Я бросил взгляд на дом, активируя сигнальную нить, связанную с охранной сетью особняка. Тихо.

Уже после этого я все же спросил:

— Что случилось? Авдотья Павловна?

— Да бог с ней и он же ей судья, — философски равнодушно ответил Прохор. — Заняты их сиятельство, тряпками да пересудами. А вот Лука Иванович от нас что-то скрывает. Что-то серьезное.

Старик снова забеспокоился, нервно теребя кожаный фартук, с которым теперь расставался только для подачи еды в столовую. Вещица шла в комплекте с тем устройством, что я добыл. Помимо гриля, коптильни и прочего, в подарок приехало и обмундирование. Чертовски ладно изготовленное.

Прохор, облачившись в этот фартук, преображался и становился иным человеком. Старый вояка нашел новое предназначение и очень гордился им.

И я бы скорее подумал, что проблема связана с тем, что гости пожаловались на стряпню. Но никак не ожидал услышать про патриарха.

— Давай по порядку, — я усадил его за столик и сам сел рядом.

— Скрытничает, — коротко сказал слуга, словно это все объясняло.

Прохор тяжко вздохнул и принялся путано рассказывать.

Его тоже насторожили частые отлучки деда. Но если мне хватило того, что глава рода находился в прекрасном самочувствии и шел на поправку с поражающей скоростью, то Прохора это не удовлетворило.

Ведь они были давними друзьями и прошли через многие лишения и беды. Так что привыкли делиться друг с другом всем. Как плохим, так и хорошим.

А в последнее время Лука Иванович стал пренебрегать даже утренним чтением, которому посвящал немало времени после завтрака. Все чаще и чаще он стал уезжать, не сообщая куда.

И ладно бы началось это после приезда родни. Было бы логично. Но это началось после возвращения деда из лечебницы.

К тому же Прохор заметил, что патриарх частенько витал где-то в своих мыслях, не с первого раза слыша, когда к нему обращаются. И раздражаться стал по непонятным поводам.

В общем, налицо была какая-то страшная тайна, грозящая всему роду. Это по словам слуги.

Он сумел и во мне зародить чувство тревоги.

Неужели целитель сделал слишком оптимистичный прогноз, а дед от меня скрывал истинное положение дел? С него станется таким образом оберегать близких. В этом мы были очень похожи.

— А сегодня утром, — подливал масла в огонь Прохор, переходя на зловещий шепот, — он спросил про костюм, который давненько как припас на черный день. Ну вроде как на эти… Прости господи, похороны. От этого… крутюрье какого-то важного. Как сейчас помню, что его сиятельство про него сказал: «Один раз только такое надеть возможно, для самого важного дня».

— Так… — протянул я. — Сейчас все выясню.

Я быстрым шагом отправился на поиски патриарха. Обнаружился тот в своем кабинете. Сидел со хмурым видом над какими-то бумагами, которые быстро спрятал при моем появлении. Завещание?

— Александр, — натянуто улыбнулся он. — Все в порядке?

— Что происходит? — напрямую спросил я.

Накрутил меня Прохор, не без этого. Соблюдать этикет и пытаться вежливо выяснить суть я не смог. Если болезнь деда прогрессирует, к чертям манеры.

Лука Иванович наигранно огляделся, словно отыскивая причину такого вопроса. Поняв, что это не сработало, он сделал строгое выражение лица.

— Объяснись, Саша.

Я уселся в кресло напротив него и выдал все, как есть.

И дед расхохотался. Смеялся он долго, до слез и красноты лица. Затем шумно дышал, приходя в себя.

— Ну паникер, ну фантазия… Саша, нет никакой проблемы. Точнее она лежит в совершенно иной области.

— Это не связано со здоровьем?

— В какой-то степени… — патриарх умолк и прикусил губу.

Вдруг рядом со столом появился дух предка. Митрофан Аникеевич упер руки в бока и повелел:

— Расскажи ты ему, Лука. Ну сколько можно прятаться? Как маленький.

Дед повздыхал еще, отвел глаза и еле слышно буркнул:

— Влюбился я.

