– Дай взглянуть.

Я проверила пластиковую петлю, которую она привинтила к двери. Чуть-чуть не на месте. Но в этой пластиковой защелке, в маленькой петле и в громоздкой дрели я увидела материнскую любовь.

Любовь, которую упрямое выражение лица, упрямая душевная болезнь Лорел не могли погасить.

Мои глаза вдруг наполнились слезами.

– Все будет в порядке. Нужно только немного передвинуть ее вправо, – заверила я.

Я хотела взять дрель у Лорел и сама просверлить дыру в двери, но лучше, если это сделает она. Я карандашом отметила то место, где нужно сверлить. И придерживала дверь, пока Лорел, сосредоточенно прикусив губу, сверлила дырку. Привинтив пластиковую петлю на место, она устало вздохнула. Словно проплыла несколько раз всю длину бассейна.

– Прекрасно, Лорел! – воскликнула я.

Лорел закрыла дверь шкафа и задвинула задвижку. Отодвинула. Снова задвинула.

– Вот это да, – прошептала она и положила дрель на пол. – Завтра все сделаю в ванной. А тебе спасибо. Ты много для нас делаешь. Не думай, что я этого не знаю. И я тебя ни разу не поблагодарила.

– А сейчас?

Я механически обняла ее, хотя это казалось странным. И еще более странным было то, что Лорел положила голову мне на плечо. Волосы пахли плесенью. Ее летаргия была почти ощутимой, и я вдруг устала сама, словно заразилась от Лорел.

– Я рада, что помогаю. Я люблю заботиться о Мэгги. Она просто чудо.

– А со мной всегда плачет.

– Может, чувствует… чувствует твою печаль? Знаю, ты не хочешь думать об этом. Но тебе может понадобиться профессиональная помощь, чтобы выбраться из всего этого.

Тело Лорел оцепенело под моими руками. Она схватилась за стойку и встала. Похоже, чары над нами развеялись.

– Я принесла продукты, – сказала я, тоже поднимаясь. – Может, приготовить тебе ланч?

Лорел направилась к дивану.

– Я не голодна, – бросила она.

Она так худа. Я увидела длинные выступы ее лопаток под майкой. Словно там начинают расти крылья ангела, и я поняла: что бы ни случилось, с этого дня я не смогу желать ей смерти.

Дядя Маркус был на работе, так что за ужином нас будет четверо. Мама, Энди, Кимми и я. Мне хотелось познакомиться с девочкой, по которой сходил с ума Энди. Я все еще никак не могла представить его с подружкой.

Ма попросила меня поджарить курицу на гриле, пока она приготовит картофельное пюре и молодую стручковую фасоль. Но я не хотела выходить на крыльцо. У дома все еще стояли новостные фургоны, да и кто-нибудь сидящий в лодке может увидеть меня с залива.

Я становилась параноиком. И уже попала в сегодняшние новости. Когда я вернулась домой от психотерапевта, ма сказала, что они показали эпизод, в котором я мчалась по дорожке задним ходом. Как маньячка.

– Почему ты это сделала, милая? – допрашивала она. – Испугалась?

– Да, полагаю, – кивнула я.

Она обняла меня, и я снова расплакалась. Сегодня я совершенно расклеилась и злилась на себя за то, что дала идиотам-репортерам прекрасную возможность снова говорить обо мне. И я не спущусь с крыльца, чтобы дать им еще один повод выставить меня сумасшедшей.

Ма поняла и сама поджарила курицу, пока я готовила пюре и фасоль, а Энди – салат. В отдельной миске я сделала для ма пюре без масла. В этом она ничуть не изменилась. По-прежнему была помешана на здоровом питании. По утрам бегала и принимала дюжину витаминных таблеток, а также следила за каждой крошкой трансгенных жиров, которую отправляла в рот.

Но в остальном она стала другой. Я могу честно сказать, что раньше никогда не знала, каково это – иметь настоящую мать. Теперь я это знаю. Все равно что сетка безопасности, свитая из самовосстанавливающегося волокна, которая всегда будет рядом, как только мне понадобится. Полагаю, я всегда любила ее. Но до сих пор не чувствовала, что она меня любит. До этого года. Абсурдно. Стоило совершить преступление, как у меня появилась мать.

