Ушёл на кухню. Рианн проводила его глазами. Неужели он оставил её в покое? Что-то будет. Посмотришь, вроде, нормальный человек, но… С сомнением повела подбородком.

После обеда она занялась работой на станке, сколько дней уже не занималась делом. Болезнь неоправданье. А римлянин потоптался вокруг и ушёл, может, и у него какие-то свои дела, Рианн всё равно. Вернулся он только вечером, завалился на своё ложе, лежал, наблюдая за руками работающей рабыни. Потом предложил:

— Давай сходим в таверну к Витию, закажем что-нибудь горячего? Как ты? Ты ещё не ела?

— Соскучились по его вину? — спросила свенка, не оборачиваясь, и центурион улыбнулся её напоминанию его слов о вине Вития, усмехнулся.

— Пошли. Вино у него, конечно, дрянь, но у него зато вусная выпечка и пирожки, у него хороший повар. Закажем пирог с курицей или ещё что… Пошли.

Рабыня поднялась с трипода, остановилась, выпрямляя уставшую спину, лопатки. Марк наблюдал за ней, чуть улыбаясь, ему знакомо подобное после двух-трёх часов за столом с документами.

В таверне Вития он заказал свежеиспечённый пирог, быстро поел и ушёл к стойке, оставив рабыню за столом. Завёл разговор со знакомым, обернулся только тогда, когда за спиной сильно зашумели. Появившаяся недавно компания подвыпивших римских легионеров столпилась у стола, где сидела свенка. Через спины стоявших Марк сумел разглядеть, что кто-то уже держал рабыню за локти, стиснув руки за её спиной, а в лицо ей что-то выговаривал центурион Котий. Надо было идти разбираться.

— Слушай, Луций, — обратился к нему Котий, обернувшись, — эта свенка ничего не понимает по-нашему…

— Что вам от неё надо?

— Да так, хотели познакомиться, а она что-то по-своему тарахтит, ничего непонятно. Может, ты нам переведёшь? Ты же знаешь их язык, верно? — Котий смотрел сбоку карим глазом, ждал ответа.

— Котий, оставьте девчонку в покое, это моя рабыня и не стоит лапать её. Отпустите её! — Дёрнул подбородком на легионера, державшего свенку за локти.

— Это твоя рабыня? — удивился Котий. — Когда это ты успел купить её? Ничего себе, какой ты ловкий! Ну и как девка? Ничего? Хороша?

— Ничего, хороша… — согласился центурион. — А теперь отпутите её и оставьте в покое. Не доводите до греха…

— Ничего себе! — Котий нетрезво рассмеялся, его ребята продолжали удерживать рабыню за локти. — Уж не хочешь ли ты сказать, что готов полезть за неё в драку? А может, просто уважишь боевых товарищей, да поделишься красивой девкой, а? — Он склонился к рабыне и, взяв её пальцами за подбородок, поцеловал в губы, несмотря на её сопротивление. Девчонка мотала головой, вырываясь из рук, пыталась освободиться от ненавистного поцелуя, а легионеры рядом гоготали, видя всё это.

Марк стиснул зубы, чувствуя, как от злости вскипает кровь. Кто это посмел целовать его рабыню? Она ему-то целовать себя не позволяет, всё время не даётся, а тут… О, она заставила себя уважать! Укусила Котия за губу и заругалась по-свенски, сверкая глазами. Но Котий не слушал её, ударил по лицу ладонью слева, а потом справа. Эти две пощёчины заставили рабыню замолчать, она даже как-то сникла, уронила голову на грудь. И тут не выдержал и вмешался Марк:

— Ладно, ребята, хватит, поиграли и будет. Отпустите её! Мы уходим. Котий! Прикажи им отпустить мою рабыню.

Котий всё это время потирал укушенную губу, зло глянул в лицо:

— Слушай, Луций, если ты так печёшься за свою девку, надо было держать её в казарме, а сейчас уйди и не мешай, дай немного развлечься. Не переживай, мы вернём её тебе в целости и сохранности… — Улыбнулся на эти слова. — Постараемся, если она опять не будет кусаться, конечно… Хочешь с нами, вставай в очередь, хотя, если это твоя девка, чем тебя можно удивить? — Опять усмехнулся.

— Это моя рабыня, Котий, какая очередь? Вино ударило тебе в голову. Я даже не хочу говорить об этом, ты не прав, ты покушаешься на мою собственность, так что, давай решим всё по-человечески. Ты отпустишь мою девчонку, а я всё забуду… Хорошо?

