— Дружок с Кузей ведь тоже не завтракали. А бутербродов — сколько не возьми — им всё равно маловато будет.

После моего ответа Ворон ласково приказал: «Лизонька, перловки с мясом, да побольше. Быстренько! Видишь, — кивок в сторону волка, — какой у нас посетитель голодом мучается!»

Буквально через десять минут нам были выданы две миски с кашей. Поменьше — для Кузи, другая— натуральное корыто — для Дружка. Причем мяса было как бы не больше, чем самой каши.

Я с удивлением перевел взгляд на чиновника.

— Вам ли не знать, как в нашем городе волков ценят? — усмехнулся тот.

За чаем Кирилл Витольдович подробно обрисовал возможности Божественного права и условности, которые его сопровождают. Не то, чтобы я уже не расспросил об этом Алукарда, то тут мне дали весьма развернутые пояснения. И на удивление доходчивые — будь на моем месте малограмотный паренёк, и он бы всё прекрасно понял!

Ворон в красках представил, с какими трудностями может столкнуться обладатель Божественного права, сделав особый акцент на самостоятельном управлении землями. Подчеркивал, что брать на себя ответственность — это по-пролетарски и, явно преувеличивая, расписывал подводные камни, на которые можно напороться, передав земли в централизованное управление.

А Васька слушал да ел…

* * *

В покинутом Василием кабинете, меж тем, напряжение всё не спадало. Савелий Евграфович позволил себя дать’волю чувствам':

— Да вы с ума сошли — так орать на Николаева⁈ Вы же ознакомились с его делом — мальчишка ужас какой мнительный! И двух слов ему не сказали — а парень уже прыгнул в Лакуну! А Вы! — мужчина махнул рукой. — Я же Вам говорил, я же просил, я же предупреждал! Это не просто мальчишка — это феномен! Хотя, конечно, всё равно мальчишка. И ладно дело! Вы себя вспомните в его возрасте: что Вы там понимали, в чём разбирались? А кровь, небось, тоже кипела! Только у Вас Божественного права не было, а у него — есть. И шашкой махать в такой ситуации — не лучший выход. Можно такого намахать — мало не покажется! Никому!

Савелий, чувствуя поддержку Мельникова, бушевал, «партиец» тихо булькал, сам представитель СовНарКома стоял рядом и хмурился. Прочие же чиновники в присутствии вышестоящих быстро вернулись к своей работе с надеждой на продолжение «представления».

— Передача Николаевым своей доли Лакуны в централизованное управление, конечно, упрочит влияние СССР, ведь в этом случае доля государства составит 87%, — задумчиво произнёс Яков Леонидович. — Однако! В сложившейся ситуации слишком велик риск, что Божественное право посчитает такую передачу неправомерной, а это, в свою очередь, может привести к необратимым последствиям для государства.

— Да что там может случиться⁈ Это же сопляк! — начал было Огнев, но Мельников крепко сжал плечо товарища.

— Согласен с Вами, Яков Леонидович, — градоначальник благодарно посмотрел на совнаркомовца, а затем перевёл холодный взгляд на Огнева.– Скажите мне, Алексей Михайлович, а Вы вообще уверены, что этот парень понимает, что подписывает? — Савелий Евграфович кивнул на лежащий на столе «типовой документ на передачу земли в управление». — Ему шестнадцать лет, за спиной — всего несколько классов. Он явно не осознает всей ценности полученного. Можете ли Вы гарантировать, что, даже если он всё подпишет, Система не посчитает это мошенничеством? Ведь он, в отличие от всех остальных владельцев, просто не представляет, О ЧЁМ идёт речь⁈

Шах и мат. Вопрос о передаче в управление государству четверти новой Новогирканской Лакуны отдалился на неопределенный срок.

Глава 10

А Васька слушал да ел…

Ворон тем временем заливался соловьём, едва ли пару раз прихлебнув из фарфоровой чашки. Используя весь свой немалый опыт, он стремительно укреплял свои отношения с Василием Николаевым, аккуратно транслируя «правильную» точку зрения на сложившуюся ситуацию. И видят Боги, у меня не было ни малейшего желания разубеждать товарища в успешности его трудов. Тем более, что помимо передачи информации, чиновник выражал искреннюю готовность оказывать мне пламенную поддержку и помощь.

