На выходе нас встретили сопровождающие — девушки-переводчицы и молодой мужчина-мулат с огромной табличкой «Титан».

Парни нервничали, ерзали на сиденьях — кроме нашей троицы, никто из них за границей не бывал. Вспомнился оставленный дома Мика, которому тоже, наверное, хотелось лететь с нами и посмотреть заграницу, но Сан Саныч, подозревавший, что он с нами исключительно ради этого, слово держал. Мне же хотелось, чтобы на Погосяна хотя бы перестали коситься, все-таки он старается, и, окажись Мика на поле, точно гол принес бы, он изобретательнее прямолинейных Рябова и Сэма. Его бы с Цыбой или Ведьмаком в пару!

Но Санычу, конечно, виднее.

Зато с нами летел Тирликас и две молодые журналистки в сопровождении телеоператоров, которые должны были обеспечить трансляцию матча для наших болельщиков. Эти четверо сели в самолет после нас, но я был уверен, что они и есть охрана. Надо просканировать их для уверенности.

Я не сомневался, что болеть за «Титан» будет весь Союз от мала до велика. А в Михайловске, если мы выиграем, будет праздник и гуляния до утра, и плевать, что потом среда!

Тирликас устроился поближе ко мне — не только директор команды, но и телохранитель.

В общем, настроение у парней было приподнятое, они предвкушали что-то типа контакта с братьями по разуму. Я их восторженности не разделял. Во-первых, тревожился больше даже не за свою жизнь — боялся, что никогда не возьму на руки новорожденного сына. И, во-вторых, предполагал, что «рейнджи» будут мстить команде из СССР.

А вообще, толковый товарняк, ведь соперник тоже должен быть в Лиге Европы, вот и потренируемся. Меня предстоящая игра интересовала больше, чем товарняк с итальянцами — ведь это родная команда, да и я смогу проявиться.

Когда самолет пошел на посадку, все прилипли к иллюминаторам — интересно было, а как тут у буржуев? А ничего особенного, потому что Глазго — не вполне Англия. Но это не отменяет извечного соперничества двух наших супердержав, увы, пока не в нашу пользу. Ну ничего! Как выйдем, как покажем им высший класс и непредсказуемую игру!

На таможне к нам особо не придирались, проверили документы, попросили автографы — отказывать мы не стали, зато как уверенности прибавилось! Любят! Ждут!

Ага, как диковинных зверушек, которых выпустили из клетки.

Улучив момент, я включил «эмпатию», чтобы считать желания одной женщины-журналистки — она хотела сенсацию и повышение зарплаты. Вторая тоже оказалась обычным человеком, а вот операторы выдали белый шум. Это были одаренные, судя по возрасту, не самородки. И оба старались держаться поближе ко мне. Интересно, как они собрались меня охранять без оружия? Или им его носить можно, если есть разрешение? Или его должны тайком передать в самой Шотландии?

Спрашивать я, конечно же, не стал.

На выходе из пункта досмотра нас встречали две девушки: блондинка и негритянка, и темнокожий мулат с дредами, а с ними шестеро вооруженных полицейских. Но спокойнее мне не стало, потому что они не уберегут от снайперской пули.

Негритянка на отличном русском рассказала, что сейчас нас поселят в гостиницу, у нас есть час, чтобы освоиться, а потом нам предстоит экскурсия на знаменитый стадион «Айрбокс». Завтра у нас полностью рабочий день, а вот послезавтра — встреча с любителями футбола и экскурсия по городу.

Жаль, что мы не в Лондоне! Вот удивились бы парни, что по улицам ходят не коренные светлокожие англичане, а африканцы и арабы! Еще бы митинг ЛГБТшный где проходил для наглядности — в этом мире маразм тоже просочился в общество.

Надо отдать должное, на отель принимающая сторона не поскупилась, нас поселили в двухэтажном небольшом здании, стилизованном под рыцарский замок, и, кроме нас, тут никого не было. А может, такие условия поставил наш футбольный союз с подачи Горского.

От обеда Саныч отказался еще в аэропорту, напомнив, что мы уже поели, ведь у нас разные часовые пояса, и команда, гудя и разглядывая лепнину, старинные картины и скрещенные на щитах мечи, висящие на стенах, отправилась по номерам.

Глаза у всех горели — экзотика! Заграница! Всем хотелось побыстрее попасть в город, накупить сувенирки. Эх, знали бы они, что вся она изготовлена в Китае!

