Стоя у решётки, за которой к цепям подвешенными были прикованы Сайрис и все её приспешники, я раз за разом спрашивал её: «Зачем? За что? Ричард ведь тоже был твоим сыном!»

Десять дней мучая всех заключённых жаждой, голодом и пытками, я приходил в надежде услышать хотя бы один из ответов на задаваемые мною вопросы. И в конце концов добился того, чего желал.

— Ричард был наследником империи, узурпатора, убийцы и предателя Людвига. Мой же Корстант — сын свободного, независимого королевства Силистина, что, невзирая на все твои старания, рано или поздно расцветёт, а после и вовсе уничтожит всё то, над чем ты так долго трудился. Силистина восстанет, а ты так и подохнешь в одиночестве жалким и несчастным тираном…

Я принёс в её земли мир, дал людям возможность жить, трудиться, не зная войн, растить детей, но гордым силистинским аристократам, не успевшим позабыть амбиции давно ушедших королей, этого оказалось недостаточно.

— Не понимаю, — глядя на вздёрнутое на дыбе тело Сайрис, что даже перед смертью не молила о пощаде, проговорил я. — Зачем вам эта война? Их дом никто не отнимал, Силистина не исчезла с карт, ведь всего-навсего вместо Королевства теперь там Герцогство. Почему?

Инквизиция одного за другим вздёргивала людей моей суженой, но никто из них под пытками или в обычном диалоге так и не смог ответить на этот вопрос.

К тому моменту, когда подопечные разнесли по столице весть о смерти моей первой жены, Корстанта уже и след простыл. Разумеется, я знал, куда тот отправился. Естественно, мои люди следили за наследником и следовали за ним по пятам. Но, как и в случае с Ричардом, я по-прежнему любил этого горделивого бунтующего юнца, что перед отъездом решительно отрёкся от фамилии Мидчел.

Долго горевать о случившемся я не мог да и не умел. Каменное сердце с уходом моих сыновей стало ещё твёрже и холоднее. Взяв с собой трёх молодых дев от трёх верных Иске герцогов, с яростью, божественным гневом и уже с шестисоттысячным войском я отправился мстить.

От топота лошадей моей армии дрожала земля, а небо, объятое чёрным дымом сотен костров, даже в самой сильной дождевой буре не могло погасить то адское пламя, коим я на народах востока выжигал имя — Людвиг.

Первой и основной целью нападения стало Трёхграничье или Пять столбов Горного Королевства. Пять крепостей держали под своим полным контролем три дороги, шедшие в эльфийский Солум, зорфский Каганат и Горное Королевство. Нахрапом меньше чем за два месяца взяв все пять крепостей, я получил доступ к выходу в Солум, а вместе с ним и дополнительные эльфийские тела для изучения и тела Вечных Дриад, хранительниц леса.

Две тысячи четыреста пять длинноухих... Именно столько эльфийских женщин, стариков, детей прошло лично через мой скальпель, прежде чем на свет мне явилась тайна бессмертной оболочки.

Сила эльфийских опыта, долголетия и навыков оказалась главной слабостью всего Солума. Тела длинноухих на ином уровне связаны с природой и восприятием внешней энергии. Они устроены так, что сначала, перед тем, как эльф начнёт стареть, он должен был полностью уничтожить свой источник или, не выплёскивая силу, держать тот в постоянном наполнении, отчего со временем их магические хранилища повреждались. В любом другом случае, ведя активный образ жизни, благодаря генетическому восприятию внешней энергии, что постоянно пополняла и переполняла их источники, они действительно могли жить вечно. Иными словами, эльф мог умереть своей смертью только в том случае, когда источник его полностью уничтожен или, как старый заёбанный аккумулятор, постоянно стоявший на зарядке, попросту утратил возможность сохранять энергию.

Добрые десять лет ушли у меня на улучшения источника, создание магических меридиан, что от кончиков пальцев ног до самой макушки пронизывали каждый уголок моего тела. И… я добился, чего хотел.

