Джен радовалась, что может грести быстро.

– Где живет эта Мэгги Локвуд? – спросила она, когда залив Стамп расширился. Она изучала дома вдоль береговой линии. Правда, их было не слишком много. – Ты сказал, она живет на заливе, верно?

– Да. В маленькой хижине, мимо которой мы скоро проплывем.

Я глянул влево, но с воды мир казался совершенно иным, и я немного растерялся. И наконец, показал вперед.

– Вот он.

– Вау! – воскликнула она, когда мы проплывали мимо причала Локвудов. – Должно быть, тебя очень злит, что она живет в таком доме?

– Как королева.

Я даже не мог смотреть на дом. До этого момента моя сгоревшая левая рука почти не болела, но неожиданно почувствовал, как бьют по ней солнечные лучи. Обжигают. Я зажал руку между коленями.

– Ну…

Похоже, Джен отчего-то расстроилась.

– Руки подсказывают, что нам пора повернуть назад.

У меня тоже началось нечто вроде депрессии. Словно вид дома Мэгги убил всю радость, которую мы до этого испытывали.

Джен пошлепала к лодочной пристани. Там мы поблагодарили Фрэнки, отдали ему жилеты и побрели к парковке, где стояла машина Джен.

– Давай ухватим по бургеру, – сказала она, открывая дверцу машины.

– Класс!

Я снял соломенную шляпу и попытался надеть ее на голову Джен, но она уже нырнула с машину. Шляпа ударилась о дверцу и упала на песок. Когда я нагнулся, чтобы поднять ее, то увидел под сиденьем что-то блестящее.

– Что это? – спросил я, не совсем поняв, что это такое. Но, едва коснувшись, сообразил. И отдернул руку. – Какого… у тебя под сиденьем пистолет!

– Шш, – прошипела она, хотя поблизости никого не было. – Не волнуйся. Он не заряжен.

Я оставил пистолет на месте и выпрямился.

– Зачем тебе оружие?

Я знал множество людей, у которых оно было, но меня почему-то шокировало, что Джен возит пистолет в машине. Она не того типа человек.

– Будь ты девушкой, понял бы, – усмехнулась Джен. – Ездить по ночам и все такое.

Она кивнула в сторону пассажирского сиденья:

– Давай садись. Я голодна.

Я сел. Нагнулся, чтобы получше рассмотреть пистолет, но, когда дверца закрылась, под сиденьем стало слишком темно.

– Не зацикливайся на нем, – посоветовала Джен. – Я же сказала, он не заряжен. Вожу его на случай, если понадобится кого-то отпугнуть.

– Где ты его раздобыла?

Она помолчала.

– Отец дал. Он возил меня на ранчо, учил стрелять. Сказал, что, если уж у меня есть пистолет, я должна уметь им пользоваться.

Раньше она никогда не упоминала об отце. И я вдруг представил высокого, тощего темноволосого чувака, который учит дочь стрелять. Я захотел узнать больше. Он жил в Эшвилле? Она его любила? А мать? У Джен были братья и сестры? Я ничего не знал об этой девушке, если не считать того, что в постели она настоящий динамит и вообще лучшее, что случилось со мной за долгое-долгое время.

– Твой отец в Эшвилле? – спросил я.

Она с улыбкой повернулась ко мне. Прижала кончики пальцев к моим губам.

– Давай потолкуем о том, где раздобыть бургеры.

Для раннего октября день выдался очень жарким. Джен позвала меня к себе. Потом мы должны были пойти купаться. Дверь ее коттеджа была открыта, и, поскольку она не отвечала на стук, я вошла.

– Джен!

– Привет! – крикнула она сверху. – Я в спальне. Поднимайся!

Я стала подниматься по лестнице. Я впервые попала в ее дом днем и была совершенно заворожена видом. На повороте лестницы было огромное окно, в котором, как в раме, открывались берег и океан.

Я вошла в большую спальню с цитрусовым запахом и гигантской кроватью и увидела, что Джен стоит перед еще большим окном, чем то, которое на лестнице. Окно тоже выходило на воду. На Джен было бикини – крошечный треугольник на груди и стринги с тонкими розовыми полосками пайеток, вшитых в ткань. Настоящие «Виктория Сикрет». Только такая девушка, как Джен, могла носить подобные вещи. Она поставила ногу на подоконник и намазывала ее лосьоном.

