Джеймс понаклонял голову, закатывая глаза в раздумьях, шевелил губами и глубоко вздохнул, ничего не ответив, но, походу, смирившись с этим предложением. К тому же сам-то он вполне уже с уроками фехтования для дочери был согласен, это Кирстен усложнила ситуацию, но деваться было уже некуда. Ведь проще удовлетворить это желание дочери, организовав тренировки, нежели завести для неё дикого зверя, которого та периодически клянчит, словно заветную мечту.

Хотя, быть может, в таком случае стоило бы пока поотказывать, дать такому желанию хорошо отлежаться, перевариться, всплывать раз за разом, пока оно не станет действительно сильным или не исчезнет. Но такой подход ломала близость ко Дню Рождения дочери, да ещё их недавняя ссора, повторения которой монарх явно не желал.

Оставалось лишь попросить мастера сбавить теоретическую часть, сделав упор на практике. Рассказывать Леноре, что есть «гладиус», а что «фальчион» в ближайшее время совершенно не требовалось. Стройки, постановка рук, сила ударов, виды ударов, тренировки для физической формы, чтобы вообще было, что в эти самые удары вкладывать… Так что пришлось пообещать заняться расписанием её занятий, чтобы фехтование туда где-нибудь разместить.

Но тогда под вопрос попадало останется ли Ленора в замке или таки поедет в Золотой Путь вместе со всеми. Был вариант, что с ней тогда останется Кирстен, о чём пожелали порассуждать уже на месте в Триграде, а не сейчас. Главное, Джеймс не хотел, чтобы расписанием Леноры занялась Сара, не хватало после споров с женой ещё затем спорить с матерью, доказывая то, в чём сам совсем недавно весьма сомневался.

Доев первым, Генри закатал рукав и демонстрировал, напрягая мышцы руки, сколько силы набрал, подкрепившись, стремясь быть крепче Вельда и стать подобным Эйверю, после чего побежал гулять по замку. Ленора закончила куда позже брата, поблагодарила за еду, вытирая пальчики, и сказала, что у неё сегодня ещё занятия танцами, так что побежала в зал к своему преподавателю.

Вставший из-за стола король взял в руки кубок с остатками лёгкого одуванчикового вина и подошёл к окну, что было позади всё это время. Оглядывая двор и ярмарку, залитые солнцем, кипящую жизнь в стенах крепости, веселящихся горожан, снующих в делах слуг и работников, а также клубящиеся хмурые тучи вдали над горизонтом, гонимые беспечным буйным ветром вместе с прохладой и, вероятно, дождём, он о чём-то думал и, вздыхая, делал маленький глоток.

— Пора бы поторопиться, погода портится, — произнёс Джеймс в задумчивости, — Если грянет ливень, разгонит гуляющих, всё равно ведь придётся принять всех тех, кто выстроился очередью уже внутри цитадели, укрывшись тем самым в коридорах от стихии.

— Ой, да отдохни ещё немножечко, — приобняла его сзади жена, — Они же тебя совсем замучили, прильнула Кирстен щекой к плечу супруга.

— Если будет дождь, то… может тогда отпустишь Эйверя пораньше? И мы где-нибудь потренируемся в залах, — возник по правую руку Вельдемар, тоже взглянув на небо.

— Да, может и мимо пройдёт, — проговорил Джеймс.

— Или не ливанёт, — отшутилась Кирстен, — Но лучше б погода была на нашей стороне.

— Это ты так пытаешься плохую погоду перевести в хорошую, если она даёт больше свободного времени? — улыбнулся он ей, — У нас там во внешней стене дыра, подкопы не до конца засыпаны, других проблем хватает… — объяснял он жене, что даже в дождь придётся много трудиться.

— Вот именно, у тебя своих дел хватает, а тут ещё народ чужие подсыпает, — не выпускала она мужа из объятий, крепко сжимая, что тот едва удерживал кубок в руке.

— Они нам не чужие, любовь моя, — сказал он супруге с улыбкой, — Они для нас как раз «свои», свой народ, наши люди. Они надеются на меня.

— И для чего тогда нужен этот Грейвстром и его судьи, — вздохнула королева, — Если народ всё ещё желает донимать только тебя.

— Не грусти, ещё день и выдвигаемся, сложи одежды, приготовь плащ на всякий случай, если придётся выходить из кареты в непогоду. Присмотри хорошенькие сапоги, — советовал он ей.

— Ох, да даже если прямо сейчас поедем, какая разница, Джеймс? К тебе также будут приходить и в Триграде. Может, устроишь себе больше дней отдыха? — просила Кирстен.