— Что? — я его прекрасно расслышал, но никак не ожидал такого поворота.

— Влюбился! — гаркнул он. — Ну и что тут такого?

— В кого? — машинально спросил я, растерявшись.

Призрак закатил глаза, фыркнул и испарился. Лука Иванович наградил меня укоряющим взглядом, но все же прояснил обстоятельства.

Роковая встреча случилась в лечебнице. И я даже мельком видел визави патриарха, когда навещал того.

Как бы это ни было забавно, но мои слова про встречу со вдовствующей графиней оказались пророческими. Именно с такой дамой они пересеклись на вечере музицирования.

Дед никогда не любил никакую музыку, кроме военных маршей и походных песен, но тут словно молнией ударило, когда графиня села за фортепиано. Что-то дрогнуло в сердце Луки Ивановича и закаленный тысячами боев мужчина вдруг стал заядлым меломаном.

Имея в распоряжении уйму свободного времени, они проводили его вместе, подолгу гуляя по берегу залива. Обоим было что вспомнить и чем поделиться.

Несмотря на то, что судьбы их разительно отличались, парочка болтала без умолку и постепенно сближалась. До тех пор, пока не получилось так, что друг без друга стало неуютно.

Деда словно прорвало, когда он рассказывал о своей возлюбленной. Восхищался он дамой так отважно и искренне, что я понял — пропал. В самом хорошем смысле, но пропал.

— И помыслить не смей, что это мимолетная страсть! — распалялся патриарх, защищая свои чувства. — Нина Федоровна женщина исключительного ума и достоинства. Я бы никогда не позволил себе оскорбить ее чувства фривольностями.

— И не подумаю, — чуть отошел я от первого шока. — Так в чем проблема? Почему ты скрывал?

— Есть одно обременение, — через силу произнес дед, поморщившись. — Для снятия которого потребуется… чудо, да.

История была трагичная, словно сошла со страниц женских романов. Брак графини был, как бывало в большинстве случаев, договорной. И в общем-то неплохой. Граф Варягин был человеком с крутым нравом, но справедливым.

Одна слабость была у него — ревность. Настолько сильная, что при заключении брака поставил он условие. Поклясться на крови в верности. Нина Федоровна была тогда слишком юной и податливой воле родителей и будущего мужа.

Пусть клятва и была обоюдной, но граф почил уже двадцать лет назад, неудачно поохотившись, а графиня осталась с немалым состоянием и отсутствием права на какую-либо личную жизнь.

И вроде она смирилась со своей участью давно, убедив себя за годы одиночества, что другого ей не нужно. Но тут ей встретился мой дед и все, что было прежде, враз стало неважным.

Клятву крови не обойти. Проклятье можно снять, так работает сама магия проклятья. Иногда требуется много усилий, чтобы найти лазейку, но она всегда есть. Даже как в моей сказке для тетушки, то есть гибель от собственной руки.

Тут же казалось, что выхода нет. Граф Варягин составил клятву таким образом, что не оставлял ни одной лазейки. С первого взгляда.

— Мы обязательно что-нибудь придумаем, — пообещал я деду.

— Придумаем, да уж, — скептично хмыкнул дед, но в глазах его загорелась надежда.

Но я не сомневался, что выход найдется. Ради чего еще сворачивать горы, как не ради этого?

Клятвы и проклятья.

Вещи, которыми остерегались пользоваться практически все. Оба этих явления были связаны с магией самого мира и как они работали, в точности не знал никто. Теорий в этой сфере было больше, чем практических знаний.

Известно было лишь то, что нарушить клятву означало верную смерть.

Но не это было самое страшное. Ведь были возможны последствия, охватывающие гораздо большее, чем одного человека. Например, беда могла настигнуть родню или близкого, с которым была связь при помощи другой клятвы…

В общем, цепная реакция могла пойти мощная.

Мой учитель приводил пример одной деревушки, что вся вымерла за одну ночь из-за нарушения клятвы её хозяином. Все, кто ему присягнули на верность, сгинули в одночасье.

Проще говоря, с этой магией шутки были плохи.