— По именам больше никого, — покачал головой пленник. — Нашей ветвью руководит Второй. Но кто это и где его искать, я не знаю.

Я бросил вопросительный взгляд на Астарабади.

— Пересекался, — коротко пояснил он. — С Третьим и его людьми.

— О, так ты понимаешь, как вы вляпались? — радостно оскалился пленник. — Организация такого убытка вам не простит!

Он кивнул на родовой камень в моих руках.

— Дурак ты, Капутра-джи, — фыркнул Астарабади. — Это аристо вам не простят охоты на них. Пока вы действовали тихо, про эту часть вашей деятельности просто никто не знал. Ты всерьез считаешь, что вам и дальше позволят отстреливать последних представителей древних родов?

— Да кому они нужны в диких землях? — скривился пленник.

— Точно отстал от жизни, — покачал головой Астарабади. — С недавних пор это — территория Индийской империи. Время беззакония закончилось. Теперь вам придется жить по законам цивилизованной страны.

— Да когда оно еще будет? — не впечатлился пленник. — Формальная власть и фактическая — это две разные вещи, знаешь ли.

— Твое начальство явно думает иначе, — слегка улыбнулся Астарабади. — Зря, что ли, они рискнули выйти на охоту за очередным камнем практически сразу после предыдущего?

— Да просто с тем мальчишкой осечка случилась, — вновь скривился пленник. — Мы ж его прикончили, а он взял и ожил. Еще и перерожденцем оказался.

А, то есть это не просто та же самая банда, а еще и тот же самый отряд, который уволок родовой камень Лапанья?

— Кому ты передал тот камень? — спросил Астарабади.

— Мустафе, — ответил пленник. — Я ж сказал, кроме него, я никого и не знаю.

— Твой отряд — единственный, кто охотится за родовыми камнями?

— Не знаю. Думаю, да, но не уверен.

— Сколько камней ты добыл? — продолижл допрос Астарабади.

— Этот четвертый, — вновь кивнув на камень в моих руках, ответил пленник.

— За сколько времени? — уточнил Астарабади.

— Три года.

Что ж, может, и правда «охотничий» отряд был один. Что бы ни представляла собой эта их организация, они не частят. Не считая осечки с Лапанья, они добывали один камень в год. Одного «охотничьего» отряда более чем достаточно при таком раскладе.

Или дело не в осторожности, а в том, что найти очередного последнего представителя рода, таскающего с собой родовой камень, нелегко? Сомневаюсь, что в Свободных землях оставалось так уж много аристократов. Имея герб на плече, можно было в любое время прийти в любую нормальную страну и подтвердить свой статус официально. Зачем оставаться никем в диких землях, если можно жить полноправным аристократом в цивилизованном городе?

Тогда четыре родовых камня за три года — это даже много.

— Куда вы должны были ехать с добычей? — спросил Астарабади. — Где точка встречи?

— Амбикапур, — ответил пленник. — После смерти Капару его резиденцию занял Мустафа.

— Капару имел отношение к вашей организации? — поинтересовался Астарабади.

— Видимо, да, — пожал плечами пленник. — Иначе Мустафа не смог бы унаследовать его собственность. Возможно, он принадлежал другой ветви, я не знаю.

Как тесен мир, в который раз поражаюсь.

Лапанья возродился в теле убитого синдикатом мальчишки только для того, чтобы уйти вглубь Свободных земель и попасть фактически в рабство представителя другой ветви этого же синдиката.

С одной стороны, фатальное невезение.

А с другой, синдикат в лице Капару его не опознал, что само по себе редкая удача.

Если бы его узнали, убили бы без колебаний, несмотря ни на какую полезность в качестве артефактора. Чистый родовой камень намного дороже, чем прибыль от артефактора. Лапанья за всю жизнь столько не заработал бы для них.

— К чему такая спешка с камнем? — спросил я. — Заказ горит?

— Не знаю, наверное, — равнодушно пожал плечами пленник.

Как их вообще продавали, интересно?

