— На кухне есть ножи, — сказала Ана.

— Что мы можем сделать с ножом против кучи мужиков, дурочка,— фыркнула Риза.

— Нам не надо ссориться, — рассудительно сказала Элма. — Давайте спать, завтра рано вставать.

Женщины притихли, и наступила тишина.

Виола долго не могла заснуть. Ночь была теплой, где-то вдалеке слышались крики и мужской смех. Она слышала, как тихо всхлипывает одна из женщин, наверно, Ана. Наконец и она затихла. Виола думала об отце. Наверно, он до сих пор думает, что дочь на пути в Серебряный храм. Страшно даже представить, что с ним станет, когда он узнает, что «Ласточка» пропала.

Утром Элма сготовила сытную пшеничную похлебку для пленников, покрошив туда мелкие кусочки мяса. Котел был тяжелым и горячим, его вызвался отнести седой охранник, который назвался Салисом.

Он разрешил Элме отправиться с ним, чтобы захватить несколько караваев ржаного хлеба, испеченных вечером. Неподалеку от сарая охранник велел Элме остановиться, и она с болью в сердце наблюдала, как выходят наружу угрюмые мужчины с тяжелыми цепями на ногах, к которым прикованы тяжелые пушечные ядра. В руках они держали деревянные миски и ложки.

Она узнала среди пленников Сторда и Амьера, и Сторд слегка поклонился, заметив ее взгляд.

Эти мужчины понравились Элме еще на корабле, от них веяло силой и надежностью. Больно было видеть их сейчас закованными в цепи. Но Амьер и Дайнис держались с достоинством и не набросились первыми на еду.

Очень скоро котел опустел.

— Наконец-то что-то съедобное принес, Салис, — сказал кто-то из мужчин.

— Новую кухарку благодарите, — буркнул охранник, забирая пустой котел.

После завтрака пленников опять повели на изнурительную работу.

Сегодня надсмотрщиком был рыжий Сеуш, в здоровой левой руке он держал плеть, за поясом у него виднелась сабля.

Равьер перехватил его взгляд, полный ненависти.

— Будь осторожен, и твой друг тоже, — прошептал ему стоявший рядом Бен. — Сеуш подлый и злой.

Они снова таскали по двое тяжелые доски с разбившихся кораблей. Руки быстро покрылись волдырями и мозолями.

— Я скоро буду как еж, весь в колючках, — сказал Амьер, пытаясь достать очередную занозу, когда они с Дайнисом остановились на короткую передышку.

— Эй, чего прохлаждаетесь! — заорал подскочивший сзади Сеуш. Он размахнулся и хотел ударить Дайниса, но Сторд успел увернуться, и плеть прошла по плечу, разодрав рубашку. Сеуш размахнулся еще, но Равьер молниеносным движением выхватил у него тяжелую плеть и переломил крепкую рукоять пополам. Он бросил обломки под ноги рассвирепевшему Сеушу, к которому уже подбежали два других охранника, доставая кнуты.

На Равьера посыпались удары.

— Я с тебя сейчас шкуру спущу, урод! — заорал Сеуш, выхватывая плеть из рук другого охранника. — А ну встал на колени и попросил прощения!

Он чувствовал себя униженным при других пленниках и надсмотрщиках и хотел выместить свою злость.

— Ты думаешь, что я боли боюсь? — жутко усмехнулся Равьер, не сдвинувшись с места.

Ему было все равно, что он сейчас умрет. Сын герцога не унизится до того, чтобы вымаливать пощады.

Сеуш хлестнул Равьера кнутом, но удар вышел слабым, потому что левой рукой надсмотрщик еще не научился пользоваться достаточно хорошо.

— Эй, Сеуш, а ну прекрати! — раздался женский голос.

Охранник нехотя остановился и оглянулся.

Рядом стояла Шейдара, опять в красном как кровь платье.

До Равьера донесся терпкий запах ее духов.

— Что здесь произошло? — спросила женщина у двух других надсмотрщиков.

— Вот этот выхватил плеть у Сеуша и разломал, когда тот хотел наказать его дружка, — ответил один из пиратов, кивая на Сторда.

— Их обоих давно пора проучить, они слишком непокорны, —рявкнул Сеуш.

— Это должен решать Шубир, — возразила Шейдара. — Если вы с ними не справляетесь, отведите к моему брату, и он решит, что делать.

