Правда, город все еще содрогался предчувствием возможного бедствия, и по улицам сновали тревожные толпы; однако первый буйный пароксизм миновал. Кроме того, везде чувствовалась твердая направляющая рука, сознательная воля, превозмогающая панику. Большинство церквей было закрыто; усиленные патрули рабочих дружин, а частью и остатки полков республиканской армии, несли караульную службу в наиболее опасных местах, служивших обычно центрами возникновения буйных скопищ. В это время рабочие кварталы одни жили своей независимой жизнью. Среди общего смятения и ужаса они были островами в бурном океане, кузницей Гефеста, где в огне и зное плавильных печей, у горнов, станков и машин неустанно, упорно день и ночь пламенной струею лился металл, стучали молоты, лязгали цепи, бегали с грохотом, словно живые, металлические чудища. А вокруг, как гномы в подземном царстве огня и железа, копошились маленькие фигурки людей.

Казалось, что эти жалкие муравьи — пленные рабы железных чудовищ, и странно было думать, что они здесь хозяева, что их упрямою волею, их неутомимым разумом родились из мертвой материи и сейчас бегут, долбят, свистят и грохочут многорукие стальные гиганты, послушные слабому движению руки маленьких пигмеев.

И здесь были живые человеческие нервы, живые души, охваченные общим возбуждением, но в этом царстве машин под железными и бетонными сводами, содрогающимися от неустанного движения, от бьющей в них силы, этот трепет сердец, наполненных горячей кровью, нашел другое русло. Все напряжение духа ушло в кипучую, лихорадочную деятельность, в ней находило свое разряжение и выход. Там, за стенами каменных корпусов, изрыгающих клубы дыма в туманное небо, могли метаться в тисках страха людские толпы, могли взывать о помощи к неведомым силам или предаваться отчаянию, — здесь, стиснув зубы и сжав кулаки, стояли у станков, ковали оружие и верили в победу.

Дух породил к жизни механических гигантов, содрогающихся от переполняющей их силы; машины стимулировали дух.

Когда Дагмара попала в этот грохочущий ад, в первый момент она была оглушена и подавлена почти до потери сознания. Казалось, невозможно было уловить цель хаотической сутолоки, и невольный страх заставлял вздрагивать при каждом ударе стальных молотов.

И только когда ухо несколько привыкло к немолчному шуму и улеглось первое подавляющее впечатление, она смогла вслушаться и уловить смысл в словах спутника, развертывавшего перед ней последовательность рождения к жизни сложных машин из бесформенной груды мертвого металла.

В первом отделении огромные дюралюминиевые[6] рамы, составленные из решетчатых ферм, ставились на подвижной ход тракторного типа. Это был тот фундамент, на котором должна была покоиться вся постройка. Широкие ленты с медными упорами огибали мощные колеса, связанные с валами, идущими к двигателю. Вся конструкция напоминала мост, поставленный на катки и ожидающий утверждения на устоях.

В следующем отделении, представляющем целый городок под легкими арками железобетонных пролетов, на готовые платформы ставили колоссальных размеров агрегаты[7], занимавшие под легкими металлическими кожухами всю заднюю половину механизма.

— Это — сердце всей машины, — говорил Дерюгин, указывая на сложную систему цилиндров, труб, маховиков, рычагов, манометров и еще каких-то приспособлений непонятного назначения, — бензиновые двигатели общей мощностью до восьмидесяти тысяч лошадиных сил. Для них выбраны наиболее сильные и вместе с тем легкие конструкции аэропланного типа. Они приводят во вращение с одной стороны главную ось движущего механизма трактора, а с другой — большие генераторы тока, динамо-машины, установленные над серединою платформы.

— Восемьдесят тысяч лошадиных сил? — переспросила Дагмара, — но ведь это что-то колоссальное!

