Сухоруков быстрым шагом подошёл к Ивану. Обернулся, чтобы убедиться, зашёл ли Алексей Мечников в госпиталь, а затем схватил бандита за грудки.

— Вы что же творите, идиоты⁈ — просипел Сухоруков. — Вы зачем сюда при свете дня припёрлись? Я же объяснил Кособокову, что лечить его людей буду только по ночам!

— В-вы п-простите нас, пожалуйста, Антон Генрихович, — заикаясь от страха, пролепетал Иван. — Мы Серёгу сюда всю ночь тащили. Вымотались. Он сознание потерял по дороге.

— Быстро его в морг! — рявкнул Сухоруков. — Повезло ещё, что вас увидел новый лекарь, а не какой-нибудь Кораблёв. Он бы с меня три шкуры спустил!

— Новый лекарь? — удивился Иван. — А фамилия у этого парня, случайно, не Мечников?

Сухоруков замер.

— Та-а-а-к, — протянул он, затем ударил заряженной магией правой рукой по животу Серёги и тот мигом пришёл в сознание. — Всё, этот жить будет. Какое-то время. А ты, Иван, бегом за мной.

— Куда? — испугался бандит. — В морг?

— Разумеется. Там нас точно никто не подслушает, — прошептал патологоанатом.

Иван жестом показал Сизому, чтобы тот присмотрел за очухавшимся громилой, а сам пошёл вслед за Сухоруковым.

Оказавшись в холодном морге между двумя столами с трупами, Иван почувствовал себя даже в большей опасности, чем в доме Олега Мечникова.

— Итак… — вздохнул Сухоруков. — Говоришь, вашего верзилу Алексей Мечников так отделал?

— Д-да, — кивнул Иван, поддерживая больную руку, на которую Сухоруков уже обратил своё внимание.

— Тебя, вижу, тоже поломало. Его рук дело? — спросил Сухоруков, медленно приближаясь к Ивану.

— Ерунда! — помотал головой бандит. — За меня не переживай, само заживёт как-нибудь.

Сухоруков, проигнорировав просьбу Ивана, положил ладонь на его плечо.

А затем раздался жуткий хруст. Бандит попытался закричать, но Сухоруков прикрыл ладонь парня своей рукой.

— Т-с-с! — прошипел он. — Не тревожь трупы. Терпи. И обсуди со своим главарём возможность нашей встречи. Я могу кое-что рассказать ему о том человеке, который нанёс вам увечья.

В голове Сухорукова вновь всплыл этот странный узор из двух магических разнонаправленных витков, который он увидел на груди Алексея Мечникова.

— Лекарь, значит? — прошептал он себе под нос. — Я бы так не сказал.

— Эдуард, погоди, — я остановил Родникова в фойе госпиталя. — Это ты рассказал Сухорукову про количество моих витков?

— Что? — выпучил глаза Эдуард. — Нет! А что, хочешь сказать, что он уже всё знает?

— Судя по всему, — кивнул я, заметив, что Родников не врёт. — Тогда откуда он мог это узнать?

— Ой, да не бери в голову, — махнул рукой Эдуард. — Патологоанатомы видят больше, чем обычные лекари. Возможно, он и сам понял уровень твоих сил.

Странно… Если учесть, как он пялился на мою грудную клетку, вполне можно предположить, что он там увидел нечто большее, чем просто количество витков. Неприятный тип, нужно следить за его поведением.

— Ладно, чёрт с ним, — махнул рукой я. — Пойдём осмотрим пациента. У вас в госпитале работает кто-то из лекарей?

— Работают другие лекари, но только после того, как заканчивает дежурить тот, кто сидит в амбулатории, — пояснил Родников. — То есть, сегодня — это я.

Да уж, рук тут явно не хватает. Хотя для такого города, как Хопёрск, это не критично.

Привычки, которые я выработал на должности главного врача, никуда не исчезли. Даже здесь я пытался придумать, как оптимизировать работу коллег. Можно было бы ввести ургентных лекарей — тех, кто приезжает в госпиталь по первому зову. Но сотовой связи в этом веке нет.

У сторожа есть какой-то кристалл для вызова полицейских, но я подозреваю, что такие хитрые магические механизмы есть только у полиции. В противном случае жители уже давно ходили бы с местным аналогом мобильных телефонов.

Мы с Родниковым прошли в огромную комнату, заполненную кроватями. Ни о каких палатах и речи быть не могло, все лежали в одном месте.

И в этом зале царил сущий кошмар. Такого я не могу припомнить даже в самые тяжёлые дежурства своей молодости.

Больные стонут, один из пациентов искрится. Другой, наоборот, отдаёт холодом настолько, что мне рядом с ним даже в пальто становится прохладно.

Да что же за болезни здесь такие? Неужто все патологии в этом мире связаны с магией? А куда пропали стандартные инфаркты, ОРВИ, сахарные диабеты и прочие «прелести» жизни? Наверняка и они встречаются, только в сравнении с магическими недугами это — сущая мелочь.

— Вот он, — указал на лежащего мужчину Родников. — Я специально не стал опрашивать до вашего прихода, Алексей Александрович. Одна голова — хорошо, как говорится. Ну, вы поняли. Давайте приступать.

— Позвольте мне разобраться, — перебил Родникова я. — Если я не справлюсь, то передам больного вам, Эдуард Семёнович.

Но я был намерен справиться с задачей. Чем быстрее пойму логику местных заболеваний, тем быстрее смогу начать исцелять пациентов.

Но любой врач всегда начинает со стандартной процедуры.

— Как я могу к вам обращаться? — спросил пациента я.

— Дык это… — удивился мужчина. — Петька я. Пётр, в смысле.

— Расскажите, что заставило вас направиться в амбулаторию, Пётр? — приступил к сбору анамнеза я.

— Да вот, зараза, почувствовал, что колет что-то в рёбрах, — начал рассказывать мужчина. — Подумал, что повернулся неудачно, когда на поле работал. А потом и дыхание спёрло, жена раздвоилась…

— Жена раздвоилась? — вмешался Родников. — Это как?

— Эдуард Семёнович, — со сталью в голосе произнёс я. — Дайте мне опросить больного.

— Ладно-ладно, — закивал Родников.

— Да в какой-то миг у меня всё начало двоится, — продолжил Пётр. — Я сразу и побежал к вам. Я сначала на полях упал, а потом уже тут — у вас. Но так худо, как сегодня, мне ещё никогда не было.

Странно, и ведь не описывает никаких классических симптомов. Клиническая картина очень смазанная. Нужно копнуть глубже.

— Что-то необычное пили или ели в последние дни? — поинтересовался я. — Алкоголь не принимали?

— Нет, что вы, господин, — махнул рукой он. — Я лишний раз стараюсь не злоупотреблять. Тем более, на работе. Хотя… Хуже мне стало после того, как другие работяги со мной самокруткой поделились. Сначала хорошо, а потом плохо.

— Так, стоп, — перебил его я. — Из чего была самокрутка?

— А я и не знаю, — пожал плечами Пётр. — Но дышать после этого мне стало очень уж тяжко.

— Понял вас, — кивнул я. — Пока отдыхайте, нам с Эдуардом Семёновичем нужно посоветоваться.

Я позвал Родникова за собой. Мы вышли из зала, чтобы пациенты не слышали наших переговоров, после чего произнёс:

— Ну что, понял что-нибудь?

— Я-то? — усмехнулся Родников. — Да ничего особо я не понял. Дед накурился какой-то дряни и чуть не помер. А какая в этой самокрутке была трава — поди разбери. Лекари травами не занимаются. Это всё чушь для ведьм и прочих знахарок.

Интересно получается. Значит, аптек в этом мире, как таковых, нет. А откуда же тогда мой дядя зелья берёт? Как там это в старину называлось… Алхимики! Точно. Чем алхимики не потенциальные фармакологи?

Надо аккуратно разузнать на эту тему.

— Эдуард, а разве алхимики в Хопёрске не водятся? — спросил я

— Да ты чего! — воскликнул он. — Какие тут алхимики? После скандала, который случился десять лет назад, им редко официально работать позволяют. Самые способные алхимики при императоре держатся, а все остальные… Ну, сам понимаешь. Варят подпольно.

Ага, значит, мой дядя — не только подпольный лекарь, но и практикующий незаконную деятельность алхимик.

А ведь это такое упущение! В моём мире из обычных трав можно было сделать целую кучу препаратов. А в этом наверняка есть другие растения с магическими эффектами. Зря это дело запретили. Видимо, кто-то пользовался ими для создания алкоголя или наркотиков, а потому любые взаимодействия с растительностью свели на «нет».