Сделав вид, что воровато оглядывается и мысленно посмеиваясь над сетевыми «умниками», которые не упустят момент позубоскалить, он вытащил из-под полы маленький инфодек. Похожий на коммуникатор прибор вывел голограмму с перечнем рассортированных по группам документов. Решив, что для папарацци этого довольно, Палпатин поспешил скрыться в беседке.

Положив инфодек на стол, и чуть не чихнув от источаемых бутонами цветущих вьюнов ароматов, он развернул личное дело Свеза. Разумеется, в свете последних событий, тот не мог не привлечь повышенного внимания. Естественно, у Палпатина имелась о нем самая полная информация. Как-никак, ставший героем республики, Энакин давно уже к катару неровно дышал. «Да, удачно с мальчиком получилось», — ушли в сторону избранного мысли Палпатина. На фоне всех провалов, трижды одержанные им победы превратили Скайуокера в сияющий на небосводе сверхновой звездой символ. На молодого рыцаря-джедая обыватели надеялись лишь немногим меньше, чем на самого канцлера.

Превратить Энакина в героя оказалось до смешного просто. Как ни крути, но он трижды разбил силы ужасного Свеза. Раздуть эти победы и воспеть их значение — элементарно. Необходимость в хоть каких-то положительных новостях понимали все, а потому, независимо от Палпатина, обратились к единственному светлому моменту недавних событиях. Даже вояки не стали открывать рта. Впрочем, они-то как раз понимали всю ничтожность успехов героя и его просчеты. Вот только, их куда больше интересовала месть сенаторам, лишившим их настоящей победы. Они всей душой поддерживали инициированное канцлером расследование почти предательских действий части сенаторов. Военные плевать хотели на то, за что и как накажут обвиняемых. Формальности приговоров их абсолютно не интересовали. Все, чего они желали — мести! Убрать дураков, лишить сенат права распоряжаться войсками и, в идеале, вообще запретить лезть в вопросы, о которых понятия не имеют. Разумеется, Палпатин не собирался разочаровывать тех, на кого планировал опереться в будущем. К тому же, он и сам получал многое.

Усмехнувшись, он отогнал приятные мысли о радужных перспективах получения еще большей власти от новых чрезвычайных полномочий, и вернулся к досье Свеза. Размышляя над тем, как быть и что же делать с командующим, он поймал себя на том, что строит какие-то очень сложные комбинации. Собственно говоря, если бы не информация о смерти графа, и не назначение командующего временно исполняющим обязанности Дуку, он бы, возможно, привычно начал многоходовую интригу по вербовке. Однако, обдумывая судьбу своей очередной пешки, он как-то мимоходом вспомнил, что Свез — всего лишь наемник. Именно этот простейший факт, о котором он отчего-то упорно забывал, заставил Палпатина буквально прозреть. Зачем вербовать того, кого можно просто купить? Ведь этого гения войны, бездна его побери, наняли как самого что ни на есть рядового командира!

Осознание того, что за презренные кредиты он может получить такой бриллиант, желание немедленно связаться и прояснить вопрос с наймом в изрядной степени способствовало ускоренному выздоровлению канцлера. Разумеется, свою немаловажную роль сыграло и наступившее на фронтах затишье. Республика и Конфедерация настолько вымотали друг друга в непрекращающихся боях, что им элементарно стало нечем сражаться. Разве что об обороне ключевых миров и гиперпутей напрочь забыть, но на это никто идти не собирался.

Верфи и доки противоборствующих сторон оказались забиты искореженными кораблями, а те, кому не нашлось свободного стапеля, подобно рою мошкары висели рядом, покорно дожидаясь своей очереди на ремонт. Впрочем, обыватели предпочитали не напрягать извилины и не вникать даже в такую малость. Серой массе оказалось намного проще, приятней и легче связывать в голове выздоровление Палпатина с наступившим затишьем. Ему даже пришлось притормозить особо ретивых представителей масс-медиа, которые на полном серьезе вознамерились озвучить версию о страхе конфедератов перед канцлером. Порой, кашу можно и маслом испортить.

