— Не надо, Гален, — заговорила первой, — я сама справлюсь, иди с отцом… Не зли его лишний раз…

Но Гален ничего не сказал, только ладонью стёр выступившую кровь из-под носа. Упрямый. Этим он напоминал своего отца. Рианн вздохнула, принялась дрожащими пальцами проверять все места, где попали удары Крикса. Кровь была только на губах, это был первый удар, который она пропустила, потом она уже закрывалась руками, вот они-то и болели сейчас больше всего, то там, то тут. Синяки, наверное, будут. У Крикса рука тяжёлая, Галену не позавидуешь.

— Иди, Гален, иди домой… Я сама всё уберу… Пожалуйста… — взмолилась, глядя в лицо молодого свена.

— Завтра мы уедем… Он договорился и купит этого римлянина, мы привезём его сюда…

Рианн не знала, что сказать, и просто вздохнула. События идут так, как идут, и от её желаний ничего не зависит.

— Я расскажу тебе, когда мы вернёмся…

Рианн спросила про другое и удивила Галена своим вопросом:

— Что у твоего отца было с моей матерью? Что ты знаешь об этом?

— Что? — Гален замер, даже перестал тянуться к последнему полену, что лежало дальше всех остальных от него. — Ты о чём?

— Мне показалось, он сказал о её смерти с жалостью…

Гален усмехнулся.

— Тебе показалось. Он всегда говорил о твоей семье дурно, он не любил твоего отца… Так что, тебе точно просто показалось… — Доложил последнее полено и поднялся на ноги.

— Может быть, — шепнула Рианн.

— Если хочешь, я могу спросить его при случае? — предложил сам.

— Не надо… Вдруг он ещё разозлится и снова изобьёт тебя…

Гален только фыркнул на её слова и ушёл уносить дрова.

Первая капля дождя сорвалась на руку, и Рианн вздрогнула, как от боли, но потом поняла, что это, и стёрла каплю ладонью. Капля была холодная, и кожа на руках тоже, горячая ладонь обжигала руки, голые от самых плечей. Более тёплыми были только те места, где сейчас наливались синяки от побоев Крикса.

Может быть, он прав? И она зря вернулась домой? Надо было остаться где-нибудь в крепости, найти себе какой-никакой угол… А на что бы она жила? Там ведь всё стоит денег! И никто бы ей там не помог, она там чужая. И что бы она там делала? Чем бы она зарабатывала себе на жизнь? Как сказал Крикс, стала бы уличной девкой, продавала бы себя всем желающим её мужчинам? Так, да?

Об этом ей и римский центурион говорил, что без мужчины в этом мире женщине не выжить, остаётся одна возможность — пойти на улицу… Зарабатывать телом… И он оказался прав, Рианн сейчас одна, и жизни впереди не видно, нет просвета. Что в крепости у римлян жизни бы ей не было, что здесь, в родном посёлке, тоже самое, свои же свены ненавидят её и желают ей только неприятностей и зла. Те люди, которых она знала с самого детства, видят в ней воплощение Рима, хоть она и пожила с римским центурионом всего лишь зиму. Сейчас же соплеменники не хотят дать ей даже возможности жить здесь. Всем было бы лучше, если бы Рианн не вернулась сюда.

— Не стой под дождём, намокнешь! — Гален переносил все дрова в дровенник и подошёл к ней. Дождь усилился, шёл теперь частыми крупными каплями.

— Мне ещё доить, всё равно намокну…

— Накинь плащ, зачем мокнуть зря? Я уже всё, ухожу, так что прячься…

— Ты же расскажешь мне, что это за человек? Я всё хочу знать о нём… Гален?

Свен понял, что она говорит о римском центурионе, и согласно кивнул, хотя и не до конца понимал её интереса к римлянину.

— Зачем тебе это? А если это будет он, что тогда? Что ты будешь делать? Будешь мстить или, наоборот, станешь носить ему куски хлеба? — Усмехнулся своим же словам, видя, как Рианн поморщилась.

— Я не знаю… Но хочу верить, что это не он…

— Ладно. Я пойду, пока отец снова не вернулся сюда.

— Да уж… Ему тут не место. Удачи тебе, Гален, и спасибо тебе за всё. Ты один здесь ещё не ненавидишь меня…

— Думаю, есть и другие, особенно среди женщин, только они не говорят об этом… — Пожал плечами. — Береги себя.

