— Ни хрена себе! На самом деле затмение, и в масть попало! Как я его верно высчитал — повезло, что память хорошая!

Бекович тихо бормотал сам себе под нос, не в силах удержать нахлынувшие мощной приливной волной эмоции. Но вряд ли кто сейчас обратил бы в наступившей темно-серой мгле на шевелящиеся губы новоявленного, с нынешнего дня, хорезмшаха.

— Аллах акбар!

Окружавшие его мусульмане просто бесновались, но не от страха, а от ликования — все терпеливо ожидали знамения несколько часов, и вот оно состоялось. Видения яркого полумесяца привело воинство в состояние полного экстаза, причем основательно пробрало и христиан.

— Аллах акбар!

«Судя по взглядам, которые на меня бросают офицеры, состояние у них полного охренения, если не сказать матерно. И смотрят в мою сторону боязливо, даже полковник Хрущов. У многих руки подрагивают. Пророков никто и никогда не любит, хотя зело опасаются, особенно тех, кто при власти. Так что царю донесут, тут к бабке не ходи.

Хотя…

А чего мне опасаться — выдам Петру Алексеевичу свою позицию по насущному вопросу — свой человек на хивинском троне для него к выгоде. И еще один вопрос с ним решить как можно быстрее нужно — а то он ведь скоро под топор своего сына Алексея отправит. А так у меня есть шанс расправы не допустить, а то пойдет чехарда с престолонаследием, с дворцовыми переворотами, да долгим «бабьим царством».

А на хрена такое надо, спрашивается?!

Алексей Петрович вполне вменяемый парень, и не столь жесток и крут, как его папенька. Образован достаточно, усидчив, не рубит никогда с плеча, предпочитает все обдумать. «Птенцов гнезда Петрова» ненавидит всеми фибрами, хотя тщательно скрывает. Да и сами «птенчики» горласты, вельми нахальны и зело вороваты.

Один «светлейший князь» Меншиков многого стоит — в мое время историки спорили, то ли Александр Данилович на полтора годовых бюджета России прикарманил, а может и на все два бюджета. Денег и ценностей всяких у него при аресте отобрали много, счет чуть ли не на пять миллионов рублей звонкой монетой пошел.

Так что мне лучше заняться воспитанием царевича, хотя ему 28-й год пошел. Научить могу многому, да и свой человек на царском престоле зело как нужен, а с ним мы договоримся».

Бекович оторвался от мыслей и посмотрел на солнце — тьма потихоньку стала проходить, а полумесяц стал намного тусклее, так что еще минута и светопреставление будет окончено. А вот значение затмения переоценить невозможно — теперь все население Хорезма будет уверено в божественном происхождении его власти. Причем отнюдь не хивинского хана, а именно хорезмшаха, и этот титул оспариваться не будет даже бухарским эмиром, наиболее влиятельным и сильным из ближайших соседей. Хотя кто его знает, ведь расчеты это одно, а просчеты весьма созвучный термин, но с отрицательным значением.

«Так, все пошло как нельзя лучше — хивинского ханства, разбойничьего по своей сути, больше не будет. А развитие Хорезма пойдет совсем по иному пути — стране нужны реформы, и я их проведу, благо есть на кого опереться. Так что нужно закладывать рудники, причем я точно знаю где, строить заводы и мануфактуры — ремесленные мастерские слишком маломощные, чтобы исполнить все мои задумки.

Да и продукция у них весьма «кусается» — а мне нужно насытить товарами внутренний рынок и вырвать местное население из запредельной нищеты. Без этого никак не обойтись — с повышением уровня жизни пойдет расширение образовательного уровня. Так что медресе и мактаби нужно строить, да учительские кадры создавать, благо образованных кадров хватает — только у них однобокое было обучение, и этот перекос нужно постепенно исправлять — лет так за двадцать, или десять, в лучшем случае.

С продовольствием полный порядок, два урожая в год, а вот с товарами народного потребления глухо, как в танке. Хлопок отлично растет, шелковые ткани выделывают, как и сукно из шерсти, каракуль везде спрос имеет — а ходят оборванцами. Так что надо правильнее перераспределить доходы и сделать упор на создание именно государственного сектора, конкурировать с которым частникам просто не под силу.

