Толчок был мощный и ощутимый, я даже чуть отступил, чтоб не упасть. Сейчас, как в фильмах, окажется, что это мне в реальности делают непрямой массаж сердца, поэтому я чувствую удары во сне.

А перед этим дефибриллятором меня пытали… Правда, зачем-то в спину били, ну да ладно, мало ли как я там в этом вирт-коконе долбанулся. Вот врачи и тянулись ко мне, как могли.

— Нианда-а-арр!!! — заорал гоблин, отвернувшись от меня.

Я тоже закрутил головой, наконец рассмотрев то место, где оказался.

Узкая пещера, освещается какими-то светодиодными лампами-кругляшами. Многие мигают, словно доживают свой век, некоторые сыплются искорками.

За моей спиной проход уходит в темноту, а вот за гоблином он расширяется в пещеру побольше. Освещение там ещё скуднее, чем здесь, да и в воздухе висит какая-то туманная взвесь — видно только часть какого-то сооружения посередине, под которой мелькают тени.

Оттуда слышатся крики, щёлкают удары плетью… Жизнь кипит, чё.

Опустив взгляд, я рассмотрел уже себя. Голый, худосочный, я бы даже сказал, дрищавенький, и в одной набедренной повязке. Стандартный набор для начала игры.

Значит, это и вправду Параллакс? Улыбнувшись, я поёрзал пальцами ног. Ту-ду-дунь!

А в Патриаме так нельзя… Кайф!

С улыбкой я повёл плечами и с удивлением отметил, что боль уже исчезла. Хотя меня вот же, только что били, да ещё и по голой заднице.

Коснувшись губ, я заметил, что они уже целые. Так это сон или Параллакс?!

Ух, класс! Я завертел головой, пытаясь увидеть или отыскать хоть какой-то интерфейс.

Если это игра, то это просто поразительно. Ведь наши земные виртуалки — это всё равно неполное погружение.

Лежишь себе в коконе, смотришь в экранчик, управляешь мысленно персонажем. Но всё равно ощущаешь, как пальцы бьют по кнопочкам при использовании скиллов, как потеет лоб под забралом, как немеют булки от долгого лежания.

Ну да, вирт-кокон может пыхнуть жаром в лицо, имитируя огонь. Подуть кулерами, изображая ветер. Даже немного толкает в бока мягкими валиками в ложементе, чтоб как-то отмечать удары.

Здесь же…

Я снова поёрзал пальцами ног, почёсывая подушечками пыльные каменные плиты. Холодные…

И сквозняк из пещеры дует неприятный, зябкий. И эта мерзостная вонь — прелая сырость, плюс мокрая пыль, да ещё потные, давно немытые подмышки.

Охренеть погружение!

Я приблизил пальцы рук к лицу и с глупой улыбкой стал рассматривать их. Обычная кожа, с вязью прожилок, но я вижу её даже лучше, чем в реальной жизни. Так-то у меня всегда был небольшой минус.

— Тага денр ме хирта!

Я поднял взгляд… Это кто-то ответил гоблину из большой пещеры на каркающем языке, и какая-то фигура в тумане махнула мечом.

Мой собеседник сразу же повернулся и ткнул мне в грудь кнутом, потом сделал очень даже понятный знак, махнув рукой за спину:

— Гарра!

Я нахмурился, но не сдвинулся с места. А гоблин уже отвернулся, сделал пару шагов, и до него не сразу дошло, что я не послушался.

Он резко крутанулся, и свёрнутый кнут змейкой выскользнул из его руки, окровавленный кончик угрожающе упал рядом с моими ногами. Гоблин захрипел от злости, чуть поднял подбородок, что-то рыча.

А потом рявкнул, мотнув головой назад:

— Гарра ракста!

— Да иди нафиг, — я усмехнулся и сложил руки на груди.

Так, предположим, что это и вправду Параллакс. Чего там, человечество в опасности?! Ну, тогда я сейчас покажу, как надо играть…

Это, наверное, первый моб. Сражение с ним, должно быть, будет моим посвящением в герои.

Как гоблин дёрнул рукой, и как кнут, взвившись с пола, полетел в мою сторону, я даже не заметил. Просто через несколько секунд грудь взорвалась болью, и меня согнуло, отбросив на полметра.

Плюхнувшись на задницу, я снова увидел перед глазами багровый отсвет, словно от аварийной сирены. Что-то мне уже не нравится Параллакс.