— Как тебя зовут? — женщина пристально глядела на Равьера.

— Амьер, — нехотя ответил он, вытирая кровь с лица.

Вблизи было заметно, что Шейдаре лет сорок, ряжом с уголками рта и под глазами заметны были первые морщинки, несмотря на румяна.

— Ты должен отвечать: «Амьер, госпожа!» — Сеуш ткнул в Равьера рукояткой плети. — А ну повтори, Тхоргхово отродье!

Равьер молчал.

— Видишь, Шейдара, какой своевольный. И он подает пример другим, — не унимался надсмотрщик.

— Я только вижу, что он не из тех слизняков, над которыми ты привык издеваться, Сеуш, — насмешливо ответила женщина.

А затем велела, указывая на Сторда и Равьера:

— Пусть их отведут к Шубиру.

Два надсмотрщика приказали пленникам идти за ними.

Дайнис и Равьер медленно брели по песку, цепь натирала ноги.

Шейдара неторопливо шла впереди в алом платье, как яркая южная бабочка. Она несколько раз останавливалась и оглядывалась, поджидая.

Равьер несколько раз замечал, как взгляд женщины останавливается на нем, словно оставляя на теле липкую паутину.

Шубир сидел на улице под легким навесом из светлой ткани. Он был раздет до пояса, а на груди у него виднелось черная татуировка в виде топора. Равьер знал, что так в Умарте клеймят каторжников, осужденных за убийство

Возле ног Шубира прямо на песке сидела растрепанная рыжая девка в мятом синем платье, полурасстегнутом на груди.

Перед главарем пиратов стоял кувшин, из которого он как раз наливал себе красную жидкость в глиняную кружку.

Он хмуро посмотрел на закованных пленников и двух надсмотрщиков, приведших их.

— Зачем вы притащили ко мне этот сброд?

— Шубир, они дерзкие и своевольные, не хотят работать и могут посеять смуту среди других пленников, — сказал Сеуш.

— Вот этот вырвал у меня плеть на глазах других и сломал ее, — он показал на Равьера.

— Это правда? — спросил Шубир, глядя на второго надсмотрщика, седого здоровяка.

— Перед этим Сеуш хлестанул его товарища. Вроде они ничего не делали, просто встали, ожидая, когда им подадут бревно.

— Не выгораживай их!— заорал Сеуш, багровея на глазах. — Он должен сейчас поплатиться за то, что отсек мне два пальца.

— Ты сам виноват, что не умеешь держать меч в руках, — Шубир отхлебнул вино.

— Где ты научился так драться? — спросил он у Сторда

— Я служил в армии герцога.

— Значит, был наемником? Убивал за деньги? Тогда пойдем ко мне, я тоже буду платить золотом, будешь убивать для меня, — главарь встал и, слегка пошатываясь, подошел к пленникам.

— И второго могу взять тоже, я слышал, мне рассказывали, что вы оба хорошо махали мечами.

— Я был солдатом. Не убивал невинных людей, не брал их в плен, чтобы продать, как скотину, не нападал на корабли, — ответил Дайнис.

— Значит, осуждаешь меня? — язык Шубира немного заплетался от выпитого.

Он ткнул пальцем в свое клеймо убийцы.

— Да, я сбежал с королевской каторги, как только предоставилась возможность, и не хочу туда снова возвращаться.

— Их обоих надо наказать за дерзость, Шубир, — набычился Сеуш. — Высечь кнутом для начала.

— Чтобы покупатели видели их исполосованные спины и снизили цену за крепких работников? Нет, пусть постоят у столба пару суток, глядишь, присмиреют. Не давайте им воды, — распорядился Шубир, налив себе новую кружку вина.

Сторда и Равьера отвели к стоящим неподалеку деревянным столбам, врытым в землю, и подняв руки кверху, крепко привязали, не давая возможности пошевелиться. Руки быстро затекли, тело занемело, ноги ломило. Солнце напекало голову, но скоро скрылось в туманных облаках. Скоро наказанных начала мучить жажда.

— Могло быть и похуже, Дайнис, — хрипло сказал Равьер. Он попробовал подвигать пальцами, но руки занемели и не слушались. Время текло медленно.

Наступила ночь, и все вокруг погрузилось во мглу.