— Чего? — Котий угрожающе развернулся, упирая кулаки в пояс. — Что ты несёшь? Ты собираешься жаловаться на меня? Из-за рабыни? Я правильно тебя понял?

— Эй, эй, ребята! — Это толстый Витий от стойки заговорил, наконец. — Давайте только без драк, разойдитесь-ка вы по-хорошему. Не хватало тут ещё…

В подтверждение его слов двое ребят из охраны таверны потянулись в их сторону. Они всё время были тут, и Витий не зря им платил: в таверне часто затевались драки, особенно после выплаты жалования.

— Давайте на выход. — Один из охранников взял Котия за плечо, и тут же получил удар в челюсть. Завертелась драка, тут же полетели на пол скамьи, глиняная посуда, полезли и другие посетители выяснять отношения друг с другом. Про свенку-рабыню все как-то и забыли. Марк толкнул её к двери, крикнул по-свенски:

— Уходи отсюда… я догоню…

И сейчас же получил по затылку глиняной кружкой, аж искры из глаз посыпались, развернулся к обидчику, давая сдачи, дальше Рианн не смотрела. Вылетела на улицу и замерла у входа. Сердце стучало громко и быстро от пережитого. Что теперь делать? Без него в крепость её не пустят, уже темно, а стоять здесь ждать — опять накликать на себя беду?

О чём они разговаривали там, она не знала, ведь говорили между собой они по-своему, но то, что разговор касался её — ясно, как день. И что они привязались? Мало, что ли, других? Она никого не трогала, никому не мешала… И лицо горит от пощёчин этого, и во рту будто кровью пахнет, и на губах противно от этого поганого поцелуя. Что б вас всех…

И тут в раскрытые двери вывалился её хозяин, стирал кровь с разбитых губ и с брови, закричал, столкнувшись с Рианн:

— Ты чего здесь ждёшь? Я что тебе сказал?

Схватил её за руку и потащил за собой чуть ли ни бегом. Рианн еле поспевала за ним, а римлянин всё твердил ей:

— Я же сказал, чтобы ты убиралась отсюда! Чего стоять ждать? Ну что за…

Остановился вдруг и глянул на неё сверху, толкнул к стене дома и, взяв её лицо в ладони, принялся целовать всё: губы, подбородок, лоб, глаза, виски… Рианн растерялась, сжала пальцами запястья его рук, замотала головой, пытаясь вырваться из ладоней своего хозяина, убрать его руки от себя, но не получилось, и она зажмурилась от его поцелуев. Шептала:

— Что… что вы делаете? — Голос был хриплым, но центурион закрыл ей рот поцелуем. Рианн даже не успела отстраниться, и сейчас он настойчиво целовал её губы, аж дыхание перехватывало.

— Нет! — Она смогла вырваться и отвернулась, пряча в сторону лицо. Во рту опять ощущался вкус крови. Откуда? Это не её кровь! Это от него! Видно, ему досталось в драке, и теперь его кровь на её губах…

— Я хочу тебя… — прошептал центурион, прижимаясь к ней всем телом, вжимая в холодную стену спиной.

— Нет! — Свенка упёрлась ему в грудь ладонями, попыталась оттолкнуть от себя. — Не надо…

— Почему?

— Нас увидят… — первое, что нашлась ответить.

— Наплевать! — Он безрассудно склонял её к близости, ласкался лицом о лицо, упирался лбом в её лоб, хрипло дышал, возбуждённый пережитой дракой. Ему, в самом деле, было всё равно, кто их увидит посреди улицы, уже ночь, кто тут ходит? — Мне всё равно… — шептал ей в лицо. — Я не могу ждать… Я прямо сейчас взорвусь, ты понимаешь это?

Рианн наблюдала за ним снизу, при свете жилых домов, в лучах луны, она видела свежие ссадины на его лице. Он ведь подрался из-за неё… Всё тело дрожало, в груди звенело натянутой струной. Любопытство заставляло её заглянуть дальше ещё на один шаг. А что потом? Что будет дальше? Что-то затмевало рассудок, кричащий ей остановиться сейчас, не допускать этого шага. Но тело её дрожало в предвкушении каких-то знакомых ощущений, как во сне, как в том сне, когда она проснулась…

Рианн осторожно подняла руки и обняла центуриона за шею, медленно и аккуратно провела кончиками пальцев по короткостриженным волосам на затылке. Римлянин закрыл глаза от её прикосновений, наслаждаясь горячей смесью боли и удовольствия. Он так долго ждал этого все эти дни, пока она болела, а теперь она сама, сама ласкала его сейчас там, где пульсировала боль, да так здорово, так нежно. И он не выдержал…