Прозвучало странно. Будто в попытке сказать: «Ты не стал хуже. Просто другим». При этом Эйтаро явно задумался. А потом внезапно улыбнулся:

— Вот уж не думал, что когда-нибудь услышу от тебя что-то вроде поддержки.

Коджи хотел возразить, что это не поддержка, а факт, но вовремя замолчал. Что ж… Сейчас Эйтаро прав. Поддержка. Пусть и в такой форме. Но, если она достигла своей цели, то неважно уже, с какой целью её произнесли.

Повисла неловкая тишина. Когда наконец-то не хочется спорить, подкалывать и плеваться ядом, а пришло осознание, что вы на одной стороне. И от этого зависят не только ваши жизни, но и всё задуманное дело, которое… по масштабам переплевывает свержение императора.

Подумав, Коджи протянул руку Эйтаро. Без лишних слов. Без обещаний.

В янтарных глазах промелькнуло удивление, но тут же сменилось пониманием. Поэтому легкая усмешка, а потом рукопожатие. Крепкое. Уверенное. Спокойное. И тоже без лишних слов.

Звук копыт лошади заставил обоих вздрогнуть.

В комнату влетел Ордо:

— Весть от мастера Хидеки! В пещеру. Срочно!

Эйтаро знал, что однажды этот момент наступит, но оказался к нему совершенно не готов. Тут бы иронично усмехнуться да подколоть… Только вот сейчас подкалывать надо самого себя. А это уж как-то совсем пахнет сумасшествием.

«Шиматта и так сойдет с ума, — подсказал внутренний голос. — Так почему бы не начать прямо сейчас?»

Однако шутка получилась дурацкая, поэтому Эйтаро на ней зацикливался. Не хватало ещё тут вести беседу с самим собой. И так он идет последним. Впрочем… Рваться первым в бой он не собирался. То ли мудрость пришла, то ли что ещё… Если что, лучше осмотреть положение со всех сторон и тогда действовать.

Хотя ещё совсем недавно, будучи на службе императора, он кидался вперед, в самую гущу боя, чтобы снести всех одним взмахом рёку. Теперь же… всё изменилось.

Впрочем, пока что было ещё рановато об этом думать.

Их встретил мастер Хидеки.

— Не шуметь, — уронил он и двинулся вглубь пещеры.

Выглядел широй как-то… не так. И так-то на нем почти не было красок, а сейчас и вовсе напоминал статуэтку, вырезанную из кости.

Все шли в тишине, словно проникнувшись моментом. Во всяком случае, услышать можно было только дыхание и шаги.

Мастер Хидеки в какой-то момент вскинул руку, начертил синими вспышками кандзи.

— Пришли, — сухо сказал он.

Эйтаро понял, что ожидал увидеть нечто величественное, но… ничего подобного не показалось. И все же… было нечто, заставлявшее передернуть плечами.

Ледяная пещера, будто затерянная в мире вечной стужи, словно капля драгоценного кристалла, скрытая от взора окружающего мира. Вход в неё обрамлен гигантскими сосульками, словно стражами, вечно стоящими на страже тайн, погребённых в глубинах. Могли ли быть здесь тайны, о которых не подозревает даже Хидеки? Скорее всего, да.

Пройдя внутрь, Эйтаро окунулся в мир сияющего холода. Ледяные стены мерцали, отражая пронзительный свет, что проникал сквозь трещины во льду. Воздух был наполнен запахом льда, которому ни годы и даже не десятилетия — века. Ощущение, что ветер времен никогда не забредал сюда от начала создания Тайоганори.

На обледеневшей земле, словно кистью по тонкой бумаге, начерчены жуткие кандзи. Странное ощущение. Эйтаро никогда не думал, что письмена могут вызывать такое чувство. Ведь это же просто какая-то глупость! Кандзи — это кандзи. Их задача передавать суть вещей. Всё.

Но тут… Форма кандзи делала их… Живыми? Будто они сейчас поднимутся с земли, продолжая плести сети тайн узорами на одеянии загадочного проклятия. Эти символы, искажённые льдом времени, шептали что-то нечеловеческими словами, манили вглубь пещеры, в темноту позади всех. Там точно что-то скрывалось.

И вот уж не скажешь, что страшнее: кандзи или тень шепота, что шелестит из тьмы, словно призраки прошлого, мудрость которых замёрзла вместе с воздухом этой ледяной гробницы. В каждом кристалле льда кажется, будто таится душа, жаждущая рассказать свою историю, связанную с тем, что скрыто в глубинах этого места.