Привязка даже к мертвой крови спадает далеко не сразу. Вряд ли родовые камни отлеживались по двадцать лет перед тем, как поступали в продажу. А если их продавали сразу, то как покупатель мог проверить, что этот конкретный камень действительно со временем станет чистым?

Впрочем, я уже понял, что от пленника ответов на свои вопросы не получу.

Несмотря на свой магический ранг он, по сути, простой командир группы. Ему давали цель и информацию, он убивал последнего представителя рода-хозяина и забирал камень. Ни что происходило потом с камнем, ни как добывалась нужная информация, он явно не в курсе.

Астарабади еще выяснял у пленника какие-то подробности, но дальше мне уже было неинтересно. Прямо сейчас в Амбикапур мы не поедем, так что это информация на будущее.

Организация зря покусилась на касту аристо, пусть даже эти обнищавшие роды и жили в диких землях. Их прошлые делишки еще можно было бы списать со счетов, — уверен, связей среди влиятельных людей у них хватает, — но смерть чужака им не простят.

Тем более, что сейчас это уже территория Индии.

Показательная расправа над мощной преступной группировкой серьезно поможет в установлении контроля над бывшими Свободными землями. И я уверен, император с удовольствием воспользуется этим поводом.

Вполне возможно, мне самому и вовсе не придется принимать участия в этом.

Я отвлекся на свои мысли, Астарабади все еще задавал какие-то вопросы пленнику, а к Раму тем временем подошел один из его диверсантов и отозвал в сторону.

Астарабади бросил взгляд на Рама, я тоже повернул голову к ним.

Краем глаза я заметил горькую ухмылку на губах пленника, и в этот момент его фигуру окутала сырая сила. Блокираторы мешали формировать плетения, но неструктурированную энергию они никак не сдерживали.

— Ложись! — уже не скрываясь, крикнул подчиненный Рама.

У всех бойцов сработали рефлексы, они мгновенно бросились на землю. И я тоже не стал исключением.

Раздался грохот взрывов, по спине прокатилась ударная волна. Все три БМП противника окутались ярким пламенем и разлетелись пылающими обломками.

Когда мы встали на ноги, пленник тоже уже превратился в растерзанный труп. Его сырая сила активировала только мины на БМП, но лично ему и обломков хватило. Он единственный остался на ногах во время взрывов. Видимо, специально искал смерти.

— А я-то думал, и чего он такой сговорчивый? — вздохнул Рам.

— А сказать? — проворчал Астарабади.

— А ты сам не насторожился, что ли? — хмыкнул Рам.

— Насторожился, — слегка кивнул Астарабади и поморщился: — Только не помогло.

— Что с нашими людьми? — прервал их я. — Потери есть?

Астарабади встрепенулся и умчался к бойцам.

— Не должно быть, господин Раджат, — произнес подчиненный Рама. — Как только мы нашли взрывные устройства, я приказал всем отойти от машин. И только после этого пришел с докладом к командиру.

Я благодарно кивнул диверсанту.

— Вы его обыскивали? — кивнув на труп пленника, спросил я у Рама.

— Поверхностно, — ответил Рам. — Кроме стандартной пряжки на ремне, больше детонатор ему спрятать было негде.

Логично. А снимать ремень с него не стали, потому что видимого смысла в этом не было. Что мог сделать маг в блокираторах со связанными руками в присутствии двух профессиональных диверсантов?

А если предпложить, что мог, тогда его догола раздевать надо было, мало ли какие сюрпризы могли быть в тех же ботинках или манжетах на куртке. Перед перевозкой, вполне возможно, так и сделали бы. Но для первичного полевого допроса я тоже не стал бы так заморачиваться.

К тому же, пленник своим видимым спокойствием и готовностью отвечать на вопросы, дополнительно усыпил бдительность.

Вот интересно, он сказал нам при этом хоть слово правды?

— Убитых и раненых нет, — сообщил вернувшийся Астарабади. — И пленников у нас теперь тоже нет.

Ну хоть что-то хорошо.

Последнюю фразу Астарабади мог бы и не добавлять, кстати. Всех рядовых бойцов противника мы сгрузили в их же БМП, и у них не было шансов выжить.