Действительно, северо-корейская студентка появилась минут через десять, постелила циновку рядом с офицерами, сидящими на грунт, и расставила чайник и три чашки.

— Благодарю, прекрасная леди, — произнес капитан Ленин, — если я в силах оказать тебе ответную любезность, то достаточно одного твоего слова.

— Да? — переспросила она, — В таком случае, прекрати курить эту паровозную трубу. Ты разрушаешь озоновый слой, к тому же тучу дыма тянет в медицинскую палату.

— Слово есть слово, — с грустью согласился вьетнамец, и вытряхнул содержимое своей трубки в мусорное ведро. Там зашипело, когда табачные угольки упали в воду.

— Так-то лучше, — удовлетворенно заключила медсестра и вернулась в хижину.

— Что такое озоновый слой? — полюбопытствовал даяк.

— Это, — сказал вьетнамец, — такой слой в атмосфере. Там особый химический газ озон, трехатомный кислород, поглощающий лишние ультрафиолетовые лучи солнца.

— Ультрафиолетовые? — переспросил даяк, — Это как в лампе для дезинфекции?

— Да, — подтвердил лейтенант Ясон Дасс, — но в больших количествах они дают эффект примерно как радиация от атомной бомбы. Не настолько сильно, но стремно.

— Как высоко этот озоновый слой? — спросил даяк, с некоторым подозрением глядя на синеватый дым, улетающий в небо от самокрутки, которую он держал в пальцах.

— От двадцати километров и выше, — сказал бирманец.

Даяк снова посмотрел на струйку дыма, и констатировал:

— Не долетит, — после чего, утратив интерес к проблеме разрушения озонового слоя, обратился к капитану Ленину, — вот, ты говоришь: эта маленькая китаянка знает, как устроен вражеский лагерь. А я думаю, она ни хера не знает. Она искала мужиков для бизнеса, для бум-бум за деньги. Военное дело ей неинтересно, и она не смотрела.

— Где логика, Коломбо? — откликнулся вьетнамец, — Вот ты смотришь по сторонам и, соответственно, в поле твоего зрения попадет все, даже неинтересное.

— Да, логика, — даяк кивнул, — когда я смотрю, я все вижу, но цивилизованные люди с уставшими глазами не видят половину того, на что смотрят, а если и видят, то сразу забывают. Эта маленькая китаянка цивилизованная. Значит, она не помнит.

— Как бы, она не помнит, — ответил капитан Ленин, — но биологически она помнит все, что увидела. Просто, она не знает, что помнит, и потому не может вспомнить.

— Что-то ты запутанное сказал, — заметил капо Коломбо.

— Да, это кажется запутанным, но я тебе могу объяснить по аналогии. Цивилизованный человек может пройти двадцать шагов по широкой доске. Но если сделать из этой доски мостик над пропастью, то он пройти не сможет. Ему помешает психология.

— Ему мешает страх, — уточнил даяк.

Вьетнамец утвердительно кивнул.

— Да. Страх — тоже психология. А теперь, убедим человека, что пропасть, это иллюзия. Соответственно, страх не будет мешать, и человек перейдет пропасть. То же с памятью. Психология мешает вспомнить то, что человек видел. Мы убедим его, что он на месте событий, и человек все вспомнит.

— А как его убедить? Заколдовать что ли?

— Почти в точку, Коломбо. Мы дадим китаянке чай с колдовским порошком.

— С кокаином, что ли? — слегка скептически спросил лейтенант Ясон Дасс.

— Нет, с «польским снежком», — ответил вьетнамец, — это другое вещество, я не знаю по науке, как оно называется, но работает примерно как LSD, или как мескалин, или как шаманские грибы. Понимаешь?

— Понимаю! — бирманец оживился.

— А! — обрадовался капо Коломбо, — Я же сказал: надо заколдовать китаянку. Но как мы заколдуем ее без шамана? И еще согласится ли она. Она же наш друг, а заколдовывать друзей против их воли, это неправильно.

— Китаянка согласится, если ей предложить по приколу за компанию, — сказал капитан Ленин, — а шаманом у нас будет Ясон, я по глазам вижу: он это умеет.

— Я совсем чуть-чуть шаман, — предупредил бирманец.

— Ну, — вьетнамец кивнул, — так, нам и колдовать надо совсем чуть-чуть. Нам поможет компьютер, к которому подключены два Т-лорнета и два обычных монитора.

