— Помогли твои наводки, отличная вещь! Слова плохого не скажешь! — довольно проговорил Данила, когда от первого осталась половина. — Как головастые сообразили, с каким оружием на нас пойдут, да приказы переслали, так дело с мёртвой точки сдвинулось. Сейчас лупят большим навесом. Так мы без проблем и до конца Бедствия доживём.

— Не каркали бы вы, ваше благородие, — мрачно одёрнул его Семён. — Первая ночь ещё не кончилась, а магии уже не будет. И лес молний того, всё. Да и враг, одно что тупой, да не зверьё. Но и с тем иногда не сладить.

— Значит, не добрались стрелки до крепости? — уточнил я.

— Сколько-то дошло, но на них снарядов не жалели, а прямой наводкой и болванкой попасть можно. Хотя не рисковали так, конечно. Били по пять-семь стволов в одного. Они перезаряжаться не успевают, — вновь улыбнулся Данила. — Так что нормально всё будет.

— Первая ночь. Это пока первая ночь, — весомо проговорил Семён, не спеша насыщаясь. Я последовал его примеру. Если можно есть с удовольствием, надо этим пользоваться. А грызть пайки всегда успеем.

Утро я встречал за перископом в штабе. Не только потому, что заступил на дежурство, но и потому, что мне настоятельно рекомендовали не пропустить рассвет. А зрелище и в самом деле выдалось впечатляющее.

Впервые я видел, как невидимая рука сжимает проход, заставляя чёрные тучи опускаться ниже, к самой земле. Поток тварей резко ужался, хоть и не прекратился целиком, дальнобойная артиллерия била по сузившемуся горлышку, вколачивая тысячи тварей в землю и превращая их в однородную кровавую массу с костями и серой кожей.

Но когда на лице невольно начала появляться улыбка, я не сдержавшись выругался.

— Чертово каркало… сразу прикрыть надо было.

Десятки метивших в одну точку снарядов стали лопаться на подлёте, целыми гроздьями, оставляя после себя быстро растворяющийся в черноте серый дымный след. А тучи, будто прижатые огнём артиллерии, начали стелиться над землёй, закрывая всё перед границей, а полноводная река из монстров вдруг иссякла, словно отрезав наши миры друг от друга.

— Что значит враги исчезли? — недоверчиво спросил Данила, уступивший свою койку инквизитору и дремавший прямо за столом коменданта. Подвинув меня, он уставился в перископ. — О, это не хорошо. Совсем-совсем не хорошо. Надо поднимать тревогу…

— Думаешь мы одни такие глазастые и артиллеристы не заметят, что все их снаряды просто разрывает над землёй? Не суетись.

Успокоив парня, я вернул себе контроль за наблюдательным постом и почти сразу заметил, что тряска от отдачи совсем стихла. Тратить боезапас, когда эффективность сомнительна, Выжившие считали неразумным, и я их полностью в этом стремлении поддерживал. Тем более что мелких целей продолжавших штурм оборонительных позиций оставалось предостаточно.

Передовые оборонительные линии превратились в выжженные поля, щедро вспаханные воронками взрывов. Окопы и колючая проволока исчезли, вытоптанные тысячами ног, смешались в общую серо-бурую массу грязи. Остались какие-то холмики и твари, ползущие по равнине.

Их по-прежнему были тысячи, но учитывая колоссальные расстояния они оказались рассеяны, где мелкими отрядами, где группами по несколько сотен. И всё равно, я помнил схватку с ползуном, когда мы сумели зажать его и даже так победили только вдвоём на одного. Что будет если на взвод напрыгнет сразу пара таких монстров, я себе прекрасно представлял.

Неожиданно громко зазвонил телефон, и мы с Данилой переглянулись. Формально брать трубку должен был он, как официальный заместитель коменданта на ближайший месяц, но почему-то не решался взять трубку.

— Давай, это твоя обязанность. — словами подтолкнул я парня, вернувшись к перископу. Парню надо было проявить себя перед отцом, самоутвердиться, так что пусть взрослеет окончательно. Ха, взрослеет. Даже улыбнулся слегка, сам того же возраста, и пережил Данила явно не меньше моего, хоть и в более тепличных условиях, под присмотром дядьки-старшин, бетонных стенах.

А не как мне в свое время довелось. Копать по шестнадцать часов в день, то землю мерзлую, то грязь с лопаты сваливающуюся, то по колено в воде. Нет по-разному конечно было, и после копания вполне доводилось и под пулями посидеть и вжиматься от страха в жерло воронки, когда вокруг стоит кромешный ад.

Дроны же не обеспечивали полную безопасность, тем более, когда «молодые» по гражданской привычке приземляли их вертикально на свои же позиции, и вражеские наводчики с удовольствием передавали координаты артиллерии. А уж когда началась война дронов — самоубийц… и ведь я захватил лишь последние два года из десятка.

— Княжич Борзых слушает. Так точно, видим. Есть, гарнизон перевести в режим половинных дежурств! — явно повеселевшим голосом отрапортовал Данила, и дождавшись отбоя повесил трубку. — Ха, не так уж тут и страшно. А ты ещё — Каркало-каркало. Теперь вообще почти лафа будет. Половина штата дежурит вторая отдыхает.

— Это я и так понял, вопрос на долго ли.

— Ну, как прикажут. — беспечно ответил парень. — Ты это, подежуришь пока я отосплюсь?

— Нет уж, у нас и так половина. Ты да Бобров — официальное руководство, так что пока его нет на месте, твоя смена. Это я тут официально не числюсь. — ответил я, и заметив существенно погрустневшее лицо парня усмехнулся. — Да не переживай ты так. Зато опыта наберешься, в тепле, уюте и без особого риска для жизни.

— Так со скуки умереть можно…

— Скука на фронте — это просто замечательно. — наставительно произнес я, и парень лишь фыркнул, а затем рассмеялся. — Что?

— Ты реально Старый, прям как дядька Семён говоришь. Скука — это хорошо.

— Ну, ты нас поймешь. Надеюсь, только, не скоро.

На этом наш спор закончился, а я вернулся к осмотру вверенного участка. Передовой капонир назывался не просто так. Мы были самым выступающим зубцом оборонительного рубежа, впереди только подземные форты, схроны и минные поля. Позади — главная шагающая крепость Неразрушимая, а ещё дальше — городские стены, с ремонтными передовыми цехами, железнодорожными линиями и жилыми кварталами.

Глубокоэшелонированная оборона. Неприступная, и такая хрупкая. Когда я впервые увидел миллионы тварей, подумал, что это конец. Но нет, хорошо отлаженная военная машина, смазанная кровью, которой пишут уставы, выдержала первый натиск без нареканий. Разве что передовые линии теперь оказались стёрты.

— Идут. Первый право, приготовится, группа противника через полторы минуты. — примерно определив время, предупредил я. Где-то внизу, тут же начали подтаскивать картузы с дымным порохом, ядра-снаряды и готовить пыжи. Удивительно, как старое, можно даже сказать древнее оружие находило свое применение в новой войне.

Волна серых с темными разводами грязи тварей перевалила за мясной вал из тел, и посыпалась в ров перед нами. Когда мимо пролетали оскаленные морды с фиолетовыми глазами, я всё ещё вздрагивал, хотя по сравнению со вчерашним натиском это была капля в море. И всё же эта капля преодолела большую часть препятствий, и сгрудившись перед стеной пресса начала карабкаться наверх.

Монстры ползли, не зная страха и усталости, вцепляясь в стены когтями и карабкаясь по спинам сородичей. И сумели выстроиться в живые лестницы, когда раздался залп пушек, сметающих на своём пути всю пирамиду. Словно пластилиновые кегли тела разлетались ошметками в стороны, но выжившие по какой-то случайности вновь продолжали карабкаться с нечеловеческим упорством.

— Интересно, что их так толкает вперёд? Какой инстинкт?

«Выживания человеческого рода». — почти сразу ответила Сара, да так неожиданно, что я вздрогнул, почти ведь забыл о ней. — «Это наш главный приоритет».

«Как-то, знаешь, не очень на это похоже. Или ты хочешь сказать, что они не тронут людей если пройдут через укрепления?»

«Я сказала то, что хотела. Это главнейшие не только из моих директив, но и всех, вложенных на аппаратном, а не программном уровне. Сейчас, обладая достаточной свободой мысли, я могу сформулировать десятки определений слова человек и человечество, и найти сотни способов обхода блокировки по таким принципам».