Кроме того, время уже семь вечера, а на восемь у меня назначено рандеву с одной интересной особой…

Трактир Фейрина встретил меня привычной атмосферой безразличия: люди здесь веселятся, занимаются своими делами и никому ни до кого нет, по большей части, никакого дела. Это такое особое… доброжелательное безразличие: персонал и завсегдатаи трактира знают меня и знают, что я изменённый, но им всё равно; здесь неважно, кем ты являешься — изменённым, наёмником или торгашом. И это прекрасно! Оценить, как хорошо, когда к тебе относятся безразлично, я смог лишь оказавшись в шкуре изменённого, которому не рады в большинстве общественных мест.

Нет, заведений, в которые изменённых не пускают или стараются не пускать, не так много, но чувствовать на себе взгляды, в которых можно прочесть смесь отвращения и страха, — мало приятного. Как, например, в «Восточном Полюсе»: персонал вежлив и приветлив, как и с остальными клиентами, что неудивительно — у них работа такая, но вот другие посетители… Пару раз, когда я туда заходил, зал довольно популярного ресторанчика пустел как минимум наполовину — луди просто уходили, не желая оставаться в одном со мной помещении! А большинство тех, кто оставался, сверлили меня недобрыми взглядами, быстро пряча глаза, если взгляды эти пересекались с моим. В общем, обедать в такой обстановке — сомнительное удовольствие!

С Хлоей Энсторской мы договорились встретиться в трактире «Пьяный Василиск». Я с трудом представляю столь высокородную особу в подобном месте, но она сказала, что будет инкогнито и ей будет удобно встретиться здесь. Оглядев зал трактира, я не заметил никого похожего на искомую девушку и направился к барной стойке.

Когда я проходил мимо места, где совсем недавно произошёл конфликт с княжичем Энсторским, «система» выдала оповещение о повышении уровня стрессовых гормонов-нейромедиаторов в моём организме. Я хотел было убрать излишек ненужных мне сейчас веществ (не хватало ещё обзавестись устойчивой неприязнью к не в чём не повинному входу в трактир), но заботливый микрокомпьютер выдал следующее сообщение о том, что хранилище блока нейромодуляции заполнено на 97 процентов, и я решил оставить возможность коррекции своего состояния на случай более серьёзной ситуации.

Именно ограниченные размеры этого хранилища во многом и были причиной моего не совсем адекватного поведения в последнее время. Дело в том, что «система» считает все нейромедиаторы полезными — просто все в своё время (и тут трудно с ней не согласится), и излишки она отправляет для хранения, а когда хранилище заполняется более чем на 80 процентов, то начинает постепенно выводит их обратно в организм в мирной обстановке, например, за стенами Ньюхоума. Так было установлено в настройках по умолчанию. Почему бы не выводить эти излишки вместе с отходами жизнедеятельности, как я установил сейчас — ума не приложу! Но как было — так было, чего уж теперь негодовать. В общем, «система», накопив избыток стрессовых нейромедиаторов, что не удивительно при моей деятельности, начала скидывать их мне в мозг во время «мирной» жизни. На это наложились мои жизненные установки — и вот результат!

— О, Искандер! — улыбнулся мне смутно знакомый бармен. — Наконец и ты становишься нашим завсегдатаем. Что будешь пить?

Я кивнул бармену в знак приветствия и, присев на барный стул, погрузился в меню. Но сполна насладиться муками выбора мне не дал Фейрин:

— Приветствую, Искандер! Тебя ожидают в вип-апартаментах, — голос Фейрина был ровным и деловым, без какой-либо иронии или намёков на пикантность ситуации, несмотря на то, что меня ожидает молодая девушка, да ещё из знатного рода, да ещё и инкогнито… Но нет! Фейрин — профессиональный посредник, надо отдать ему должное, и всякого рода скользкими делами его не смутить. — Правая лестница, первая дверь налево. — Я молча кивнул и, отложив меню, направился по указанным координатам.