— Ты, урод… — сидя на полу, я коснулся груди и удивлённо стал рассматривать кровь на пальцах.

На груди была неглубокая рассечённая рана, но она на глазах стала затягиваться. Несколько секунд, и снова мои рёбрышки целые, белеют девственной худосочностью.

А вообще, в реале я был помощнее. Всё-таки папаня заставлял всё детство следить за формой, и вбил эту привычку в подкорку.

Надо мной нависла тень, и гоблин нагло упёр рукоять кнута в мой подбородок, приподняв его. Заглянул в глаза, потом повыше, словно что-то читал на моём лбу.

— Дитр навун… — он прищурился, потом скривил губы, пытаясь произнести незнакомое слово, — С-са-а-ан-ни-а… Санниа!

— А? — вырвалось у меня, — Ну да, Саня…

Я шлёпнул себя по лбу, но ничего, кроме склизкого пота, не ощутил. Где он это прочитал?!

Так-то по-хорошему надо бы уже вскочить и отвесить ему неплохой хук слева, прямо в ухо с серьгой-гарнитурой. Ну, он же не сильно крупнее меня — ростом чуть пониже, только в плечах пошире.

Но тут в пещеру прошёл ещё такой же гоблин, только с огромным чёрным ирокезом на башке, и в круглых сварочных очках. У этого урода выпирал огромный живот, на котором клёпанная бронь едва стягивалась.

На поясе у панка висел уже не меч, а самый настоящий бластер — больше я никак не мог назвать эту бандуру, напоминающую пистолет со светящейся колбой вместо дула.

Когда новоприбывший повернул лицо ко мне, тряхнув ирокезом, в его очках заёрзали шторки, спиралью вытянувшись из дужек к центру — словно сфокусировался. В центре линз засветились красные огоньки.

— Ниандар мандар шпинг! — он довольно осклабился, разглядывая меня механическими зрачками, и даже облизнулся, — Шпинг мандар, хо-хо-хо!

Я попятился, скользя на пятой точке. Какой ещё мандар-шпинг, вашу виртуальную мать?!

Это что за мобы такие?!

Так, где там эти ботаны?

— Теодо-о-ор Богданови-и-ич! — заорал я, поворачивая голову направо и налево.

«Ыч! Ыч! Ыч!» — унесло эхо мой крик по пещере.

— Хвага горр ханун? — панк переглянулся с лысым, и тот пожал плечами.

— Мандар шпинг! — он небрежно махнул рукой и шагнул ко мне, протягивая руку.

— Э, уроды, — вырвалось у меня, — Никакого нянда-манда! Вы не в моём вкусе!

И тут же я, крутанувшись и уперевшись ладонями в пол, дал низкий старт, как заправский бегун. Зябкий ветерок заботливо огладил голую кожу, забираясь даже под набедренную повязку, подсказывая, что я набрал очень даже приличную скорость.

Наверное…

Что там в темноте узкого прохода, меня не интересовало, потому как до меня уже начало доходить, что эта игра гораздо более реальна, чем безобидная виртуалка Патриама. И эти гоблины-переростки позади, если захотят, устроят мне настоящий нянда-манда-шпинг!

Под повязкой по бёдрам хлестало самое настоящее хозяйство, а значит, эта виртуалка может быть с невероятно полным погружением!

Я притопил ещё сильнее… На хрен, на хрен, на хрен!!!

Что-то смешно чавкнуло позади. Тёмные рубленные стены пещеры озарились вспышкой, будто что-то яркое резко подлетело ко мне, коснувшись спины…

И тут же дикая боль скрутила меня, бросив обратно на пол. Мышцы свело судорогой, как от тока, и я здорово долбанулся лбом, да так, что искры сыпанули из глаз. При ударе снова мигнул красный свет, только гораздо ярче, и этот красный фон даже остался, никуда не исчез из поля зрения.

Искры так и крутились перед глазами, не могу двинуться… О, может, это хороший знак? Я уже выхожу из игры?!

Но нет… Прямо передо мной на плиту опустилась грязная зелёная нога с огромными жёлтыми ногтями. Потрескавшимися, как старая доска.

— Ниандар шпинг, Санниа, — довольно произнёс гоблин, а потом я почуял, как меня подхватили за ногу и потащили обратно.

Несколько секунд обжигающего трения щекой о неровные каменные плиты здорово отрезвили.

Эти гоблины никуда не исчезают. Мир реальный настолько, что даже не надо себя щипать.

Но ведь раны заживают на глазах? Значит, это — игра.