В конечном итоге мои биологические часы замерли, навеки запечатлев меня как постаревшего мужчину с седыми волосами, морщинистыми руками, лицом и телом. С внедрением магических меридиан эльфов любое влияние средств омоложения перестало действовать на мой организм. Ни магические крема, маски или переливание крови не помогали. В один миг закончив свой многолетний труд, я стал заложником собственного дряхлого тела. С заключённой в нём, как мне казалось, бессмертной душой.

И пока я в панике искал возможность вернуть былые годы, новая беда постучалась в мои ворота…

Корстант у моря поднимает мятеж, его поддерживают наёмные племена Ёркинсонов, прибывшие с варварских островов. С севера к ним присоединяются немногочисленные разрозненные феодалы, что за время моего пребывания на востоке ещё не принесли личной клятвы.

На западе и востоке после моего отъезда в столицу всё так же скверно. Выбранные для обороны границ слуги показывают себя крайне некомпетентными, излишне жестокими, из-за чего мы несём большие потери в области Трёхграничья. Тамошние крестьяне, насильственно перевезённые из всех уголков империи, попадая в руки служивших мне идиотов, не самых лучших управленцев, подняли свой самоубийственный мятеж.

Чувствуя слабость империи, Солум, а рядом с ним и Каганат под конец зимы тоже активизировались. Внезапно, сам того не понимая, из полуатакующего положения я перешёл к глухой обороне.

Гарнизоны востока, как самого опасного для рода человеческого места, постоянно пополняются всё новыми и новыми ополченцами, магами и всем, чем только можно. Остальные направления атаки врага получают статус второстепенных, и именно на них начинают происходить самые кровавые делёжки и разборки между жадными до земель соседей феодалами.

Слишком долгое моё отсутствие в столице являет не самую лучшую картину происходящего. Производство, оставленное на контроль местных, в упадке. Точно так же дела обстоят и с земледелием, за годы моих войн люди империи так и не смогли научиться пользоваться преимуществами того обильного числа рабов, привезённых нами с Востока. Аристократы же, имевшие небольшие льготы на покупку рабов для улучшения своих личных наделов, возможности нажиться не упускали и попросту перепродавали купленных невольников силистинцам, тем самым помогая Корстанту поднимать экономику «своего» государства.

Множество проблем внутри империи вынуждает меня вернуться в Безымянный, а после, вновь созвав местных лордов и их подросших сыновей, провести набор на новые посты и должности, вместо засидевшихся в кабинетах казнокрадов.

Внезапно эффект Искры, наложенный на души присягнувших мне аристократов, показал себя с новой приятной стороны. Мой контроль разума передался от отца к его детям, а от тех дальше. Это существенно упрощало всяческие переговоры. Хотя и не решило главной проблемы, а именно — истощённости от прошлой войны за восточные людские земли.

Острая нехватка рекрутов отзывалась в каждой из деревень, в каждом из поместий, где на одного слугу находилось по два, а то и три раба. За время моего отсутствия богатые стали ещё богаче, а бедные беднее. Необразованность слуг, а также моё нежелание продвигать образование в кругах черни подняли волну регрессии, с головой окунувшую всю страну в навозную лужу.

Подвергаясь нападкам со всех сторон, малыми ресурсами год за годом, битва за битвой я восстанавливал порядок, с иронией наблюдая, как крепнет силистинское мятежное королевство, как успешно реформа за реформой своими силами поднимает себя с колен Корстант.

К тому моменту, когда я впервые столкнулся с армией отрёкшегося от меня старшего сына, за спиной моей уже взрослела тройка сыновей от трёх разных женщин, коим судьбой было уготовано так же, как и моему первенцу Ричарду, пасть на поле брани, защищая интересы своего глупого старика. Год за годом, реформа за реформой, битва за битвой — не уменьшается количество наших врагов. Тратя силы на попытки договориться с Корстантом, я лично несколько раз разбивал его армию в поле, загоняя обратно на старые границы, после чего, спуская всё с рук наглому юноше, ставшему почтенным мужчиной, переключал своё внимание на другие направления: земли зорфов, леса Солума, Гномьи Горы. А после вновь столкновения с ордами варваров, рвущихся из Силистины, с коими Корстант благоразумно раньше меня заключил соглашение.