— Через полтора года такой жизни мать и брат уехали в Ирландию, чтобы остаться там навсегда. Первое время мать звонила, говорила что делает это ради нас, ради брата, который поступил в престижный колледж. Упоминала про каких-то родственников, которым надо помогать. Я кричала, призывала к совести, называла предательницей. Отец, невольно подслушавший один из таких разговоров, кое-как доковыляв до меня, выхватил трубку и свистящим шёпотом промолвил:

— Не надо. Она твоя мать. Всего лишь человек. Что бы мы делали на её месте?

Элис предлагала отцу начать новые отношения. Как бы там ни было, на свете много людей с подобными проблемами. Но он отказывался.

— Я не хочу никому портить жизнь, детка. Сколько мне ещё осталось? Ну не плачь, мы уже всё обсудили.

Каждый день она хотела посвятить отцу. Бросила учёбу. Они беседовали часами. Элис читала вслух его любимые книги, отец слушал, иногда засыпая на самом интересном.

— Прости, дочка. Что-то уж больно скучный момент попался. Я не выдержал и слегка вздремнул. Ты ведь не обижаешься?

Элис никогда не обижалась, она сбегала в ванную, чтобы не расплакаться у него на глазах. Отец лгал. Болезнь прогрессировала, обезболивающие почти не помогали. Они лишь изредка погружали его во внезапный, мимолётный сон.

Фелпс не знал, что ему делать. Снова звонила Джессика, он отключил телефон. В горле стоял ком. Оправдываться при этой несчастной девушке не хотелось.

Элис достала бутылку пива.

— Оно действительно такое вкусное?

— Не знаю. Я не любитель тёмных сортов.

— Давным-давно, кажется, это было в прошлой жизни отец зашёл с друзьями в паб. Они заказали пива, собираясь смотреть футбол. Папе по ошибке принесли тёмного. Официантка смотрела на него с такой робостью, что он лишь улыбнулся и предложил оставить кружку. Первый же глоток заставил его навсегда полюбить портеры. Пиво — бархатное, нежное, сладкое. Он смаковал густой ароматный напиток, но растянуть надолго удовольствие не получилось. Не сдержавшись, папа жадно выпил его огромными глотками до последней капли. С тех пор он никогда не сомневался в своём выборе. Однажды в Спенсервиле папа наткнулся на этот магазинчик и скупил весь запас. Я поклялась, что подарю ему на день рождения целый ящик, чего бы мне не стоило.

— А разве при его болезни можно алкоголь?

Элис посмотрела на свою промокшую обувь и грустно ответила.

— Ему уже всё можно.

Они свернули на горный поворот, судя по всему машины тут были редкими гостями. Автомобиль Фелпса буксовал, но всё-таки въехал на крутой подъём.

— Как вы сюда добираетесь?

— Обычно — пешком. Раньше была машина, но мы её продали.

Элис попросила остановить возле небольшого домика. Серой змейкой к нему вилась тропинка, по которой бежала позёмка. Одинокий фонарь освещал её лишь посередине.

— Странно, почему тропинку не замело?

Элис печально посмотрела на Фелпса.

— Вам бы хотелось, чтобы замело? Идти итак опасно, я шлёпнулась два раза, пока добралась до трассы.

Фелпс выругал себя за бестактность. Элис вытащила тяжёлый пакет и сгибаясь под его тяжестью направилась к дому. Внезапно остановилась. Вернулась к Фелпсу и ласково поцеловала его в шею.

— Спасибо. Вы самый лучший человек в этом округе. Простите, что отняла ваше время.

На обратном пути, она поскользнулась, чуть не выронив свою громоздкую ношу.

— Чёрт побери, — выругался Фелпс и бросился к ней, — Давайте сюда ваш пакет.

Добравшись до крыльца, Элис открыла незапертую дверь. В нос ударил тёплый кислый запах, который бывает во всех домах, куда пришла беда и болезнь. Девушка сразу бросилась в дальнюю комнату. Фелпс остался на крыльце, прижимая пакет к груди. Снег валил всё сильнее. Фелпс, чтобы не замёрзнуть, решил пройтись. Заглянув за угол дома он увидел старенький коричневый минивэн. Под машиной лежал снег. Странно. Элис говорила, что они продали машину. Фелпс уже видел этот минивэн, но не мог вспомнить где.