— Ко мне сегодня уже приходил человек, довольно набожный монах, бился лбом о ковёр, — припоминал монарх, — Просил пересмотреть календарь, представляешь? Говорит, мол, как же так, Семеро Богов, но лишь шесть дней недели посвящены им поочерёдно. Как же так нет дня для Бога-Духа, когда для Бога-Отца и так далее дни в неделе есть. Ну, я что, по их мнению, реально что ли всемогущий? От меня что ли зависит лунный цикл, количество дней в году или что? — негодовал он, хмуря брови, — Как я ему триста девяносто суток поделю на семь. Во что это выльется вообще? Перестанут совпадать новолуния с началом каждого месяца, это ж в какой хаос всё обратиться просто ради почтения и веры.

— Бог-Дух всегда с нами, ему посвящена вся неделя, — мягким голосом произнесла королева.

— Вот я ему так и ответил. Боги не нуждаются, чтобы им посвящали какие-то дни, они могучи и без этого. А если он в чём-то сомневается, то наверное не следует носить монашеское одеяние, — сообщил Джеймс.

— Ох, пока дождя нет, пойду, наведаюсь к каретам, посмотрю, как их подготовили, — сообщила ему супруга, — Расскажешь тогда вечером самые забавные просьбы, — посмеялась она.

— Приходил один без руки, хотел, чтобы его из-за травмы обеспечивали до конца жизни, — бросил Джеймс ей в след, пока вспомнил этот сегодняшний случай.

— Ну, так что? — стоявший рядом Вельд так свой ответ на вопрос и не получил, потому и никуда не делся.

— Сегодня нет, сын, нам после слушаний нужно ещё к алхимикам зайти, кое-что исследовать, советов спросить, — проговорил ему Джеймс, — Давай, завтра, если будет плохая погода и мало народу, распоряжусь, чтобы Эйверь, если сам того, конечно, захочет, потренировал тебя и показал приёмы с алебардой или чего ты там хотел, — припоминал он доносившиеся обрывки их разговоров, слышимые краем уха в процессе застолья.

— Добро, — слегка расстроено проговорил тот, когда его разгоревшаяся после разговора надежда на сегодняшний вечер таки потухла.

— Потренируйся с Андором, — предложил король, — Или, хочешь, я ещё кого попрошу. У нас есть мастера по двуручному мечу, обучающие кадетов, есть мастера копья, тренирующие гвардейцев.

— Есть одна девица, управляющаяся с двумя клинками разом, — раздался гулкий низкий голос Эйверя позади них, — Ловко танцует со своими акинаками, ты бы видел!

— Да, я, пожалуй, разыщу Андора, — кивнул им Вельд, поправив курточку мундира и бахрому на плечах своих эполетов.

— Давай, — кивнул ему отец, — Хоть будем знать тогда, где к ужину разыскивать, — улыбнулся он Вельдемару.

— Генерал Вершмитц снова клянчил земли, — произнёс Эйверь, когда шагов старшего принца уже не стало слышно в коридорах, — Говорил, представляет свои интересы и интересы рода Оцелотов. Мол, пора отважному рыцарю Оскару свою башню обустроить в настоящий замок. Крестьянскую деревню рядом выстроить, пусть хозяйство ведут при нём, а он там правит при них. В смысле при Вершмитцах, — усмехнулся паладин, — Генерал всё-таки ж, не солидно под бароном торчать до сих пор. Это когда их к нам служить посылали… сначала дядьку его. Ну, Людвиг такой, в капитаны дослужился. Потом племяш его подрос, его-то, генерала молодого, ты прекрасно знаешь. Хотят владения расширить. Дай добро, чего уж. Лучше служить будут, меньше ныть и клянчить. Я думаю, нам довольные воины в армии нужны, особенно сейчас. Чтобы ничей подкуп и выгодны условия дух их и верность их не ломали. Держим доверие с приближёнными, а те пусть со всем довольством своей жизнью служат нам.

— Может, его ещё и в увольнительную отпустить, что б женился да детьми обзавёлся? — усмехнулся Джеймс, отпивая вина из кубка.

— Да для обустройства-то, неплохо бы, но не думаю, что сейчас подходящее время, — ответил паладин.

— Да ведь всё равно в случае согласия на земли будет брать день-другой, если не неделю, чтобы руководить и следить за обустройством. Чего уж, генералов у нас хватает, этот может и отдохнуть, пока не призовём дальше службу нести. А в добавок ко всему, что им ещё делать, когда я уеду? Пусть обустраиваются…