Ну а вечером был не менее восхитительный ужин. Я добрался до маяка за полчаса перед закатом и адмирал составил мне компанию, угостив запеченной под сметанным соусом рыбой и отварной картошечкой, рассыпающейся от прикосновения.

Волков рассказывал какие-то удивительные истории про акул и почему-то настаивал, что их печень лучше не есть. Я на всякий случай запомнил.

А затем была уютная кровать и распахнутое окно, от которого веяло свежим морским воздухом. Шуршали волны и под их колыбельную я моментально уснул.

Как же хорошо, когда никто не устраивает бури и не мешает выспаться!

Пожалуй, для счастья человеку нужно всего ничего. Выспаться и вкусно позавтракать. Эти две вещи сделали меня почти до неприличия благодушным.

Ночь прошла спокойно, все злодеи затаились, хотя возможно тоже отсыпались, а непогода снова ушла куда-то к горизонту.

Адмирал приготовил кашу, но зато какую! Пшенную, запеченную в горшочках в печи, щедро сдобренную сливочным маслом и томленой телятиной с поджаркой из лука и морковки.

По нормальной мужской традиции, мяса было больше, чем крупы.

Волков, собирающийся после сторожевой ночи поспать, запивал это всё медовухой, я же ограничился насыщенным клюквенным компотом, от которого окончательно взбодрился.

Будущий шеф-повар явно испытывал на мне свои рецепты, но я ни капли не возражал. На миг я даже задумался, а не стать ли ресторатором и заниматься лишь тем, чтобы искать кулинарные таланты.

Граф при этом внимательно наблюдал за моей реакцией.

— Великолепно, — коротко, но от души, оценил я блюдо. — Такой изумительный вкус… Как вы так приготовили мясо?

— Секретный ингредиент, — Григорий Иванович хитро улыбнулся, но было заметно, как он доволен похвалой.

— Любовь? — подыграл я ему.

Адмирал расхохотался и вытер слезы краем кухонного передника.

— Скажете тоже, граф. Любовью сыты бывают только молодые. Тут же немного белого вина и веточка свежего тимьяна. Как-то по молодости ещё застряли мы у лягушатников. Там-то со скуки я и начал готовить, кухарка в замке у графа, где мы размещались, такие блюда подавала, ложки пооткусывать можно было. Мадам Жули… — он мечтательно вздохнул и встряхнул головой. — Хорошие деньки были. С тех пор еда для меня своего рода искусство.

— Такая еда искусство и есть, — согласился я.

Адмирал кивнул, быстро отвернулся к плите и загремел посудой, снова вытирая лицо передником. Видимо, та кухарка пробудила в нем любовь не только к кулинарии… И всё таки среди ингредиентов была любовь.

Мне было бы интересно послушать эту историю, но бередить прошлое не было времени. Я поблагодарил адмирала и отправился в академию. Сегодня следовало закончить с артефактом. Его ещё нужно было как-то транспортировать иноземным гостям.

В лаборатории по-прежнему бдил Казаринов. Теневик практически не отходил от драгоценного артефакта. Это не очень хорошо сказывалось на его самочувствии. Бледностью парня впору было украшать обложки дамских романов про упырей.

Я первым делом распахнул все окна, впуская свежий воздух. Затем заказал для Михаила плотный завтрак и убедился, что он съел всё. Чашечка ароматного кофе с пирожными окончательно вернули теневика в мир живых.

— Ох, спасибо вам, Александр Лукич, — сказал Казаринов, когда закончил и с блаженным видом потянулся. — Весьма признателен и обязан за вашу заботу.

— Для меня самочувствие людей, которые мне помогают, превыше всего, — подмигнул я ему.

— Уж не переманиваете ли вы меня, ваше сиятельство? — шутливо спросил он.

— А вы подумываете о смене места службы? — я сделал вид, что удивлен.

— Для меня это не служба, а призвание, — серьезно ответил Михаил. — Но случись такое, я бы имел честь обратиться именно к вам в первую очередь.

— Весьма лестно, — уважительно поклонился я. — Ну что же, раз никто из на не намерен менять призвание, то приступим.

Я подошел к звезде и положил руки на металл, прикрывая глаза и погружаясь в бурлящие внутри потоки. Мне предстояло завершить схему управления и проверить надежность ключевых узлов под высокой нагрузкой.

Ведь испытание и этот артефакт будет проходить сразу же в боевых условиях.

Работа шла без проблем, пока меня не отвлекли.

До слуха донеслись приглушенные голоса. За дверями явно происходила какая-то ссора. Мы с Казариновым переглянулись и я отправился проверить в чём дело, заодно немного размяться.

Голос был очень знакомым.

Уже открыв дверь, я услышал гневное:

— Это моя кафедра! Моя! На каком основании вы не допускаете меня в собственные владения?

Перед совершенно невозмутимыми охранниками стоял красный и растрепанный князь Левандовский. Глаза его метали молнии, а руки были сжаты в кулаки. Но, завидев меня, мужчина сник и растерянно произнес:

— Так это вы тут, Александр Лукич?

— Аркадий Власович, — приветственно кивнул я заведующему кафедрой. — Приношу свои извинения за то, что вас не предупредили о моей работе на кафедре.

— Уверен, что произошло какое-то недоразумение, — чуть обиженно протянул князь, стараясь заглянуть в приоткрытую дверь.

Я закрыл дверь и любезно улыбнулся:

— Наверняка.

Скорее всего, Левандовскому ничего не сообщили, понадеявшись на то, что он не явится, пока я занимаюсь артефактом. Иногда проще ничего не говорить. Хотя этот факт мне не очень понравился, в конце концов можно было просто заявить о секретности.

Впрочем, это вряд ли помогло бы от любопытства князя.

Я отошел в сторону и Левандовский последовал за мной, бросив на прощание хмурый взгляд охране.

— Так что происходит, Александр Лукич? — тихо спросил он, когда мы отошли достаточно далеко, чтобы никто не услышал наш разговор.

— Увы, у меня нет полномочий раскрыть вам детали. Но уверяю, ваша кафедра в безопасности. И принесет ощутимую пользу.

— Для… — князь многозначительно задрал голову и указал пальцем наверх.

— Не могу сказать, — не менее многозначительно улыбнулся я.

— Ох, дела, — восхищенно протянул он. — Если что-то понадобится… Вот! — Левандовский порылся в кармане и протянул мне связку ключей: — Это от моего кабинета, ваше сиятельство. Там вы можете найти редкие накопители. Берите всё, что вам потребуется.

— Благодарю, ваша светлость, — я принял ключи и добавил слегка таинственно: — О вашей готовности помогать не забудут.

— Ну что вы, — заведущий кафедры раскраснелся. — Ни к чему благодарность, мне достаточно знать, что я в силах помочь империи. Это мой долг и великая честь.

Надо бы у Баталова попросить какую-нибудь грамоту хвалебную для князя. Или даже медаль. Наверняка у конторы подобного полно. Для них мелочь, а человеку приятно будет.

Мы расстались после заверения Левандовского в том, что он лично проследит, чтобы никто и близко к кафедре не подойдет.

В кабинете князя и правда нашлось немало интересного. Я осмотрел помещение из любопытства, но взял на заметку некоторые вещицы. Например осколок какого-то небесного тела, напитанный природной магией так плотно, что было похоже на часть поглотителя вроде острова или пещеры под заводом Воронцова.

Одна такая штука сможет дать много полей урожая в сложных условиях вроде неплодородной почвы.

Забавным оказался и маленький золотой шар. На нём была тончайшая чеканка узоров, а внутри находился концентрированный заряд животной магии. Старинный артефакт, из тех времен, когда главными средствами передвижения были четвероногие. Сейчас шар пригодился разве что остановить обезумевшее стадо где-нибудь в степях.

Всё же в императорском хранилище были вещи поинтереснее.

Я вернулся к работе и не отвлекался даже на обед. Нужно было успеть до вечера, ведь меня ждали на ужин у графини Варягиной.

До самого последнего момента я всё перепроверял несколько раз. Ответственность за политические последствия меня не тяготили. А вот за отлично сделанную работу — да.