Элис, выбежав на крыльцо, тихонько позвала его. Когда он приблизился, девушка промолвила едва слышным шёпотом:

— Простите, что бросила вас на пороге и не предложила зайти. Первым делом всегда проверяю отца. Да и звать мужчину в такую хибару…

Она виновато опустила глаза.

— Пустяки. С ним всё в порядке?

Элис приложила палец к губам.

— Тс-с-с. Умоляю, тише. Он только уснул.

Фелпс поставил пакет на порог. Какая-то странная сила держала его возле этой девушки. Нужно было уходить, но он никак не мог повернуться к ней спиной.

— Не переживайте. Со мной сейчас творится то же самое.

— О чём это вы?

— О вас. Я тоже не хочу, чтобы вы уходили.

Фелпс в шоке посмотрел на неё. Тревожным голосом Элис прошептала:

— Вам нужно бежать отсюда. Поскорее и подальше. Если переступите порог этого дома — останетесь со мной навсегда.

— А это плохо?

— Как знать.

— Но вы же знаете?

— Знаю.

Она подошла и крепко обняла Фелпса. Это не было страстью или сексуальным влечением. Нежность запо́лнила всё его существо. Сил разорвать объятия у Фелпса не нашлось. Такое с ним случилось впервые. Элис приблизила губы к его губам, но не целовала, а лишь шептала слова, от которых дрожь юркой мышкой бегала по позвоночнику. Огромным усилием воли он заставил себя отстраниться.

— Нет. Так нельзя.

Элис злобно посмотрела на него.

— Ну и проваливай к своей Джессике.

Фелпс схватил её за руку.

— Откуда ты знаешь про Дже…

Но договорить не успел. Клинок из жёлтого гранита пронзил его сердце.

Джессика пыталась успокоиться. В голову лезли жуткие мысли. Почему? Ничего плохого с ним случиться не могло. Вызвали по службе, попал в затор, телефон разрядился на морозе. Заперев квартиру Фелпса, она вернулась к себе. Обзвонила всех, кто ей мог хоть как-то помочь. Предупредила шерифа Карпентера. Тот обещал начать поиски, если Фелпс не объявится до полуночи. Джессика сидела в темной комнате не зажигая свет. В дверь постучали. Она бросилась открывать. На пороге стояла Эльва.

— Джессика, собирайся. Я обнаружила Розалин. Плутовка выдала себя. Сейчас она настолько слаба, что мы легко с ней покончим.

Джессика так удивилась, что на секунду выкинула Фелпса из головы.

— Как ты сюда попала? Ты же не выходила из убежища?

Эльва лишь дёрнула её за руку.

— Бежим. В таком состоянии ведьма пробудет совсем недолго. Я не понимаю, зачем она вообще открылась?..

— Прости Эльва. Я… я не могу.

— Что? Ты с ума сошла?

Эльва не могла свыкнуться с объяснениями Джессики. Она приводила десятки доводов и аргументов, умоляла, уговаривала. В очередной раз услышав про исчезновение Фелпса, Эльва схватила её за руку и толкнув к шкафу с верхней одеждой, крикнула:

— И слышать ничего не хочу. Собирайся живо!

Ни уговоры, ни мольбы, ни просьбы не смогли заставить Джессику бежать вместе с Эльвой. Отчаявшись, старуха с ужасом взглянула на дешёвые пластиковые часы, тикающие над дверью.

— Джессика… дитя… ты хоть понимаешь, что потеряешь брата навсегда?

Джессика опустила глаза. Сейчас, в эту минуту ей предстояло сделать жестокий выбор. А что, если кошмары вернутся и брат опять будет терзать её воспоминаниями? Жизнь снова превратится в муку. И всё же она решилась.

— Извини, Эльва. Я остаюсь.

— Будь ты проклята! Я презираю тебя и ненавижу тот день, когда ты обратилась ко мне за помощью. Твой брат не попадёт даже в ад. Ты будешь жалеть об этом во веки веков. Прощай!

Когда Эльва ушла, Джессика больше не смогла сдержать эмоций и разревелась. В этом холодном жутком городе у неё был лишь один настоящий друг. Через полчаса она уже стучала в двери мисс Пибоди, умоляя, чтобы та была дома. Заспанная хозяйка в желтых рейтузах и ночной рубашке распахнула дверь.

— Джессика, дитя моё, что случилось? Тебя избил Кайл?

Шмыгнув в тепло, Джессика заперла дверь, сердце бешено стучалось.