Когда я вошла, она опустила ногу.

– Ты испечешься в этом танкини, подруга, – сказала она, и я втайне удивилась, что кто-то, способный выглядеть так, как она, может замечать других девушек. Я думала, что смотрюсь совсем неплохо в зелено-белом танкини, особенно с тех пор, как похудела в тюрьме, но если на пляже окажутся парни, не было сомнений в том, на кого они станут глазеть. Впрочем, разве мне не плевать?

Джен протянула тюбик крема от загара.

– Хочешь намазаться?

– Не стоит.

Я намазалась кремом перед уходом из дома, хотя не ее «SPF-40», это уж точно. Мне так хотелось загореть.

– Внизу у меня полотенца. Но мне нужно в туалет, так что буду через секунду.

Она исчезла в ванной, и я немного постояла у окна. На пляже не было никого, по крайней мере, за домом. Волны были низкими, и я вдруг ощутила облегчение. Хотя я согласилась на предложение Джен, словно была очень ему рада, но до этого момента не понимала, что все же боялась плавать. Я не была на воде с ночи шторма, когда мы с Энди едва не утонули, а Си-Тендер был уничтожен. Раньше я любила плавать в океане. Практически выросла в воде. Но теперь она казалась такой злобной. Глупо, конечно.

Я вошла в смежную комнату-солярий и сразу заметила: что-то изменилось. Картина на мольберте, та, на которой были только море и небо, стала другой. Теперь на ней летали чайки. Белая пена на воде.

Я уселась в шезлонг и уставилась на картину.

И услышала, как открылась дверь ванной.

– Все готово! – пропела Джен. – Куда ты подевалась?

– Я здесь!

Она подошла к широкому арочному входу. Я показала на картину:

– Она изменилась.

Я видела, как в ее голове вращаются шестеренки. Она открыла рот, словно хотела что-то сказать, но тут же прикусила губу.

– Попалась.

– Это твоя?

Джен кивнула.

– Почему ты мне не сказала? Ты так хорошо рисуешь!

Она пересекла маленькую комнату, сунула руку за подлокотник дивана и вытащила еще одно полотно. Того же размера, как то, что стояло на мольберте, но эта картина была закончена. На ней была изображена девушка, сидевшая на берегу. Она смотрела на воду, так что ее было видно только со спины. На ней было зеленое танкини, почти не отличавшееся от моего, и широкополая соломенная шляпа. Длинные светлые волосы доходили до талии. Танкини не совсем закрывал ее попу, так что виднелся маленький кусочек ягодиц. В океане играли дельфины. Облака в небе походили на ватные шарики.

– Джен! Поверить невозможно, до чего ты хороша!

Я действительно не могла поверить. До того была шокирована!

– Люди у меня не так здорово получаются. Поэтому обычно я рисую их со спины, – сказала Джен со смешком. – Это обман, я знаю.

Я показала на картину на мольберте.

– Ты сказала, что это нарисовала владелица дома. Не пойму, зачем лгать из-за этого?

– Думаю… просто скромничаю.

Неужели Джен краснеет? Свет из окна падал сзади, и я не могла сказать точно.

– Ненавижу… не знаю. Внимание, что ли?

– Но это безумие! Ты пыталась понять, чему хочешь учиться, когда это так очевидно.

– Это просто хобби, – отмахнулась она. – В смысле, как можно этим заработать деньги?

– Возможно, так же легко, как моделированием одежды.

Она пожала плечами:

– Ну, прямо сейчас я решить не могу. И мне жарко даже здесь, с кондиционером. Пойдем поплаваем, ладно?

За коттеджем был очень узкий пляж – пугающий признак эрозии, которую я помню еще по Си-Тендер. А может, просто прилив был слишком высокий, а я – параноик. К северу от нас я увидела нескольких купающихся. Но здесь никого не было. Воздух был сырым и тяжелым, и я знала, что мои волосы вот-вот начнут завиваться мелкими колечками. Мы бросили на песок полотенца и вошли в ледяную океанскую воду. Правда, очень мелкую. Джен шла впереди. Вернее, бежала. Я тащилась так, словно вместо воды был клей. И неожиданно поняла природу фобий. И как люди их получают. Как они могут засосать. Но я не позволю этой абсолютно спокойной воде получить власть надо мной.