Отец Кимми подвез к нам гостью, как раз когда ма заканчивала жарить курицу. О боже! Я поняла, почему Энди потерял голову от этой девочки! Наяву Кимми выглядит еще более интригующей, чем на фото, которое показал мне Энди. Густые темные волосы свисали почти до талии, а эти зеленые глаза были прекрасны, хотя на фоне темной кожи смотрелись почти жутко. Раньше я никогда ничего подобного не видела. Кимми сильно хромала, о чем я мгновенно забыла, едва увидев ее широкую белозубую улыбку. Ее характер тоже не был обычным. Я любила брата всем сердцем. Но никогда не считала, что какая-то девочка тоже может его полюбить. Кимми любила. Я была в этом уверена. Когда они с Энди вошли на кухню, я увидела, как она на него смотрит. Она едва смогла оторвать от него глаза, чтобы взглянуть на меня. Я всегда считала Энди красивым. Еще бы, с его вьющимися каштановыми волосами и большими темными глазами. И вдруг я поняла, что могла увидеть в нем его ровесница. Да. Он коротышка. Но такой симпатичный. Созданная для него девушка могла даже посчитать его крутым.

– Я делаю салат, – сказал он Кимми после того, как, наконец, догадался представить ее мне. И показал на разделочную доску. – Режу зеленый перец.

– А я порежу помидоры, – сказала она, вынимая ножик из блока с ножами у плиты.

Я наблюдала за ними, прикрывая миски с пюре алюминиевой фольгой, чтобы не остыло. Кимми руководила резкой овощей, и складывалось ощущение, что она наполовину его подружка, наполовину – мать. Именно такая девушка и нужна ему в жизни.

Когда мы расселись за кухонным столом, Кимми прочитала молитву, с которой мы не заморачивались, хотя я была уверена, что при жизни папы мы обязательно читали молитву перед едой.

– Благодарим Тебя, Отец Небесный, за эту прекрасную пищу и за то, что привел Мэгги, сестру Энди, домой, живой и невредимой. Аминь.

– Аминь, – сказали хором ма и Энди. Очевидно, они уже знали о новой для меня привычке Кимми. Что же касается меня, я не была уверена, что из-за кома в горле смогу проглотить хоть немного этой «прекрасной пищи».

– Спасибо, Кимми, – выдавила я. – Это было так мило с твоей стороны.

Мы стали передавать друг другу тарелки и миски.

– Послушай, – сказала Кимми, когда мы немного поели, – не пойму, почему ты должен был смотреть на все эти коробки?

Энди вспомнил, что, прежде чем ответить, нужно проглотить.

– Потому что мисс Сара пропала, а у нее была коробка, – пояснил он.

Кимми закатила глаза:

– Какое отношение к ее исчезновению имеет коробка? Это бессмысленно.

Мне хотелось защитить Энди. Мне не нравилось, когда кто-то унижает моего брата. Я уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но ма повелительно подняла руку.

– Нет, это имеет смысл, – возразил Энди.

– Тогда объясни получше. Я знаю, что миссис Уэстон пропала. Где у нее была коробка?

– В трейлере.

Кимми ждала. На ее месте я задала бы другой вопрос. Например, когда у нее была коробка? Что она с ней делала? Именно так ма, я и дядя Маркус общались с Энди. Но у Кимми был свой способ. И хотя я буквально чесалась от дискомфорта, считая, что она все делает не так, ма, очевидно, не хотела, чтобы я вмешивалась.

– Я проснулся, а она несла коробку с кастрюлей на ней, – сказал Энди. – Из дома. По-моему, она несла ее из дома. Но в магазине я запутался.

– Теперь понимаю. Полиция хотела узнать у тебя, видел ли ты такую же коробку в магазине?

– Верно.

Энди взглянул на меня.

– Кимми очень умная.

– Все успевают в одних вещах и не успевают в других, – философски заметила Кимми.

– Вроде меня! Я хорошо плаваю. Хотя не так хорошо, как раньше, – кивнул Энди.

– Ты – классный пловец, – заверила Кимми и, взглянув на меня, добавила: – Мой отец говорит, что я – мозги, а Энди – мускулы. А вместе мы – идеальный человек.

О, вот это да! Ком снова встал в горле. Что это со мной? То, что она сказала, – это так чудесно. Однако мне все время хотелось сжать ее запястье и сказать: