— Ещё как. — Вытянув в сторону руку, продемонстрировала мне отрубленную голову короля принцесса.

Известие о смерти короля Клермонда быстро разлетелось по всей вражеской армии. А ещё через четыре дня войско Кардаграна с поднятой на копье головой Клера Избы таранным ударом разнесло гения обороны Зигн Зазеля, деморализованные ополченцы коего, не получив подкрепления из тыла, разбежались спустя пять минут после начала боя.

Сам же Зигн, брошенный в Искре, не сразу понял, что до его армии и самой обороны уже мало кому есть дело. Принявшиеся бороться за место короля, дворяне Клермонда, надеясь первыми завладеть беззащитной столицей, бросились со своими армиями назад. А когда до Гардана Зигна дошли эти известия, то уже было поздно бежать. Он был убит собственными подопечными. Они взамен на его тело, денежную компенсацию и вассальскую присягу выторговали у короля Альфонсо Кардаграна своё помилование и дозволение также сохранить за собой родовые поместья и наделы.

Война закончилась, не успев начаться. Но даже так погибнуть успело много заслуживавших жизни людей. Своего оруженосца Ролана я нашёл повешенным на столбе, оставшемся от сгоревшего амбара. После допроса взятых в плен нашли и кучку сожжённых костей, оставшихся от наших рыцарей, убитых местных мужчин, детей и подростков. Ну и, конечно же, женщин.

У не успевших сбежать из древни судьба оказалась крайне незавидная. Особенно у дочек старосты, которые, со слов пленных, до конца пытались защитить имущество бывшего хозяина.

Взятый в плен воин в подробностях рассказывал, как те кричали, ожидая, что на помощь им придёт какой-то Людвиг, но Людвиг не спешил к ним на помощь. Пухлую насиловали несколько дней, после чего та, не выдержав, в одну из ночей ногтями расцарапала себе горло. Дольше продержалась худая, может, и выжила бы, если б не прирезавший её командир, коему девушка показалась слишком дерзкой.

Ну а разорванное тельце бедной Розы и тело зарубленной старухи я сам нашёл в нескольких метрах возле одного единственного уцелевшего дома. Дома старосты.

Эти девочки — дуры… Они ведь могли сбежать, и Барель же говорил, что они сбежали. Он говорил, и он солгал. Когда Искра вновь перешла под наш контроль, я хотел сжечь эту чёртову избу, сжечь причину гибели двух идиоток, отчего-то возомнивших меня всесильным богом. Но поступи я так, за что тогда умерли бы эти несчастные? Этот мир оказался куда более жестоким, чем я мог себе предположить.

После победы в битве за территории Мидчела, армия Кардаграна, стуча копытами, огненным смерчем прокатилась по землям Клермонда. Где я в роли всё того же неуловимого ночного лазутчика совершал налёты на вражеские лагеря, деревни, оттачивая свою магию контроля.

Первые эксперименты с тем пленным ублюдком, что со всеми насиловал моих беззащитных девочек, показали огромный потенциал и опасность для подчиняемого мною объекта. Опасность заключалась в душевной защите цели, внутренние, физические и духовные силы сопротивлялись вливанию в тело моего золотого потока, отчего у цели лопались барабанные перепонки, с орбит слетали глаза, или те и вовсе откусывая себе язык, пальцами, всякими средствами начинали искать способ либо сбежать, либо убить себя. С людьми всё оказалось куда сложнее, чем с насекомыми или животными.

За три недели боёв с Клермондом около двадцати человек стали моими жертвами. Отчего в стане врага пошла молва о демоне Кардаграна, приходящем ночью за всеми врагами его короля. В общем, из-за поползших слухов найти кого-то из стражников врага спящим стало почти невозможно. Да и атаковать в одиночку патрули из трёх-пяти солдат я не был в силе. Поэтому во благо моего магического прогрессорства пришлось возвращаться в ряды бойцов его величества и уже после разгрома врага, вылавливая отдельных несчастных, испытывать свои силы непосредственно после победы.

Дело рисковое, опасное, один раз за это мне даже чуть руку не оттяпали, но благо стоявший рядом Блюмонд и прикрывавшая спину Сайрис надёжно защищали мою задницу от все возможных опасностей. И да, по естественным причинам никто из них не знал, какую именно магию для убийства врагов я использую в бою. Всё, в чём они были осведомлены, так это то, что она очень смертоносная и мучительная, а больше знать им и не требовалось.

Спустя два месяца боёв начались дожди, снег здесь, в южной части материка, являлся вещью чуть ли не легендарной, но и он порой шёл один, максимум два дня в году. Начавшаяся распутица сковала передвижения сил «Альянса», что внезапно организовался после смерти текущего короля. Все «потерпевшие», резко вспомнив о старых счётах, из говна и палок клепая армии, принялись возвращать утраченное. В числе желавший побороться за своё оказалась и сама Сайрис, подбивавшая меня, помочь ей вернуть королевство Силистину на карту материка.

Разумеется, как и на вопросы мага по поводу моей «особой магии», на подобные провокационные предложения отвечал сдержанным молчание. Не отказом, но и не соглашением. Иными словами: тренировался и ждал момента, когда смогу по полной реализовать силу окрепшего внутри меня дара, коему в память о деревне, в которой всё началось, я дал название «Искра».

Прошёл ещё месяц моих опытов, Кардагран, разбив остатки аристократии Клермонда, обеспечил себя всем необходимым для взятия вражеской столицы в осаду. Войска, уставшие от передвижений по разбитым дождём дорогом, встали на зимовку, а я от Бареля внезапно узнал, что у моего покойного оруженосца, оказывается, была родня. Письмо, написанное его сестрой, застало меня врасплох. Девушка, воспитывавшая в одиночку ещё двух мальчуганов, в своём письме просила о доставке и прочтении содержимого адресату. Отправительница жаловалась на тяжёлую жизнь в Каине, также она упоминала о том, что из-за переставших поступать к ней денег она, не в силах прокормить мальчиков, вынужденно пошла работать в публичный дом кухаркой, но не шлюхой, дабы не посрамить имя доблестного воина.

Сказать той, что парень погиб, я не мог. Соврав в письме о том, что её брат жив, через гонцов Мидчела велел найти девушку, от меня вручить ей полугодовую плату, а также сказать, что Ролан вернётся домой, как закончится война. Это было жестоко, очень, но я не мог забрать у неё надежду, навеки сломав незнакомке жизнь. В благодарность за подвиг Бэгского я взял на себя обязательство позаботиться о его семье.

Время шло, стены крепости всё так же уверенно и твёрдо выдерживали все наши магические попытки их проломить. Ни подкопы, ни уж тем более поджоги видимых результатов не давали. Подкопу препятствовали очень глубокий фундамент и вражеские контр-подкопы, которые клермондские землекопы делали очень умело.

Люди гибли, войска безуспешно стояли на своих постах, и казалось, мы никуда не движемся. Но это только казалось. Умение ждать и наблюдать у осадных гениев являлось главной чертой, коей темпераментный, не привыкший сидеть на месте я не обладал. Ещё после убийства Избы король Альфонсо обещал мне за успехи титул и земли. Вот так месяц назад я стал лордом, в управление которого назначили аж сразу тройку местных, сожжённых дотла деревень, чьё население всем числом угнали в рабство. Подарочек, конечно, так себе, но земля есть земля — не пропадёт. К тому же теперь с титулом аристократа я мог претендовать на ручки дочек окружавшей меня знати. Да и та же Сайрис, тоже получившая обещание после победы взять под контроль исторические провинции силистинцев, ещё больше стала набиваться мне в «подруги». Её вера в возрождение силистинского королевства с каждым днём, проведённым в местных болотах да по колено в грязи, прямо-таки тухла, как дерьмовая клермондская лучина.

За время войны рвавшаяся доказать Альфонсо свою полезность, девочка в чужом конфликте сгубила почти всех своих последователей и теперь пожинала горькие плоды своей недальновидности. Сейчас во мне она видела умного и сильного мужчину, способного помочь той заработать денег на новую армию. Она смотрела на меня, как на предмет достижения своих целей, когда я точно так же глядел на нашего короля Альфонсо Кардаграна, в списке детей-наследников которого так удачно существовала дочка.