Пролетая между столпотворения кораблей, Оби-Ван испытывал смешанные чувства. Присутствовали среди них и весьма неприятные. Особенно остро он испытал их, когда астродроид обратил внимание хозяина на парочку оказавшихся невдалеке «Венаторов». Еще недавно они входили в состав его флота. Бессмысленно раздерганного сенаторами. «Ведь у меня была возможность перехватить Свеза или не дать Кристофсису пасть», — с горечью подумал Кеноби, смиряя обиду и отгоняя раздражение. Прискорбно ему было видеть десятки набитых беженцами судов, ощущал он перед ними свою вину. Да и их, в общем-то, он тоже вполне отчетливо ощущал. «Трусливые сенаторы, проклятые популисты, могли бы хоть остатки флота Энакина не растаскивать», — разжимая кулаки и прикрывая глаза, чуть слышно выдохнул он.

Отстранившись от эмоций, Оби-Ван сосредоточился на общей картине стремительно набегающего Корусанта. Увы, но зрелище величественной планеты-города не могло сегодня затмить собой висящие на орбите группы боевых кораблей. Даже погруженный в легкий транс разум все равно пытался привычно анализировать расстановку сил. Оценивать диспозицию с точки зрения защиты и нападения. Пугающий признак. Война слишком глубоко въелась в душу, проникла в самую суть, стала неотъемлемой частью. «Наверняка, такое не только со мной», — мысленно вздохнул Кеноби, предчувствуя, как долго и болезненно придется вытравливать этот яд.

«И через двадцать лет нам снится война, и через тридцать, и даже умирая глубокими стариками, забывшими имена детей и лица правнуков, мы все еще помним тех, кто остался там…» — вспомнилась Кеноби строчка из прочитанных мемуаров. Кажется, он все лучше и лучше начинал понимать смысл этих слов. Окунувшись поглубже в Силу, Оби-Ван справился с нахлынувшими воспоминаниями и ощущением озноба. Сбегая из плена, ему довелось испытать не самые приятные ощущения во время организованного им же затопления крепости на Раттатаке. Впрочем, с тем, что он пережил «примерив» пыточную маску ситхов, могла сравниться лишь потеря Квай-Гона.

За мыслями он практически не обратил внимания на то, как добрался до ангара храма. Лишь тут, когда опоры коснулись пола, он смог вдохнуть с облегчением. Древний комплекс зданий, давно слившихся в единое целое, пропитанный светлой стороной Силы, несмотря на суетящихся в ангаре клонов, все еще дарил покой и умиротворение.

Добравшись до зала Высшего Совета, Кеноби коротко отчитался о делах. По сути, ему нечего было говорить. Все свои новости он сообщил в посланном ранее отчете, да и тех почти что не имелось. Сидел у Камино, а потом флота не стало, с самого верха приказ пришел, только и оставалось что выполнять. Оби-Ван не держал обиды на магистров, понимал, что те не могли не подтвердить распоряжение генштаба, а тот не мог не подчиниться воле сенаторов. Вот с решением сделать Энакина рыцарем он был категорически не согласен, и тут никакое понимание справиться с недостойными джедая эмоциями не помогало. Впрочем, обсуждать свершившееся не имело смысла. Приходилось работать с тем, что есть. Он не собирался отказываться от разработанной методики воспитания, просто пересмотрел подход к ее применению.

Покинув зал Совета, он как раз и собирался повидаться со своим бывшим падаваном. Поздравить с рыцарством и затащить в фехтовальный зал, а там и к тактическому столу сходить, симуляцию-другую провести. Увы, новоиспеченный герой всея Республики, совершенно не горел желанием тратить время на ерунду. Он стал звездой, помирился с Падме и превратился в желанного гостя на любом мероприятии. Да и как ему не пользоваться такой возможностью? Теперь он мог в открытую, без сплетен, пересудов и кривотолков, общаться с любимой. Посещать банкеты-фуршеты и прочие светские рауты. Естественно он пользовался своей славой на полную катушку. Само собой, возможность провести время с Падме не шла ни в какое сравнение с перспективой провести время с Кеноби. Впрочем, Оби-Ван не собирался так просто отступать и сдаваться, он твердо вознамерился сделать из бывшего ученика достойного рыцаря-джедая. «Пусть даже на это потребуется еще десяток лет», — усмехнулся Кеноби и, огладив бородку, направился в фехтовальный зал.