— В случае возникновения у Вас любых проблем, смело обращайтесь ко мне! — продолжал агитацию Кирилл Витольдович. А в довершение аукциона невиданной щедрости он достал из-за пазухи что-то вроде блокнота, расписался на нескольких листах, вырвал их и протянул мне:

— Вот, Василий Степанович. Возьмите. Многие магазины только входят в нормальный рабочий режим. А потому имеются некоторые сложности с поставками. Это — талоны на продовольствие в Гастроном № 1. Вам и семье пригодится на первое время, ведь, как я понял, несмотря на Ваши достижения, на данный момент Вы, по сути, оказались без средств к существованию. Дом разрушен, Ваш отчим когда ещё отправится в следующий рейс, а вопрос возвращения на завод Вами вряд ли рассматривается.

— Так вроде всем выдают продуктовые карточки и пайки. Нужно только зарегистрироваться! — я очень натурально изобразил «недоумение».

— Конечно, конечно. Но там и очереди, и некоторые проблемы бюрократического характера, плюс сложности с номенклатурой товаров. Да и питомцев Ваших, чтоб «на довольствие» поставить, нужно будет немало кабинетов обежать. А с этим, — Ворон взмахнул бумажками, — Вы сохраните себе немало и средств, и нервов. К тому же в первом гастрономе можно не только продуктами первой необходимости закупиться, — мужчина перешёл на «заговорщицкий» тон. — Даже сейчас там свободно и без очереди можно приобрести невский торт и песочные пирожные.

— Ух ты! Здорово! Спасибо! — почти искренне обрадовался я, хоть и понимал, что этот жест не имеет отношения к человеколюбию. А был он своего рода конфеткой, которой задабривают дитя, чтоб оно не плакало и слушалось взрослых. Впрочем, правоты слов Ворона этот факт не отменял: жить нам как-то надо было, и на первое время эти талоны и правда будут как раз кстати.

После столь щедрого дара заместитель председателя быстро откланялся и удалился, сославшись на неотложные дела. Я остался в компании своих питомцев, долизывающих миски. На прощанье я поблагодарил буфетчицу Лизоньку за бутерброды с чаем, а особенно — за перловку, мол, моим питомцам очень понравилась. Но девушка только беззаботно махнула рукой, вроде, «о чём речь?» и принялась убирать со стола.

И вот я уже иду по городу и пялюсь по сторонам. Хотя прорыв Лакуны почти не затронул Центр, отпечаток подготовки к боевым действиям и сами действия всё же наложили свой отпечаток и на этот район. И сейчас труженики активно устраняли последствия: разбирали созданные армейскими магами баррикады и укрепления, чинили мостовую (а из чего, как вы думаете, вся эта армейская фортификация создавалась?), сматывали бобины полевого телефонного кабеля, связывавшего штабы с рассредоточенными по улицам частями и подразделениями. И вокруг сновали люди — много, очень много людей. Возвращение к мирной жизни шло полным ходом!

А я решил побаловать семейство, прикупив продуктов. Да и мысль про тортик прочно засела в моей голове.

Гастроном № 1 располагался недалеко от горисполкома — Дружок его по запаху нашёл. Хотя мимо такого дворца с солидной вывеской и я бы мимо не прошёл. А вот витрины у магазина не было — узкие высокие окна были закрыты тяжёлыми ставнями. Должен сказать, что такую «закупорку» я наблюдал во многих местах — противотеросную защиту первых этажей не спешили снимать ни магазины, ни учреждения.

Толкнув двери, мы переступили порог.

Однако!

На нас обрушились сияние хрустальных, множившихся в огромных зеркалах, люстр, ароматы всевозможных яств и… визг продавщицы из-за ближайшего прилавка:

— Собакам нельзя! Нельзя с собаками!!!

— А это не собака, — обиделся я, — это волк. Он очень воспитанный. Правда, Дружок? Хотите, он даже лапы вытрет!

Дружок тут же отступил на шаг назад, встал на коврик перед дверями, и демонстративно пошаркал лапами. Женщина стушевалась и буркнула нерешительно: «Прошу прощения, гражданин Канис. Не признала». Я лишь рукой махнул: уточнение моей личности — дело десятое.