Комдив Арчи Дагд Гремлин узнал о «психонавтическом эксперименте» после полудня, когда наблюдатели зафиксировали первые результаты, и им стало ясно, что пора звать командующего фронтом. Вообще, Гремлин был противником наркотиков, и по началу отнесся к необычной инициативе Ленина, Ясона и Коломбо с предубеждением: «Блин, засранцы! Напоить малолетнюю девчонку наркотиком! Как у них рука-то поднялась!». Впрочем, прибыв на место, и увидев происходящее, он сразу поменял свое мнение.

Китайская юниорка и бирманский лейтенант стояли, бок о бок, взявшись за руки. На их лицах были надеты очки-мониторы (Т-лорнеты). За двумя другими мониторами сидели Коломбо и Ленин. Что наблюдали в лорнетах юниорка Мейфенг и лейтенант Ясон, было загадкой, но на обычные мониторы можно взглянуть со стороны. Перед капо Коломбо в данный момент был переулок с какими-то домиками, будто он играл в некую игру типа «городской бродилки-стрелялки». А на мониторе капитана Ленина отображалась карта, очевидно, того города, по которому бродил даяк. Хотя, даяк только смотрел, а бродили бирманец и китаянка. Ясон был, как бы, туристом, а Мейфенг, как бы, экскурсоводом.

— А-а-а давай, мы посмотрим, что о-о-о слева, — певучим голосом предлагал бирманец.

— Давай! Давай! Давай! — с энтузиазмом отвечала китаянка, и картинка поворачивалась.

— Что о-о ты видишь? — ласково и вкрадчиво спрашивал бирманец.

— Ну… Ну… — китаянка подбирала слова, — Там такой ангар и машины, как в кино про мексиканских гангстеров. Такие большие, бронированные. И пулемет наверху.

— А-а-а, сколько этих машин? Давай посчитаем…

— Ну… Раз, два… Три… И у задней стенки еще одна, только на ней не пулемет, а такая хреновина, вроде нескольких обрезков водопроводной трубы.

Капо Коломбо и капитан Ленин обменялись условными жестами, и вьетнамец быстро отработал «мышкой». На карте на его мониторе, на изображении ангара рядом с ярким крестиком, отмечавшим условное местонахождение «психонавты» появилась надпись: «Легкие БТР, 4 единицы, один с ракетной установкой». Гремлин, удивленно моргнул и собирался что-то спросить, но комэск Пикачу и капитан-лейтенант Снэрг, подошедшие несколько раньше, и уже разобравшиеся в принципе этой работы, утащили комдива в сторонку, жестами показывая, что рядом с «психонавтами» говорить не следует.

Лишь когда они отошли в сторону, Пикачу, с уверенностью лесного индейца, объявил:

— Это старый шаманский метод, путешествие во вчера.

— Я бы сказал, — возразил Снэрг, — что это нейролингвистическое программирование под инициирующим воздействием психотропного вещества. Сокращенно: НЛП.

— Да, — воин-индеец из команды Li-Re невозмутимо кивнул, — в Вест-Пойнте это могут называть так, а в деревне, где я вырос, шаман называл это путешествием во вчера.

— Алло, камрады, — проворчал Гремлин, — с чего вы взяли, что этому можно верить?

— Видите ли, сэр, — ответил ему капитан-лейтенант Снэрг, — мы уже сверили данные, полученные методом НЛП с данными, полученными оптическим наблюдением на местности, и не обнаружили расхождений. Если там ангар такой-то формы и такого-то цвета, то и на получающейся схеме тот же ангар, только еще видны детали.

— Оккультизм какой-то, — все еще недоверчиво сказал комдив.

— Я не уверен, сэр, — произнес выпускник Вест-Пойнта, — что различия идеалистической и материалистической философии в данный момент имеют определяющее значение.

— Это ты к чему, камрад? — не понял Гремлин.

— Это я к тому, сэр, что на данный момент нам известна диспозиция почти всего тяжелого вооружения противника, и надо атаковать, пока он не передислоцировал все эти средства.

— Снэрг прав, командир, — поддержал новозеландца Пикачу, — у нас 500 минометов и 1500 дизельных противотанковых ружей. Если у врага не будет тяжелого вооружения, то мы зачистим Хониару без потерь. А если враг успеет переместить это оружие, то кому-то из молодых ребят это будет стоить жизни.