Рианн несколько раз согласно кивнула, и капли дождя с её волос посыпались ей на лицо и на шею, как холодные слёзы. Она ничего не ответила и пошла в дом, не став провожать Галена даже взглядом: почувствовала, как замёрзла. Пусть уезжает с отцом, пусть привозит сюда этого римлянина. Рианн сможет найти в себе силы пережить и это.

* * * * *

Дождь зарядил на несколько дней, с утра могло светить солнце, а к обеду или к вечеру снова начинался мелкий секущий дождь, приходилось под этим дождём ходить в лес, чтобы угонять козу на выпас или пригонять её обратно. В доме не отсидишься. Надо было ходить за водой, доить, и вести другие домашние дела. Конечно, для огородов и полей дождь нужен был, но главное, чтобы такая погода не затянулась надолго, иначе всё сгниёт, и урожая не будет.

От такой погоды противно было на душе, дождь всегда навевает тоску и уныние, начинаешь чувствовать себя одиноким. Заново вспоминаются все неудачи в жизни, все пережитые боль и утраты.

Зачем боги создали такую погоду? Чтобы человек жил и знал, что в жизни бывает не только солнце? В жизни есть место и ветру, и дождю, и холоду. И зиме… Именно в зимние дни умирает так много людей. Старики прощаются с жизнью под звуки зимнего ветра, умирают в болезнях дети, когда на улице лежит снег. Зимой мало поводов для радости. Не справляют свадеб, нет красивых праздников, жизнь словно замирает. В преддверии зимы по всем дворам с приходом первых морозов режут скот, всех, кого можно, оставляя только тех, кого ещё можно прокормить без ущерба для хозяйства. Оставляют крепких стельных коров и коз, свиней-маток, и убирают весь молодняк и старый скот. Дворы словно вымирают в эти дни. Так начинается зима…

И эти дни долгих дождей словно предвещают приход зимы. Они полны тоски, они вселяют горечь в сердце.

Рианн шла по лесу знакомой тропой. Было ещё рано, но из-за дождя в лесу казалось, что наступил уже поздний вечер.

С мокрой травы и с макушек лесных кустов стекали крупные капли, с веток деревьев падало большими тяжёлыми каплями, пробивающими любую одежду. Рианн только вошла в лес, а у неё уже промокли плащ, весь подол платья и ноги.

Свою козу она нашла быстро, благо, что с утра не стала отгонять её далеко от посёлка. Когда уже шла назад, столкнулась с Галеном, будто он ждал её тут, караулил, зная, где найти.

— Гален? О, Тор, ты напугал меня! — Держалась рукой за сердце, стараясь успокоить взволнованное дыхание. — Что ты здесь делаешь?

— Я ждал тебя…

— Когда ты вернулся?

— Сегодня в обед…

Они остановились под берёзой, дождь на время перестал, но тяжёлые капли падали редко, но весомо, то тут, то там, с листьев и с веток, заставляли вздрагивать, когда попадали на руки или на лицо, словно кто-то огромный там, в небе, плакал над ними и ронял слёзы.

— Вы привезли его? — спросила Рианн негромко.

— Да, — Гален согласно кивнул. Лицо его пряталось в свободном капюшоне большого дорожного плаща.

— И? — Рианн подалась навстречу. — Опиши мне его… Какой он? Как он выглядит?

— Ну… — Свен замялся. — Римлянин, как римлянин… Ростом он ниже меня, волосы тёмные и кожа тоже… Он обросший и грязный, кто его разберёт, какой он. Они все на одно лицо!

— Ну, есть же в нём что-то особенное? Что-то такое… Гален? Пожалуйста, вспомни…

Он немного помолчал, раздумывая.

— Вот здесь, на плече, — Гален положил ладонь на своё левое плечо, чуть ниже сустава, где бицепс, показывая на себе, — у него татуировка. Какие-то знаки…

— Какие? Гален?

— Какие-то галочки, чёрточки, крестики… Не разберёшь!

— Это номер легиона, первого легиона, где он начинал служить. Он есть почти у всех у них… У каждого, наверное… — Рианн знала о том, она как-то спросила об этом своего господина, и он ей сказал, что это значит, хотя она в тот момент подумала, что не ответит. — А ещё? Есть что-нибудь ещё?

Гален задумался, вспоминая, потом заговорил:

— В первый же день мы попали под сильный дождь, отец заставил его переодеться в нашу одежду, я был рядом с ним, он раздевался при мне… У него свежий шрам на животе… Вот так… — Гален показал рукой поперёк живота, и Рианн обомлела. — Внизу… Вот так и чуть вверх… — Снова дёрнул рукой.