Фелпс возликовал.

— Наконец-то!

— Мать, как назло выкатилась в этот момент из туалета. Я зацепилась поясом за коляску и старуха полетела на пол. Признаюсь, мне было не стыдно за сделанное.

— Что же было потом. Старуха подняла вой?

— Старуха, увы, притворялась мёртвой, Фрэнк подбежал к ней и умолял встать. Мать отлично отыграла сцену, я бы присудила ей Оскара. Накинувшись на меня он уже не ведал что творил. Бил, тряс, таскал за волосы…

— Хватит!

— Что?

Фелпс осторожно, но крепко сжал её холодную руку.

— Хватит об этом. Надеюсь, потом вы ушли?

— Увы, нет. Снова были мольбы, унижения, просьбы, даже слёзы. Я не хотела возвращаться, но он почти насильно увёз меня и клялся, что к Рождеству мы будем жить отдельно.

— Вы переехали?

— Как же. Жили с его матушкой, которая теперь предпочитала настраивать его наедине. А потом он завёл любовницу. Шлюху из стриптиз-бара. Узнала я об этом быстро, Фрэнк никогда не умел врать. Он твердил, что не позволит рухнуть семье на ровном месте. Мне было противно, я запретила ему спать со мной. Мы пытались говорить откровенно. Фрэнк не кривил душой. Стриптизёршу с ребёнком никогда не примет мать. Расстаться было выше его сил. Он предложил гениальный, по его мнению, план. Я должна играть роль порядочной жены, прикрывая похождения Фрэнка перед матерью.

Фелпс, выпустив её ладонь, с круглыми глазами посмотрел на Джессику как на ненормальную.

— И вы согласились?

— Нет конечно, — она рассмеялась, — Ушла в тот же вечер к подруге. Возьмите меня снова за руку. Холодно.

Фелпс повиновался.

— Я слишком долго провозилась со съёмной квартирой и переездом. До поры жила у Фрэнка. Спали мы в разных комнатах, не разговаривали. Он меня не трогал, я не спрашивала, где он пропадает ночами. Через какое-то время подруги познакомили меня с парнем. Я всё рассказала Фрэнку, в надежде расстаться друзьями. Он ударил меня по лицу. Больше я не стала терпеть, собрала вещи и сбежала не дожидаясь утра.

— Куда? К молодому человеку?

— Увы, нет. Фрэнк отобрал мой телефон и нашёл его номер. После первого же звонка молодой человек поклялся, что больше и не посмотрит в мою сторону. Я сбежала к родителям.

Рука Джессики дрожала. Не от холода. Джессика едва сдерживала себя, чтобы снова не разреветься. Фелпс погладил её пальцы. Из-за расставания с женой сердце совсем очерствело. Чужое горе проходит мимо, где-то в стороне. Он разучился сочувствовать. Беда другого человека вызывает лишь любопытство.

Успокоившись, Джессика продолжила.

— Он следил за мной, названивал по ночам, пытался подловить на улице. А потом чёрт дёрнул поехать к подружке на девичник. Фрэнк заявился туда и выволок меня за волосы.

— Выследил?

— Позвонил родителям одной из подруг, сказав, что срочно ищет меня, наврав про инфаркт у матери. К сожалению, это были единственные люди, которые ничего не знали о наших конфликтах. В ужасе они назвали клуб, где мы отдыхали.

— Но как же люди, охрана, подруги?

— Всем было безразлично. Две подруги ринулись спасать меня и звонить в полицию, а виновница торжества решила не прерывать веселья, сказав остальным, что это наши внутренние разборки.

— Вот сучки!

— Ещё какие. Особенно — виновница торжества. Как оказалось — она спала с моим мужем.

Фелпс ввернул такое ругательство, что Джессика невольно улыбнулась.

— Полиция приехала через несколько минут. Фрэнк клялся, что даже пальцем меня не трогал. Я заявила обо всех случаях побоев, дала показания в суде. Фрэнка отправили в тюрьму на пять лет. С тех пор я сложно схожусь с мужчинами. Да и мужчины попадаются какие-то серенькие. Я с трудом представляю что будет, когда Фрэнк освободится.

Скрипнув от досады зубами, Фелпс сказал:

— Не бойтесь. Пусть только попробует вас пальцем тронуть.

— Теперь уже не боюсь. Я смогу защитить себя.

[1] Строки из пьесы У. Шекспира «Венецианский Купец»

Эльва разложила перед Джессикой колоду самых обычных, купленных на заправке карт.