— Да, одна такая установка могла бы питать своей энергией небольшой промышленный центр, а два десятка их, изготовляемых сейчас во Франции и России, не уступили бы по мощности всем станциям Ниагары. А вот здесь, — продолжал инженер, переходя в следующий корпус, куда передвигалась платформа с собранным на ней агрегатом, — здесь к генераторам присоединяют наиболее ответственную часть всего механизма — электромагниты, питаемые током от динамо. Вокруг толстых железных сердечников идет сложный переплет проводов, охлаждаемых снаружи заключенными в кожух холодильниками.

— А это для чего же?

— Потому что по обмотке идет ток колоссальной силы, измеряемой тысячами ампер, дающий страшное нагревание проводов. Без энергичного охлаждения все они быстро перегорели бы, несмотря на их толщину. В результате получаются магниты колоссальной силы действия. Если сегодня будет производиться их испытание, ты сможешь увидеть поразительные вещи. Мне рассказывал главный инженер, что на расстоянии двадцати метров от полюсных наконечников при полном действии механизма эти магниты извлекали гвозди из трехдюймовых досок.

И, во всяком случае, на полтораста метров в окружности приходят в движение железные предметы в десять-пятнадцать килограммов весом. Это нечто вроде таинственного ледяного сфинкса у Жюль Верна, только созданного руками человека.

— А эти зубчатые дуги по бокам обмоток?

— Они служат, чтобы придавать различный наклон оси магнитов, а вместе с тем менять направление выходящих из них магнитных сил, и таким образом иметь возможность приспосабливаться к различной высоте над землей атомного вихря! Молодые люди вместе с группой товарищей Дерюгина и сопровождающими их инженерами завода перешли в новое отделение, просторное здание в два света, в котором стояла еще одна почти собранная машина.

— Это, пожалуй, самая интересная часть механизма, — продолжал Дерюгин, подымаясь с девушкой по небольшому трапу на верхнюю площадку, расположенную над машинным отделением, — здесь сосредоточен, так сказать, мозг этого гиганта, вся система управления; отсюда начинаются нервы, заведующие различными частями всего организма.

Направо — доска со всевозможными приборами, указывающими состояние его частей в данный момент: давление газов в цилиндрах, силу и напряжение тока, угол возвышения оси магнита, скорость движения и так далее.

Налево телефоны и говорные трубы в машинное отделение, к радиотелеграфному аппарату, на станцию оптической сигнализации, к механику, заведующему движением трактора.

А здесь впереди система рычагов, кнопок и выключателей, служащая для непосредственного управления работой динамо и электромагнита, сосредоточенная в руках командира. Цветные кнопки направо служат для включения различных секций обмотки; подвижной рычаг со скользящим контактом регулирует наклон магнита к горизонту; такой же рычаг налево имеет назначением перемену направления тока на обратное. А вот эти два рычага впереди — главный нерв: они автоматически заставляют включаться тяжелые рубильники, закрытые под кожухом и замыкающие ток электромагнита. — Дерюгин повернул несколько раз костяную рукоятку в одну и в другую сторону.

— Положение левое — ток дан, — говорил он, указывая на надпись над блестящим медным контактом; — положение правое — динамо разъединена с магнитом. Посмотри: легкое напряжение мускулов пускает в ход огромную силу и так же ее останавливает.

Дагмара с любопытством взяла в руки рычаг и также передвинула его справа налево.

— Одновременно впереди зажигаются цветные лампочки, указывающие на включение тока, — обратил внимание девушки инженер, указывая на красные и синие стекла между двумя рубильниками.

— Сейчас, конечно, они не действуют, как и весь механизм, так как здесь еще идет его сборка. А в последнем отделении мы увидим вполне готовую машину, и, вероятно, можно будет наблюдать ее в работе: сегодня предстоит испытание ее технической комиссией.

Однако, прежде чем попасть в это последнее отделение, посетители смогли проследить и еще ряд операций по заканчиванию установки. На площадке впереди командирской рубки поставлена была станция оптической сигнализации для переговоров между отдельными машинами в случае прекращения работы радио. Здесь стояли гелиограф и прожектор, точно два громадных подвижных глаза сказочного чудовища.