— Эйверь! Эй! Слышишь меня? Знаю, что слышишь! — воззвал с башни Вайрус, безо всяких титулов и принятых в светском обществе обращений, — Король приказал отступать, трубит отход, заводи людей в замок!

Паладин и вправду его прекрасно слышал, несмотря на шум сражения, и нехотя повиновался, скривившись в лице и постепенно уводя гвардию ближе к укреплениям Олмара, сдерживая на отходе натиск ещё более наглевшего противника. Слыша мелодию отступления, войска осаждающих хором издали боевой клич, побежав с утроенной силой, словно этим звуком неплохо подкрепились и за ту же секунду выспались.

Лишившийся щита ещё во время дуэли с кузнецом, Эйверь активнее двигал лезвием фламберга, периодически хватая его обеими руками, чтобы никому не позволить себя коснуться. И хотя большинство лиходеев его весьма побаивались, всё равно находились такие отчаянные, которые хотели погеройствовать и показать всем, что именитый Карпатский Зверь всего лишь такой же человек, и также смертен, как и все остальные.

Влетевшая ловким сальто прямиком на поднятый от ударов мечей круглый щит одного из ближайших злоумышленников, Арекса вонзила острые кончики клинков-акинаков в лысые головы стоящих рядом с ним. А, затем, резво их вытащив, приземлилась и позади ошалевшего неприятеля, толком даже не дам тому развернуться, пронзая насквозь.

— Хорошо дерёшься, — на все эти её трюки подметил стоящим рядом Эйверь.

Красноволосая девушка с бритыми висками и ирокезом маленьких косичек благодарно кивнула с самодовольной ухмылкой, однако не нашла, что ответить. «Спасибо, вы тоже» ей казалось какой-то банальностью, а парирующий ответ «Хорошо защищаешься», пожалуй, прозвучал бы в нынешней ситуации слишком нагло даже для острой на язык кадетки прославленного своим отсутствием дисциплины Шестого Взвода.

Чем ближе они двигались к разрушенной стене, тем больше смелела армия наступавших, распределяясь и по стенам, и по центру пробитой катапультами дыры. И Арекса, и Эйверь, и остальные рыцари с гвардейцами прекрасно знали, что внутри давно уж оборудованы заграждения, и заманивали неприятелей в ловушку.

Однако же, чтобы тех можно было в этом капкане расстрелять со всех концов, необходимо было, чтобы зону поражения покинули все из своих воинов, что сквозь единственный проход в возведённой в три локтя стене было непросто. А перелезать через не такую уж высокое оборонное сооружение мешали литые шипы.

Так что Арекса, Эйверь и Дименталь в своём капюшоне прикрывали остальных отступающих, превращая внутренний «карман» в свою личную кровавую арену. Эйверь колол вперёд фламбергом, периодически сбившихся кучей врагов насаживая двоих, если не троих разом. Махать таким клинком вокруг себя и в стороны в таком пространстве было не слишком удобным.

Красновласая воительница тоже старалась не направлять лезвия в стороны, а изрубала наглецов, устраивая слегка наклонённые мельницы, умело и быстро орудия руками. А Аргус Дименталь орудовал крюками и шипами своих наручей, а также торчащими к кистям парными лезвиями своих доспехов, двигая руками и пронзая врагов то по уязвимой шее, то промеж рёбер, парируя каждый выпад тонких сабель.

Вверху же освобождённые от королевских войск остатки первой стены вовсю занимали заползавшие на каменное заграждение разбойники. В то время, как Бартареон выводил магов земли на позиции напротив, на стену второго кольца окружения Олмара, глядя на сражение у них под ногами.

Под конец и они двинулись к выходу из пятиконечного узора, замкнув собой выход, и в этот момент генерал Адельмар Вершмитц дал стрелкам приказ расстреливать загнанных лиходеев из узких щелей бойниц, сделанных в особой последовательности, чтобы стреляющие не задели при этом друг друга.

Ряд за рядом толпа ворвавшихся ловила в себя крепкие и глубоко вонзающиеся стрелы, которым толком не давали даже времени просвистеть в воздухе, расправляя оперения, а втыкали с крайне близкого расстояния, никому не позволяя даже пытаться перелезать через эти возведённые обратным бастионом стены.