— Прежде чем научиться гадать, нужно полюбить карты, относиться к ним с уважением. Спи с ними, гуляй с ними, принимай с ними пищу. Не выпускай колоду из рук. Купи себе хорошие, новые карты. Ты сможешь повелевать ими лишь когда колода засалится в твоих руках. Обуздав одну, принимайся за другую. Придёт время и новизна не будет иметь никакого значения.

Джессика смотрела на пальцы ведьмы, мечущие карты с ловкостью заправского фокусника.

— Чтобы побеждать — следует быть внимательным, уметь считать карты и наблюдать за противником. К людям это тоже применимо. Хочешь узнать человека — опустоши его. Дай ему вволю выговориться, заставь выложить всё дерьмо. После того, как выйдет всё лишнее, ты поймёшь из чего он соткан.

Джессика не могла разобрать когда старуха говорит серьёзно, а когда шутит.

— Эльва. Я хотела спросить насчёт гаданий. Пророчества. Если Великие Ведьмы умеют видеть всё наперёд, то почему…

Эльва внимательно посмотрела на Джессику.

— Пророческий дар получить нетрудно. Гораздо труднее жить с ним. И почти невозможно вернуть его обратно. Сегодня мы не пойдём на охоту. Силы природы беснуются, время вязкое, хрупкое. Нас может перемолоть в фарш ещё в кротовой норе. Но это не самое страшное. Гибель в норе, долгая или быстрая — конечна. Хуже всего — застрять во времени. Слышишь звон колокольчиков?

Но Джессика ничего не слышала.

— Как твои поиски Magna Venari?

Джессика, вспомнив поход к мистеру О'Нилу, ответила:

— Никак.

— Здесь я тебе слабый помощник. Сама видишь — с трудом нашла лишь одну из них. Странно, что Розалин не опередила меня. А ведь всего сто лет назад…

Эльва хотела ещё что-то сказать, но передумала.

— Вам сто лет?

Ведьма ухмыльнулась.

— Больше милочка, гораздо больше. Просто я молодо выгляжу.

Джессика, у которой затекли пальцы от бесконечного тасования карт, спросила:

— Зачем вам Розалин Макбрайт?

Эльва, склонила голову на бок. Джессике показалось, что она не расслышала вопрос.

— Зачем…

— Я всё поняла. Не нужно повторять. Лучше ответь, зачем Розалин понадобилась тебе?

Джессика принялась пересказывать историю про брата, но Эльва грубо прервала её.

— Ложь! Гончая бежит за зайцем не потому, что хочет его съесть, а потому что заяц убегает. Стоит ему остановиться, как собака, пролетев мимо, вернётся, чтобы мирно обнюхать дрожащего от страха бегуна. Зачем мы выходим замуж? Зачем рожаем детей? Зачем ловим рыбу? Зачем читаем книги? Зачем мы живём? Зачем умираем? Тысячи «зачем». Если отвечать на все, то и десятка жизней не хватит.

Джессика смотрела на Эльву в упор. Ведьма, вздрогнув, отвела взгляд.

— Чёртова упрямица. Ладно, слушай и делай выводы. Помнишь, я рассказывала тебе про Урдорха и Краснобровых. Вижу, настало время продолжить рассказ.

***

Эльва, пуская клубы дыма, говорила тихим, убаюкивающим голосом. Джессика прикрыла глаза. Со стороны казалось, что она дремлет. На самом деле, Джессика внимательно слушала. Новое, полезное качество. Мозг, словно лакомка, выхватывает из блюда лишь самые вкусные куски. История и вправду была очень интересной. Эльва изредка прерывалась, чтобы заново набить трубку.

После лютой расправы над Бурыми племя Краснобровых ушло в страну вечного холода. Врагов они обходили стороной. Если же стычки было не избежать, то Урдорха призывали лишь в крайнем случае, когда гибель грозила всему племени. Этот изверг никогда не забирал старых или больных. Не забирал он и тех, кто добровольно готов был расстаться с жизнью. Его жертвами становились всеобщие любимцы, потеря которых чёрным горем вселялась в сердца Краснобровых. Шли годы. Сменилось много поколений. Давно истлели кости храброго Квеалакха, мудрого Вождя и хитрого Шамана. Племя росло и крепло. Теперь оно могло дать достойный отпор любому врагу без помощи ужасного Урдорха. Но воевать было не с кем и не за что. Дичи и рыбы — в изобилии. Война истрепала все племена. Наступила новая эпоха — эпоха мира и созидания. Легенда об Урдорхе и проклятом медальоне постепенно забывалась. Заповедные леса обходили стороной. Лишь Вожди и Шаманы знали о них. Знали, чтобы не завести случайно племя, в жуткое место. Знание это передавалось после смерти одного из них. Старый Шаман рассказывал новому Вождю, а Вождь — вновь избранному Шаману.