Микроб озирался с открытым ртом и только и успевал фотографировать.

— Я — в Англии! Офигеть! — повторял он на разные лады.

Простой интернатовский мальчик, не знавший излишеств.

— Ты только им не скажи об этом, — сказал я. — Ну, что тут Англия. Здесь — Шотландия. И они всю историю с Англией на ножах.

— А как тогда?

— Так и говори — Шотландия. Ну в крайнем случае — Великобритания. Хотя Шотландия для них роднее и приятнее. Скоттланд, ясно?

Сэм кивнул вместе с Микробом.

Сэм от впечатлений, похоже, онемел, как и Клыков. Жека обнял рыцаря, стоящего в холле второго этажа, и Игнат запечатлел его камерой телефона, потом они поменялись. К рыцарю выстроилась очередь. Все это сопровождающая, молодая улыбчивая женщина, рыжая и белокожая, с улыбкой смотрела на нас.

Операторы снимали антураж, встав в разных концах холла, но то и дело поглядывали на меня. Значит, Тирликас не обманул с охраной.

Номера тоже были под старину: огромная деревянная кровать с изголовьем, где изображена охота на кабана, бархатные занавески, массивные оконные рамы. Царская ванная комната с джакузи. Наверное, надо будет зайти к Сэму, показать, как что работает — вдруг опять не будет знать, как за собой смыть.

Микроб поселился за стеной справа и сразу же прибежал ко мне, проговорил виновато:

— Они так душевно нас принимают, что мне как-то неудобно даже… ну, ты понял. — Он скатал воображаемый файер на уровне груди.

Я кивнул.

— Да, это будет нечестно.

Я оторвал стикер и написал ручкой на листке:

«Включаемся, только если хозяева поведут себя… неподобающе. Согласен?»

Микроб кивнул с облегчением и повеселел.

— У них тут не лучше, чем у нас! А то читал всякое… — выдал он.

— Вот и хорошо, что посмотрите, как оно на самом деле. Ну и имей в виду, что гетто, где живут мигранты и куда лучше не соваться, вам не покажут, вы увидите праздничный фасад Шотландии.

— Не понял, а ты…

— А я тут уже был с «Динамо», — отмахнулся я. — И стадион с его богатой историей видел. Так что все походы — без меня.

— Скучный ты стал, — сказал Микроб после минутного раздумья. — Вот как только мужик женится, так сразу ему все становится неинтересно. Не буду жениться.

— Ну, тогда с Колесом — по бабам. — Отшутился я. — Хозяева нам в прошлый раз даже красоток подогнали бесплатно. Постельная разведка — слышал о таком?

— А-а, ну да. — Федор почесал в затылке. — Ну нафиг! Пойду Сэма поучу унитазом пользоваться.

Микроб удалился, и я задумался над его словами. Выходит, я пришел в этот мир неуязвимым — мне не о ком было переживать. А теперь — Рина, ребенок. Так хочется их увидеть, что лишний раз рисковать не стоит.

И я остался в номере, когда все ушли смотреть стадион и трофеи «рейнджей»: незачем искушать судьбу.

По возвращении было напутствие Саныча не налегать на национальную кухню, дабы не получить пищевое расстройство. Потом мы собрались в холле и обсудили впечатления и грядущую игру, и я вырубился часов в девять, посчитав, что правильнее не болтать, а набраться сил перед ответственной игрой. Национальная сборная зрителей не порадовала, а мы — просто обязаны.

Перед игрой все жутко переживали, Микроб и Клыков бегали в туалет — не от обжорства, а из-за нервов. Сэм был сосредоточен и мрачен, и перебирал четки на манер Бекиеча — для успокоения. Борода всем раздал по крошечному запечатанному кулечку на нитке, чтобы вешать на шею — от сглаза и порчи, а то ведь целый стадион будет желать нам зла. Дзюбу, вон, в Италии сглазили, и нам то же грозит.

Как это ни смешно, его обереги никто выбрасывать не стал.

В раздевалке мы собрались раньше положенного, и Димидко заладил знакомую песню: противник играет жестко, и нам не надо тушеваться, это товарняк, и нужно показать задор и агрессию, но в меру, особенно это Сэма касается. Замен у нас три, этого достаточно. «Рейнджи» будут с нами играть в Лиге Европы и могут быть заинтересованы в том, чтобы вывести из строя команду-конкурента, потому мне нужно быть особенно осторожным.