В коридоре на втором этаже было всего три двери — одна направо и две налево; оканчивался он ещё одной лестницей, ведущей, по-видимому, к чёрному ходу — удобная планировка, если встречу нужно провести тайно, например, когда заказчик хочет нанять группу наёмников для какого-либо щекотливого дела и остаться при этом незамеченным посторонними.

Княжна Хлоя ждала меня за столом, сервированным вином и лёгкими закусками. Когда я вошёл, она порывисто встала, нервным движением расправив подол серебряно-черного платья. В нашем мире такое платье можно было бы назвать старинным: пышная юбка до пола, корсет, глубокое декольте. Но здесь такие наряды не редкость, особенно у представителей аристократии. Хотя большая часть гражданского населения предпочитает привычную для моих глаз одежду.

— Добрый вечер, княжна, — я чуть склонил голову, обозначая поклон.

— Добрый вечер, Искандер, — ответила девушка и застыла у стола.

Воцарилось неловкое молчание. Я смотрел на княжну, она смотрела на меня, и оба, похоже, не знали толком, что делать дальше. Чтоб прервать затянувшуюся паузу, я предложил:

— Присядем?

— Да, конечно, — с явным облегчением выдохнула девушка. — Я немного смущаюсь, для меня такая ситуация внове…

Мы сели за стол, и я привычным движением снял из-за спины меч и поставил его рядом, оперев на стол. Княжна проводила этот жест диким взглядом. Чёрт! Это и в самом деле выглядит не очень вежливо, но что ещё с ним делать — сесть с длинным полуторным мечом за спиной на что-нибудь, кроме скамьи или табурета, просто нереально.

Ситуацию усугубило то, что я поставил меч под слишком крутым углом к столу… или наоборот, под слишком пологим… В общем, небольшой стол, рассчитанный максимум на две персоны и стоящий посреди комнаты, под весом меча поехал по полу, издавая душераздирающий скрежет. Постоянно забываю, что весит моё оружие как куль с сахаром!

— Простите… — сказал я, переставлял злополучный меч, оперев его на подлокотник своего кресла, на этот раз так, чтобы кресло никуда не поехало, даже если я встану. Княжна, наблюдая мои манипуляции с оружием, даже рот от удивления приоткрыла. И передо мной на миг вдруг снова предстала перепуганная девчонка вместо молодой, знатной и весьма привлекательной особы. И меня, что называется, отпустило, я успокоился.

— Я тоже смущаюсь, — признался я, хоть этого уже и не было. — Я не большой знаток этикета, никогда… не имел чести общаться со столь знатными особами… — И тут я понял, что минимум два раза всё же приходилось: собственно, конкретно с этой особой и с её родным братом. — Хотя нет, приходилось два раза… и оба не слишком удачно…

Знатная особа густо покраснела, и я предложил, указывая на откупоренную бутылку:

— Может вина?

— Да, спасибо, — закивала девушка, и, как только я налил, залпом осушила бокал.

Я тут же обновил и сам пригубил вина. Довольно крепкое.

«Вино красное. Креплёное. Производство: Виноградники Братьев Горцгаммер. Крепость 13,5 %» — подсказала «система».

Княжна тем временем отпила ещё вина, выдохнула и собралась с мыслями.

— В этикете о подобных встречах ничего не сказано! — с сожалением вздохнула княжна. — Я здесь с неофициальным визитом, да и вообще инкогнито. Так что… может оставим манеры и будем держаться по-простому?

— Хорошо, — кивнул я. — У вас ко мне какое-то дело?

— И ещё… если вам будет удобно… давайте перейдём на «ты».

— Да, конечно, — согласился я. — Давай.

— Я хотела извиниться и поблагодарить вас… тебя за спасение… — лицо девушки опять залила краска, и явно не от выпитого вина.

— Поблагодарить — всегда пожалуйста, мне было несложно, — улыбнулся я. — А извиниться… за что?

— Ну, тогда я вела себя ужасно… хамила… Я была очень напугана! Хоть это, конечно, меня не оправдывает… Но я ведь думала, что тебя прислали специально за мной!

— А что, собственно, там произошло? Как ты оказалась на старой станции переработки отходов?