После полудня гостей поубавилось, но, к нашему счастью, нашлись и те, кто, выручив солидную сумму, решили остаться и отпраздновать. Среди них также был пузатый мужик, закупавший сегодня мясо для свадьбы своего сына. Телега его давно уехала, но сам староста, изъявив желание отужинать и изведать гостеприимство Искры, соизволил остаться на ночлег в нашей таверне. Примеру его последовало ещё около двух десятков гостей, прибывших к нам уже вечером налегке из города и дальних местных окрестностей.

Опозданцы, подоспевшие уже к опустевшей и закрывающейся ярмарке, сильно ругались, нервируя мага и местную деревенскую стражу. Но все относительно быстро остывали, направляя свои горячие головы в единственное открытое и готовое принять их место — в таверну.

Ещё до наступления сумерек все койки были забронированы. А местные давалки-служанки на трясущихся ногах намекали новым «клиентам» об усталости и неготовности принять в свою сторону их денежные предложение и следующие за ними физические упражнения. В общем, баб хорошенько так оттрахали, чуть ли не до смерти, а реконструированная таверна хоть и выполнила свои обязательства, всё равно не смогла удовлетворить потребности всех и каждого. Гости Искры готовы были платить даже за ночлег на соломе в конюшнях, не говоря уже о свободных койках в других домах.

С горем пополам распихав одних по пустующим комнатам своего дома, других разместив под надзором стражи в полупустом амбаре, я смог по максимум раскрутить гостей на деньги. А кое-кого ещё и на одно очень важное, а самое главное нужное мне обещание…

Холуй* — в данном контексте прислужник, официант, слуга.

Ночная царица — полная луна — заняв свой небесный пьедестал, озарила простецкую деревенскую скамейку, стоявшую у таверны, где с кружками, наполненными брагой, расселась наша чуть забродившая троица.

Я и Барель молча слушали душещипательную историю почтенного кузнеца, чью увесистую, плечистую тушу не могла удержать даже толстенная лавка, под которую тот, чтобы не сломать, вынужденно засунул полупустой бочонок эля, привезённый в Искру для собственных, известных только кузнецу нужд.

— У моей младшей дочки было три мужика. Все как один молодые, трудолюбивые, красивые и рукастые хлопцы. Высокие, сильные, каждого хоть завтра в подмастерье бери, — с печалью в голосе вещал старый кузнец. — Да только болезнь одна, лихая и смертельная, за спиной дочушки моей притаилась. Имя ей Барон Гардан Зигн Зазель с его демоническим отпрыском Хрёриком. Видите ли, тринадцатилетний Хрёрик влюбился в Забаву* мою, в кухарки всё забрать хочет, а там, скорее всего, наложницей её для щенка своего сделает. А у неё, ваш благородие, одна сиська, как три головы его молокососа, а задница такая, что тот своим стручком и до хребта сквозь упитанные булки не дотянется! — рыкнув, кузнец залпом осушил полулитровую кружку, а затем вновь наполнил ту из собственного бочонка.

— Раз сын барона хочет, то что ему мешает? И причём тут три кавалера твоей дочери? — спрашиваю я, в ответ на что пояснить происходящее вызывается Барель.

Религия королевства Клермонд и служащего ему баронства Зазель не дозволяет гордым аристократам сношаться с чернью и смешивать кровь с ней. Король Клер, именуемый Защитником Веры, очень ревнив к исполнению знатью своих обязательств, оттого и наказание за подобное «предательство древней крови» там лишь одно — смерть. Та инквизиция очень ревнива, а учитывая то, как Гардана Зинга не любят его подданные, лишь только сын его пристроится к Забаве, как тотчас отправится на костёр, и никакие заслуги его попаши мальчишке не помогут.

— Верно, ваше магичество, — передав Барелю свой кубок и переняв у него пустой, проговорил здоровяк.

— Но, кузнец… — хотел прояснить для себя несколько пунктов я, но тот, добродушно усмехнувшись, перебил.

— Зовите меня Гор Кослан или просто Косолапый, староста, — протягивая мне наполненную чашу и предлагая забрать пустующую взамен, проговорил здоровяк.

— Гор Кослан, тебя смущает только разница в возрасте между твоей дочерью и сыном барона?

Шмыгнув носом, кузнец, с омерзением сплюнув на землю, растёр по траве чёрные, как сажа, сопли.