— Какое-то наваждение, — выдохнул Коджи.

О, понял, значит, тоже. Что ж, уже приятнее. Если чувствуют все, то есть шансы, что сошёл с ума не ты, а весь мир вокруг.

Эйтаро бросил взгляд на остальных. Ордо хмур, но молчит. Шичиро будто к чему-то прислушивался, пытался прощупать окружающий мир рёку ночи. Гиртах никак не показывал своих эмоций, но на запястьях то и дело вспыхивали крохотные черные искорки.

Не его место. Не нравится.

Коджи заледенел так же, как и Хидеки. В этот момент чувствовалось, как никогда, что в них есть что-то общее. И это общее совсем не относится ни к человеческим чувствам, ни к человеческой жизни.

Магия и наука древних широй. Та, что течет у них вместе с кровью.

А вот Йонри. Эйтаро даже не сразу поверил собственным глазам, но они не могли обманывать. Йонри явно чувствовал себя хорошо. Он даже сделал несколько шагов к ледяным кристаллам и с какой-то затаенной нежностью прикоснулся к ним. Пусть он сейчас и смотрел на них, но в то же время взгляд был направлен явно куда-то дальше, вглубь себя.

«Почему кажется, что он бы остался тут навсегда? — промелькнула у Эйтатро мысль. — Будто это напоминает ему дом?»

Ответа, разумеется, быть не могло. А отвлекать друга и что-то спрашивать — просто кощунственно.

Эйтаро посмотрел на мастера Хидеки. Тот вынул из-за пояса кинжал с длинным тонким лезвием.

— Иди сюда, — сказал он. — Время начинать. Все остальные… Отойдите к стенам. Нам нужно напоить кандзи силой шиматты.

Внутри все сделало кульбит, но Эйтаро удалось удержать на лице невозмутимую маску. Что ж… И правда — пора. Он обещал, что не подведет. И время выполнять обещание.

Он почувствовал, как в спину полетели взволнованные взгляды. Что ж, Хидеки с кинжалом и правда впечатляет. Эйтаро хмыкнул и закатал рукава. Протянул руки.

— Режь.

Кто-то за спиной издал судорожный вздох. Кто бы это ни был — неважно. Потому что лезвие прижалось к коже. Запястье вспыхнуло болью. Кровь закапала вниз: прямо на черты кандзи.

Эйтаро не знал, сколько времени это продлилось. Пальцы Хидеки, сжимавшие его руку казалась ледяными, кинжал — жег как солнце.

И ничего не оставалось, кроме того, как стоять и не думать. Ни о боли, ни о крови, ни о прошлом. Рёку вместе с кровью текла вниз, напитывала силой, не давала пошатнуться. Словно откуда-то пришла сила, укрепляя мышцы и кости. Закалила решимость и мысли.

У них все получится. Потому что иначе не может быть.

Кодай-но появились внезапно.

Тонким смешком, тихим выдохом, ироничным шелестом.

Эйтаро даже не понял, всё ли они успели сделать, как в голове появился туман, а тело охватила слабость. Его резко оттолкнули, мастер Хидеки стал так, будто готов был в любую минуту дать отпор появившимся. Эйтаро пошатнулся, но его тут же подхватили.

— Не лезь на рожон, — выдохнул Коджи. — Восстановись.

Хотелось огрызнуться, но… он был прав. К тому же сейчас было на что посмотреть.

Вход в пещеру затянуло серой паутиной.

Раздался тихий смех. Женский. Вкрадчивый. Мягкий.

Звук стука спиц друг о друга. Шуршание нитей, который тянулись по земле, касаясь друг друга. Миг — они сплелись в лиловую фигуру, спустя несколько мгновений на всех собравшихся смотрела Плетунья.

— Это всё? — невинно поинтересовалась она. — Похоже на кружок самодеятельности. Мастер Хиде-е-еки. Кажется, вас именно так называют? Что же вы для нас приготовили?

Он молчал. Все остальные тоже. Одна Плетунья — слишком мало. Надо ждать. И да — не лезть. Хоть Эйтаро и хотелось сжать кулаки и швырнуть в богиню всей рёку, которая только была. Но его задача быстро прийти в себя и держать силу в написанных на земле кандзи.

— Что-то ты не горишь желанием общением, — заметила Плетунья и расстроено вздохнула.

— Может, у него языка нет? — раздался голос Трёхрукого, кто вышел из красного смерча.