— Геоманты готовы, мой короли, — поклонился архимаг, немного запыхавшись в спешке, покорно ожидая дальнейший указаний.

Воцарилось недолгое молчание, словно монарх перебарывал себя, не желал делать то, что планировал, однако другого выхода сейчас не видел. Тёмно-зелёный взор его глядел, как несмотря на скошенную толпу врагов новые банды подступают сквозь расщелину уверенным темпом, будто знают, что пока все стрелки разом начнут перезарядку, у них будет достаточно времени, чтобы организовать нападение.

— Крушите стену, — приказал он магам, — Разрушайте каменную кладку, так, чтобы останки укрепления рухнули вместе со всеми теми, кто на неё залез. И рухнули на всех тех, кто остался внизу, надеясь проскочить в замок через пробоину.

Не совсем готовые к такому развитию событий маги земли удивлённо переглянулись с взволнованными лицами, однако припали на одно колено и покрепче сжали свои жезлы и посохи, сосредотачиваясь на энергии камня и сухом скрепляющем растворе, в котором вместе с зольной пылью была и толчённая известь, и кусочки земляной глины, и щебень.

Так что всё потихоньку начинало вступать в реакцию с волей сосредоточившихся волшебников. Каждый камушек зажил своей жизнью и пытался вертеться. Одни рассыпались на несколько кусков, другие крошились вовсе, третьи просто словно пытались вылезти из плотной стиснувшей их компании таких же, вызывая всё новые трещины и общую тряску.

Остатки стены между двумя опустевшими от лучников башнями, которые пришлось освободить, отдав позиции, на всякий случай, ведь в процессе такого колдовства они сами также могли пострадать, заходили ходуном, заставляя большинство осаждавших, что были уже сверху и распределялись в отряды для готовности продолжать бой, едва держались на ногах или падали.

Те, кто карабкался снаружи, взбираясь на затрещавшие и затрясшиеся стены, хватались со всей силы за вонзённые снаряды катапульт, но те вскоре начали выскакивать из поредевших каменных рядов, падая вниз вместе с обломками рушащейся кладки.

Генералы и капитаны выводили своих людей из зоны поражения, с учётом, что после обвала подымется ещё и непроглядное облако мелких частиц, в котором не следовало бы никому из своих находиться, а потому отгоняли отряды подальше на внутреннюю территорию Олмара.

Бледный Рихард оглядывал оставшихся от его взвода двенадцать человек, тяжело вздыхая на накативших эмоциях, пытаясь смириться с потерями, однако душевные муки то и дело брали на ним верх. Талантливый скрипач Диего и все трое, оставленные им на его защиту кадеты. Один из неразлучных близнецов-Страйкеров. Могучая Гала, большой Стромф. И тот, кто едва сдавал все тесты и нормативы, держась всегда в хвосте — алхимик-самоучка Нимрод. Все они теперь были мертвы, и в смерти их Рихард винил самого себя. Никого из них он не прикрыл, не полез защищать и спасать. Он был занят своим приказом и даже не подозревал, как же тяжело будет сейчас. Когда осознаёшь, что их больше нет, что их никак не вернуть.

Что не будет во взводе больше ни шумной драки едой, ни ночных страшилок на всю казарму, ни вольного разгуливания по башням Олмара… Сейчас он прощал им все их проказы и затеи, в надежде, что все они когда-нибудь простят его самого.

Довольно быстро пробитая стена окончательно обрушилась, погребая тех, кто был снизу, и особо не оставляя шансов спастись тем, кто был сверху, падая вниз, в настоящее каменное месиво. И при этом сформировавшаяся после своего разрушения груда обломков была достаточно большой, чтобы всё равно преградить эдакой «насыпью» проход в город.

А разбойничья армия потеряла за сегодня уже столько людей, что те из войск неприятеля, которых не завалило камнями, кому повезло выжить и быть подальше от отскакивающих крошащихся булыжников, колкого щебня и огромного облака пыли, в котором задохнулось тоже несколько банд, не сумевших отыскать дорогу и выбраться на свежий воздух, не сумевших продержаться, не вдыхая оседающий песок и мелкую каменную крошку, таки начали пятиться и отходить от крепости.