— У Гардана было семь жён. Сейчас он вдовец. У блохи его мелкой ещё к двенадцати годам было две помолвки, но теперь каждая из молодых баронесс прислуживает тому на кухне. Королевство Клермонд в последнее время очень много и успешно воевало, и баронство Зазелей внесло в эти победы немалый вклад. Подкуп, шантаж, заказные убийства, Гардан Зинг умеет убирать людей, способных нарушить его хитрые планы. И все три избранника моей дочери, погибшие на войне, хороший пример тому, как легко Зазели избавляются от неугодных им граждан и как щедро готовы делиться своими людьми с королём. Почти все деревенские мужики из баронства Гардана Зинга пали в боях, либо вернулись домой калеками. Баронство его ослабло, пусть они и нахватали земель, а сам он заслужил множество титулов, но общего мнения в самом королевстве о себе Зинг так изменить и не смог. Ополчив против себя соседей из других королевств, а также сильно ослабив в численности своё личное войско, безумец совсем перестал понимать, к чему может привести его безграничная жажда битвы.

— Минуточку, насколько мне известно, далеко не все мужчины в вашей деревне настолько уж и немощны, — внезапно встрял Барель. — Я вспомнил тебя, Косолапый. Мидчел некогда говорил о тебе и твоих сыновьях, мол, «чудом» умудряются избегать службы в рядах войска короля Клера Избы.

— И имя этому чуду — деньги. Лишь благодаря тройным налогам мои мальчики ещё со мной. Король Клер посылает своих воинов на убой. Зачастую в его битвах мужики мрут даже не за землю, не за богатства или баб, они дохнут за богов, которых отродясь никто не видел. Зинг берёт земли, сражается за славу, король Клер завоёвывает уважение церкви, ну а мы, крестьяне, мрём, как мухи, во славу тех, кому на нас плевать. Что короли, что бороны, что эти треклятые боги…

— Прикуси язык, кузнец, а не то небеса услышат недозволенное. — Отставив кружку в сторонку, погрозил здоровяку пальцем алхимик, и плечистый, внезапно прервавшись, извинился.

— Чего ты хочешь, Гор Кослан? — прервав начавшего читать нотации Блюмонда, спросил я.

— Хочу выдать свою дочь за одного из доверенных воинов Мидчела. По-хорошему за состоятельного рыцаря, но и за обладающего нужным приданым оруженосца можно. Также заручиться поддержкой господина Мидчела Тутлюса. Я намереваюсь купить вольную для своих сыновей.

— Вольную для кузнецов? А осилишь, Косолапый? — удивлённо спросил маг.

— Осилю, если дочке в ближайшие неделю-две кольцо для помолвки привезу. Да и сыновья мои ещё подмастерье, а не кузнецы, за них много брать не станут. А вот за Забаву…

— Лорд, а вернее ваш барон, может запретить помолвку с чужеземцем, — отметая идею кузнеца, произносит алхимик.

Но тут же встречает сопротивление:

— Не может! — вытянув из рукава скрученный пергамент, заявляет кузнец. — Это дозвол от покойного Харда Зазеля. Ещё их дед обещал мне и моему роду за труды право выбирать, с кем моим детям свадьбу гулять, и никто его оспорить не может, пока жив жених или невеста!

И вроде вот он, ещё один кузнец в деревню с целым рукастым семейством. Да только спорно всё здесь было и очень опасно.

Что, если Зазели решат вернуть своё? Ведь, как я понял, кузнец, минуя их, решил сразу к королю идти, а это значит, если и там его отвергнут, то все сразу попадут в немилость, а вместе с ними и я, если решу помочь его дочке, обручив с тем же Бэгским. К тому же остро вставал вопрос денег: сколько именно требовалось заплатить за Забаву и стоила ли вообще баба тех свеч?

Поговорив ещё немного с алхимиком и кузнецом, узнаю, что в нашем королевстве Кардагран, будь то рабы или крепостные отдельного лорда, все они не имеют права на выкуп и обязаны служить королю всю свою жизнь. Причиной тому была политическая и религиозная структура, на коей строилось королевство Кардагран, в лице которого местное языческое вероисповедание как своего главного бога почитало именно короля и его семейство. Уже на этой ноте, когда стала известна столь большая разница в религиозных конфессиях, я понял, что молодой Мидчел никогда бы не пошёл на сделку с каким-то кузнецом из-за какой-то бабы, если бы не следующие слава здоровяка: