваемая в спину чувством неопределенности по поводу стоимости услуг, я уткнулась носом в одну из створок и решила пойти ва-банк: