— Никто не приходил, сэр.

Он с испугом посмотрел на Рори. Тот постарался улыбнуться.

— Подавитесь моей жратвой, видеть вас больше не желаю.

Понимая, что этот чёртов старик издевается, шериф хлопнул дверью и ушёл. Рори задумался. Скорее всего его песенка спета. Пришла пора платить по счетам. А бургер действительно было жалко. Рори знал кто его принёс, но выдавать не собирался. А этот мерзкий Падилья или как его там, стащил бургер себе.

Когда шериф ушёл, Падилья вытер рукавом взмокший лоб. Слава богу этот кретин не выдал его. Он отлучился всего на минуту в сортир, даже двери не запирал, а когда вернулся, бургер уже лежал на тумбочке возле Рори. Сколько он не старался, разузнать кто принёс не удалось. Снова в этой чёртовой больнице не сработала система видеонаблюдения, охранник и медсёстры клялись, что никто к Рори не приходил. Падилья, понимая, что ему несдобровать, не стал поднимать шум, а просто выбросил бургер в мусорку. Когда его, наконец, сменили. Падилья аккуратно вытащил пакет с мусором и вышвырнул на помойку по дороге домой. Бомж, нашедший бургер, со звериной жадностью сожрал его. Сытый и довольный он забрался для ночлега под мост и умер, корчась в диких мучениях.

***

Джессика угощала Фелпса печёной уткой. Она решила повторить успех мисс Пибоди, но утка местами подгорела, а где-то была и вовсе с сыринкой. Фелпс ел словно робот, не разбирая кусков и не смотря в тарелку. Кое-как доковыряв ножку, он сказал:

— Спасибо, было очень вкусно.

Отсидев дежурные пятнадцать минут, засобирался домой.

— Кайл, вы совсем не поели. Не понравилось?

Фелпс ласково улыбнулся.

— Понравилось. Всё было очень вкусно. Просто…

Джессика поставила на стол бутылку джина, холодный спрайт, ведёрко со льдом и два стакана.

— Мы ведь друзья?

Фелпс растерялся от этого вопроса.

— Конечно нет. То есть конечно да!

Она налила ему полный стакан.

— Знаю. У вас неприятности с женой. И не хочу мучить расспросами.

— Джессика, да…но вы…

Она прикрыла ладонью рот, прося немного тишины.

— Знаете, мы часто ссорились с мужем. Он презирал мои интересы, я совсем не понимала его. Фрэнк заставлял любить то, что было мне противно. Пошлые шутки, собачьи бои, тупые боевики с горами трупов.

— Да уж. Приятная тема для разговора.

— Кайл, вы даже не хотите выслушать меня.

Фелпс извинился, но в сущности Джессика была права. Он погрузился в своё несчастье и вряд ли хотел стать жилеткой, слушая чьи-то откровения. Алкоголь на время заглушил боль, но Фелпс понимал, что завтра наступит похмелье и депрессия вернётся на своё место. Может быть и чёрт с ней, с этой Сюзи? Нашла другого, пусть кувыркается с ним хоть до скончания времён. Он пойдёт дальше.

Джессика что-то щебетала, рассказывая про свои прежние отношения, но Фелпс пропускал все её слова мимо ушей. Он очень был удивлён, когда Джессика прервала его внезапным предложением.

— А давайте посмотрим какую-нибудь глупую комедию?

Фелпсу было всё равно. Он пил, становилось легче. Комедия так комедия. Удобно устроившись на огромном диване, они потягивали джин, сложив ноги на один пуфик. После комедии Джессика захотела посмотреть ещё один фильм, где главная героиня влюбилась в учёного, а учёному было совсем не до любви, он не мог оторваться от своих микроскопов. На моменте, где разъярённая влюблённая ударила учёного подставкой для пробирок, Кайл начал клевать носом и вскоре уснул. Джессика аккуратно забрала стакан из его рук и накрыла пледом. Фильм пришлось досматривать под густой храп Фелпса.

Джессика примчалась к Эльве ранним поездом. Брат снова приходил ночью. Джессика торопила старуху отправляться на охоту за Розалин, но та остановила её.

— Погоди. Розалин не зря провоцирует тебя. Не поддавайся её чарам. Готовься. Ты только начала изучать лес и должна уметь читать и слышать. Я сама скажу, когда придёт время. Сегодня я расскажу тебе легенду об Урдорхе и его проклятом отце Тлакток-Тцеталь-Окркагхе.

Она подкинула полено в камин и начала свой рассказ:

— Много веков назад жестокая междоусобная война загнала в эти края племя Краснобровых. Когда-то это было сильное, могущественное племя. Стычки с соплеменниками, голод, болезни превратили его в жалкую горстку отчаянных храбрецов, на руках которых остались старики, раненые и дети. Воины племени прекрасно владели длинными ножами, метко стреляли из луков, но что могут поделать несколько дюжин воинов против полчищ обезумевших от голода, кровожадных орд.

Этот край издревле считался проклятым среди всех племён от эскимосов и инуитов [1]на севере до мапучей[2] на юге. Вождь знал о Таинственном Лесе, чарах и магии, которые здесь таились в каждом листочке, камне и жёлуде. Слышал он и о страшном чудовище, имя которому Урдорх. Урдорх был сыном Тлакток-Тцеталь-Окркагха — вождя, пожирающего миры. Пророчество гласило: «Когда воскреснет Тцеталь, мир погрузится в пучину боли и хаоса и погибнет, не встретив новую луну».

Урдорх бродил по лесам и разрывал на куски лучших храбрецов. Так он питал своего мёртвого отца и ждал его воскрешения. Вожди племён запрещали приближаться к Таинственному Лесу. Они говорили: «Айяк а Урдорх о таэхо то вахара. Корехолиа аки тона ка вакаэха мутунгэ о те ао». Это значило: «Не дай Урдорху похитить твою душу. Он отнесёт её отцу и приблизит конец мироздания». За посещение Таинственного Леса было лишь одно наказание — смерть. Племя Краснобровых, решившее переждать лютые времена в этом диковинном, заповедном месте, шло на огромный риск. У него не было выбора. В годину Великих Лишений племя повсюду ждала смерть, а в Таинственный Лес враги вряд ли сунутся. Мы не вправе осуждать их выбор. Нам не понять людей, обезумевших от страха и голода.

В сам Лес племя идти побоялось. Расселились в лощине у самой границы. Охоты в округе почти не было, но в реках встречались набитые икрой лососи, рубиновые нерки и сочащиеся жиром горбуши. В прозрачных ручьях можно было добыть раков. Краснобровые не ели раков. Но что поделаешь, голод, порою, заставлял их пожирать промерзшие туши палых животных. К зиме реки замерзли, рыба пропала.

Вождь запрещал охоту в Таинственном Лесу. Смельчаки на свой страх и риск охотились в других местах. Многие из них не вернулись. Однажды молодому Квеалакху посчастливилось ранить кабанчика. Мяса в нём было на зубок, но если сварить потроха, кости и сало, смешав с крупой и кореньями — еды хватило бы надолго. Квеалакх, конечно же, преувеличил про крупу и коренья. Кореньев оставалось на один ужин, а крупы они не видели с прошлой зимы. Но Квеалакху так хотелось горячей наваристой похлёбки, что он позволил себе помечтать. Свинёнок не хотел так просто сдаваться, раненый в спину он заковылял глубже в Лес. Квеалакх остановился, он помнил предостережение Вождя. Но кабанчик вот-вот издохнет, а дома младшие братишки и сестрёнка едва ли увидят новый закат.

Наложив на тетиву ещё одну стрелу Квеалакх погнался за своей жертвой. Если промахнётся — голодные малыши скорее всего умрут. Он дал себе слово, что если застрелит кабана, то непременно накормит остатками похлёбки кого-то из голодающих соплеменников. Звонко лязгнула тетива и кабанчик полетел кубарем, разрезая визгом морозный воздух. Квеалакх закричал от радости. Он сбросил мешок из оленьей шкуры и быстро завернул в него добычу. Что-то зашуршало в кустах. Квеалакх достал нож. Не хватало ещё встречи с волками. И как не грустно было осознавать, Квеалакх понял, что всё-таки нарушил границу Таинственного Леса. Нужно уносить отсюда ноги. Беда, если охотники найдут его следы.

Квеалакх долго бродил, понимая, что заблудился. Он чувствовал что-то жуткое, следящее за ним из тёмной чащи, но не видел врага. Наконец он вышел на небольшую поляну. Ярко светившая луна пропала за тучами. Густой туман окутывал поляну со всех сторон. Стало холодно. Мокрая спина вмиг обледенела. Внезапно что-то зашуршало в кустах, к нему медленно подбирался безобразный ком из окровавленных тел, лап и копыт. Внутри кома в ужасных гримасах застыли лица погибших охотников. В ужасе Квеалакх рванул вглубь чащи не разбирая дороги. Нечто страшное, тяжёлое бросилось за ним. Со свинёнком не уйти. Он сбросил поклажу, продолжая бежать вперёд. Преследователь накинулся на мешок и разорвал его в клочья. Квеалакх не оглядываясь, мчался к обрыву, зная, что дальше дороги нет. Он зажмурился и поскользнувшись покатился с горки на ледяную гладь лесного озера. Ужасный ком из окровавленных кусков человечины, звериной шерсти и ликов пропавших охотников прыгал на пяти медвежьих лапах. Не рассчитав своих сил ком перелетел через Квеалакха и с хрустом провалился под лёд. Он бился, разбрызгивая в лунном свете ледяную воду, хрипел от ярости, но только ускорял свою гибель.