И мысленно произнёс:

«Заставь миокард сокращаться. Пусть каждый кардиомиоцит работает на полную мощность. Затем расширь коронарные сосуды, возобнови кровоток. Расправь бронхи, он должен дышать. Кровь, насыщенная кислородом, должна поступать в головной мозг».

На это ушёл весь запас сил. Моя лекарская чаша вновь опустела, поскольку один виток не мог использовать магию более экономно. Дядя был прав, это действительно работает таким образом.

— Мать моя женщина… — простонал за моей спиной Матвей. — Живой!

Я помог мужчине приподнять голову.

— Как у вас самочувствие? — спросил я.

— Чтоб я сдох! — прохрипел он.

— А вот этого не надо, — в шутку пригрозил ему я. — Зря, что ли, я вас столько откачивал?

— Лекарь, голубчик, — прошептал мужчина, глядя мне прямо в глаза. — Я ж только что врата видел! Думал, что уже всё — заберут меня на тот свет. Как же ты вытащить-то меня смог?

В фойе послышались шаги, из-за поворота появился Эдуард Родников с бумагой и пером.

— Не переживайте, Алексей Александрович, — произнёс он, не отрывая взгляда от протокола. — Зато сейчас я вас научу заполнять конста…

Родников замер. Его глаза вновь заняли всю поверхность очков и, казалось, даже слились в один, как у какого-нибудь мифического циклопа.

— Матвей! Отмена! — закричал он. — Не надо полицию. Беги в церковь, жреца сюда тащи!

Я взглянул на сторожа и отрицательно помотал головой, дав ему знак, что жрец нам тоже не нужен.

— Эдуард, успокойся, — твёрдо сказал я. — Он живой.

— Мечников, ты некромант, что ли⁈ — на эмоциях воскликнул он. — Ты как это сделал? Я своей кровью поклясться готов, что его сердце остановилось. Даже магия никак не реагировала!

— У меня тоже, — ответил я. — Должно быть, сбой какой-то. Не переживай ты так, мёртвых я воскрешать не умею.

Почти. Я решил пока что не рассказывать коллеге о том, что здесь произошло. Единственный, кто мог проболтаться, это Матвей. Но сторож был настолько шокирован произошедшим, что трепаться у него настроения явно не было.

— Может быть, какая-то редкая болезнь, — задумался Родников. — Ай, ладно! Разберёмся сейчас. Матвей, тащи носилки. Понесём его в госпиталь.

— Братцы, да мне уже лучше, я домой пошагаю, — махнул рукой пациент.

— Нет уж! — бросил я. — Для начала нужно определить, что с вами случилось. Вы до амбулатория-то еле добрались.

— Алексей Александрович прав, — сказал оправившийся от потрясения Родников. — Ляжете в госпиталь.

— Но денег у меня почти нет, — сокрушённо признался он.

Я уж было собрался сказать, что у нас медицина бесплатная, но до меня быстро дошло, что здесь дела могут обстоять иначе.

Когда в моём мире издали указ о бесплатной медицине? Кажется, это было ещё при царях, и случилось это ближе к концу девятнадцатого века. Этот период ещё не наступил.

— Ничего, у ростовщика возьмёте, потом уже с ним разберётесь, — заявил Родников. — Здоровье важнее. Мы всё оформим, как надо, не беспокойтесь.

Теперь понятно, откуда берутся частные или подпольные лекари в этом мире. Подпольные лечат дёшево и принимают бедных людей и маргиналов, а частники могут позволить себе повысить цену и предложить свои услуги высшим слоям населения.

— Ладно, с деньгами что-нибудь придумаю, — согласился пациент. — Но носилки не нужно, я на своих двоих дойду.

— Алексей, — прошептал мне Родников. — В госпиталь оформляться — время займёт. Если не хочешь ждать — иди домой, а я тебе уже в первый рабочий день помогу со всем разобраться.

— Нет, — отрезал я. — Пойду с вами.

Мне хотелось посмотреть, что из себя представляет госпиталь. Более того, ещё не понятно, удалось ли мне спасти этого мужчину. Возможно, что я лишь отсрочил очередной приступ. С его случаем ещё нужно разобраться.

— Твоё дело, — кивнул Родников, и мы, поддерживая больного под руки, побрели в госпиталь.

Это здание располагалось совсем рядом с амбулаторием.

— Эдуард Семёнович! — послышался хриплый мужской голос у дверей стационара. — Что-то совсем вы мне перестали работу поставлять.

В тени под козырьком скрывался от полуденного солнечного света худощавый мужчина. Честно говоря, я даже его не заметил. Его чёрное пальто настолько слилось с тенью, что я принял его за скульптуру.

— О, здрав будьте, Антон Генрихович, — махнул ему рукой Родников. — Сейчас, больного оформим и пообщаемся.

— Жаль, что оформляете не ко мне, — произнёс он.

Я ещё не видел лица незнакомца, но по голосу понял, что он только что улыбнулся.

— Алексей, можешь пока с ним пообщаться, — предложил мне Эдуард. — Очень весёлый человек! Мы как бумаги оформлять закончим, тебя сразу же позовём.

Родников с пациентом исчез за дверьми госпиталя, а сторож по какой-то причине, смылся, будто стаю волков увидел. Человек, что скрывался в тени, шумно выдохнул и вышел ко мне под солнечный свет.

— Всегда рад познакомиться с новым коллегой, — до ужаса низким голосом протянул он. — Антон Генрихович Сухоруков.

— Мечников Алексей Александрович, — представился я и ответил на его рукопожатие.

Вид у него был, мягко говоря, отталкивающий. Тощий, костлявый. Нижняя челюсть сильно выпирает по отношению к верхней. На медицинском языке такое положение костей черепа называется прогенией.

Он снял шляпу с полями, освободив чёрные сальные волосы, и спросил:

— Лечить крестьян, значит, приехали в наш Хопёрск?

Значит, и крепостное право ещё никто не отменил. Любопытно… Надо бы заглянуть в учебники истории, чтобы понять, кто здесь правит и в каком направлении развивается наша империя.

— Почему же только крестьян? — пожал плечами я. — Я и дворян могу лечить. Все мы — люди. И все устроены одинаково.

— Это точно, — оскалив неровные зубы, улыбнулся Сухоруков. — Изнутри мы все, так сказать, на одно лицо!

Антон Генрихович посмеялся над своей же шуткой.

Интересную формулировку он подал. Хирург, что ли?

— А вы кем работаете у нас? — поинтересовался я.

Кажется, Сухоруков только и ждал этого вопроса.

— Я занимаюсь вашими клиентами, когда вы помочь уже не можете, — заявил он. — Я патологоанатом.

Теперь сказанная им ранее фраза заиграла совсем другими красками.

«Жаль, что пациента не ко мне ведёте».

Да уж, Родников не соврал, чувство юмора у него есть. Только вряд ли его шутки кто-то оценит, кроме самого Сухорукова.

— Что ж, в таком случае буду надеяться, что мои пациенты будут попадать к вам не часто, — заключил я.

— О, я бы на вашем месте не был так уверен, — просипел он, затем громко прокашлялся и произнёс. — У молодых лекарей с одним витком пациенты умирают очень часто.

Сухоруков перевёл взгляд на моё пальто. Не знаю, что он на нём увидел, но лицо его исказилось от удивления, которое работник морга изо всех сил старался сдержать.

— С чего вы взяли, что у меня один виток? — поинтересовался я. — Кто вам сказал?

Как я понял, эта информация не предназначена для посторонних ушей. Вряд ли местные маги делятся ею друг с другом налево и направо. Это совсем не тот мир и не та эпоха, когда можно раскрывать перед другими людьми свои козыри.

Однако Сухоруков ушёл от вопроса, поскольку его внимание приковало что-то за моей спиной. В сотне метров от нас располагалось здание морга. Около него виднелись три силуэта, которые казались мне до безобразия знакомыми.

— Прошу прощения, Алексей Александрович, но я вынужден прервать нашу беседу, — заявил Сухоруков. — Клиенты пришли.

— Учитывая ваш род деятельности, не думал, что клиенты к вам приходят сами, — усмехнулся я.

— Всякое бывает, — уклончиво ответил он. — Ещё увидимся.

Сухоруков быстро зашагал к моргу.

— Алексей! — крикнул мне Родников. — Пациента оформили, пойдём осматривать.

Прежде, чем последовать за Эдуардом Родниковым, я вновь взглянул на «клиентов» Сухорукова.

И понял, где я уже их видел.

Иван со своим прихвостнем Сизым с трудом удерживали тушу теряющего сознание здоровяка. Серёга уже даже не держался за воспалённый живот.