Ладно, потом будем думать, надо сейчас что-нибудь моим правоверным душевное сказать — вон все ниц попадали, в песок уткнулись лбами, да задницы приподняли.

Покорность свою выказывают, и запредельное почтение!

А ведь теперь в меня все воины поверили окончательно и бесповоротно. Значит, дисциплину навести можно достаточно легко, а она основа любой регулярной армии.

Держитесь, соседушки, мы скоро придем в гости к вам!»

Бекович поднял над головой руку, и, повинуясь его жесту, тысячи воинов в разноцветных халатах поднялись на ноги — они толпились, не зная строя, но покорно молчали, ожидая, что им скажет повелитель. А вот шведы и русские стояли шеренгами, никто и не вздумал выходить из них. Солдаты держали на плече фузеи, офицеры обнажили шпаги.

— Войны, вы все сейчас видели знамение, посланное аллахом — о нем я вам говорил! И теперь знайте — вы моя армия, и все враги будут вами побеждены. А за службу я буду жаловать вам землю и воду, дома и ткани, красивых невольниц и много серебряных таньга и золотых тилли! Но все это получат только те, кто будет выполнять все мои приказы. А посему учить вас будут «люди Писания», в руках которых самое смертоносное оружие. Их надо слушать и подчиняться — скажут идти — идите, а скажут стрелять — будете палить из ружей, как научат!

Бекович посмотрел на притихшие толпы азиатов — такого они не ожидали, и растерялись. И усилил нажим:

— Они будут десятниками и сотниками до тех пор, пока лучшие из вас не научатся настолько, чтобы самим занять их места. Понятно?! Кто не захочет учиться, или будет тупым — отведает палок и станет бит! Если не поймет — то забит насмерть — мне глупцы ни к чему, но их гибель станет для других примером. А все обученные станут славой Хорезма, и враги будут дрожать от страха, услышав стук копыт наших коней!

В общем, речь удалась — нукеры заголосили так, будто каждого золотом осыпали, счастливые, совершенно не догадываясь, какая муштра их ожидает. Но не всех — в кадровые части Бекович решил набирать исключительно молодых парней. Их и дрессировать намного легче, и все новое молодежь воспринимает буквально на лету. Да и с оружием будут проблемы — царь Петр не откажет в поставках фузей и пороха, но лучше рассчитывать на собственное производство. Караванами через пустыню много не навозишь, тем более, если подготовить список самого необходимого, то он окажется чрезвычайно длинным и плотным, на пару листов…

— Хива ожидает тебя, повелитель!

Делегация горожан была представительной — айхун с имамами, празднично разодетые чиновники прежнего хана, огромная толпа горожан, вывалившая из открытых ворот. И расстеленные длиннющей дорожкой разноцветные ковры, что тянулись до толстых створок.

И вдоль длинного пути на коврах лежат отрезанные головы на блюдах — на первый взгляд около сотни, или чуть меньше, но их было много, очень много. Горожане управились с родственниками хана и его сторонниками очень быстро. По ходу дела убив всех тех, кто призывал их закрыть ворота и воевать до конца против пришлого гяура, который оказался в итоге не просто правоверным, а настоящим чингизидом и потомком праведных халифов. Да за такое убить отступников мало! Предать лютой казни, вот только времени на расправу было отведено мало!

Знамение ведь на небе все видели, а предупреждение о том айхун на весь город сделал — так что все поверили, что пришел настоящий хорезмшах, который в полном своем праве миловать и казнить. Так что все его оппоненты поплатились собственными жизнями за сопротивление. А никак иначе в «игре за престол» не бывает.

Проигрыш всегда оплачивается жизнью!

— Я не въеду в Хиву! И быть городу от меня в опале, раз ворота перед своим повелителем не открывал так долго! И до тех пор обиду держать на всех жителей буду, пока мои условия не выполните в точности, и со всем прилежанием. А они таковы…