— Вы за этим здесь?

Они строго посмотрели на меня, и брюнет представился:

— Специальное подразделение Лоусона. Прибыли для расследования взрыва в магической лавке. Я руководитель группы: маг Вильям Статсон. Это старший следователь: Ричард Белиостри, — указал он на бледного и Якоб Брош, — на шатена.

У меня подкосились ноги, и я присела на кровать рядом с мамой:

— Взрыва? Нашей магической лавки? Что с папой?

— Дай ауры немного, — нахмурившись, обратился старший группы к бледному.

И я почувствовала умиротворение и спокойствие.

— Вы не против, если мы зададим вам несколько вопросов по делу? — обратился маг ко мне, беря стул, и садясь, напротив.

Я кивнула.

Шатен достал из широких штанов мятую тетрадку и сел записывать мои ответы.

Полились стандартные вопросы:

— Вас зовут Хэйзи Слоусон?

Кивок.

— Сколько вам лет?

— Семнадцать, — замялась я, — скоро будет. — Что с моим отцом?

— Это мы и хотим выяснить. Вы знаете, где два часа назад был ваш отец?

— Я слышала, как утром он говорил маме, что сегодня весь день в лавке, — я почувствовала, как в горле защемило.

— Может ваш отец упоминал также о каких-нибудь экспериментах в лавке?

— Нет! Что вы! — закачала я головой, — эксперименты — это же высший уровень, у нас нет таких магов в городе. Вы думаете, что он погиб? — я наклонилась к магу и дотронулась до его руки, умоляющим взглядом показывая, как для меня важно знать правду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Он резко поднялся и заходил по комнате:

— Взрыв был очень мощным, хорошо, что лавка стояла в отдалении и не затронула другие. Все, кто там находился в момент взрыва, — он запнулся, — боюсь даже останков не найти.

Я закрыла глаза, пытаясь осознать страшное, но чувствовала только легкую эйфорию. Я открыла глаза и посмотрела на старшего следователя, Ричарда кажется.

— Вы вампир? — обратилась я к нему, — извините, просто никогда раньше не видела вампиров, вы мне сразу не понравились, а сейчас кажетесь самым прекрасным существом на свете. Это же странно? Не могли бы вы убрать эту свою ауру, я хочу понимать, что происходит.

Шатен хмыкнул на мою тираду. На бледнолицего Ричарда моя откровенность впечатления не произвела, он только холодно спросил:

— А вы плакать не начнете? Нам нужно закончить допрос, у нас мало времени, чтобы заниматься утешением.

Я пообещала, что спокойно отвечу на все вопросы без рыданий и истерик.

И тут же почувствовала себя живой. Мне и правда захотелось плакать, а не отвечать на безразличные вопросы, но я сдержала свое обещание, хотя и чувствовала, что глаза щиплет от едва сдерживаемых слез.

Их интересовало все: из чего складывалась наша жизнь, буквально по минутам. С кем общались, с кем дружили, наличие родственников, наши связи в столице.

Следственную группу очень заинтересовала личность Шейлы, на нее я тоже дала наиболее полную характеристику, умолчав о ее вспыльчивом характере. По остальным параметрам моя сестра была просто мечта поэта.

— Не понимаю, при чем тут моя сестра, она пять лет здесь не появляется, у нее своя жизнь, — сказала я, когда устала отвечать на их вопросы про ее учебу и личную жизнь в столице, о которых я могла только догадываться.

— Возможно не при чем, но мы должны проверить все варианты, — был дан сухой ответ и допрос снова продолжился.

Я потеряла счет времени и вздохнула с облегчением, когда группа закончила свою работу.

— Вы же знаете, что до конца следствия не имеете права покидать город? — уточнил Вильям Статсон, уходя, — я дам указание в местный участок, чтобы с вашей мамы взяли подписку о невыезде, когда она придет в себя. И пришлю к вам лекаря, пусть посмотрит ее душевное состояние. И уберите эти таблетки подальше, чтобы не провоцировать, — дал он последние указания.

Я закрыла за следственной группой дверь и наконец смогла дать выход внутренней боли.

Нет, я не плакала. Слезы застыли где-то посередине, сжимая горло. Я просто медленно разделась, сдирая с себя праздничное платье, кусок за куском, раздирая тонкую ткань, выплескивая все свои эмоции на безобидном материале.

А потом собрав остатки былого великолепия, запихнула в мусорный пакет.

Последующие действия я выполняла механически.

Нашла в шкафу самое темное платье, оно было темно-синим, почти черным.

Посмотрела маркировку таблеток, которые принимала мама. Запомнила. Нужно было выяснить, что с ними не так.

Маму уложила на кровать и накрыла пледом, она не противилась моим действиям.

Выглянула в окно. Вместе с уходом следственной группы опустела и улица.

Увидела нашего лекаря, который чуть ли не в припрыжку пересекал улицу.

«Быстро сработано» — безучастно подумала я, вспоминая обещание Вильяма Статсона.

И подумала, что после того как мистер Ковин осмотрит маму, нужно будет сходить на место взрыва, увидеть все своими глазами.

Иначе мозг ни в какую не хотел принимать реальность, было ощущение, что все, что происходит это чья-то злая шутка.

Пока не явился лекарь, успела черкануть пару строк Шейле о том, что произошло с папой, и отправила летуна в столицу, сестра тоже должна знать, что произошло.

Старый оборотень мистер Ковин любил поговорить со своими пациентами, иногда проявляя чрезмерное любопытство даже, не касающееся истории болезни. Но горожане с ним охотно делились личными переживаниями. Потому как мистер Ковин умел к себе расположить своим искренним участием и природным обаянием Двуликого.

Вот и сейчас, осматривая маму Хэйзи, он не переставал говорить о том, что произошло в городе.

«Этот взрыв главное событие города на многие года», — отстраненно подумала я, слушая непрерывающуюся речь.

Мистер Ковин сокрушался, что не видел, как прибыли следователи из столицы после взрыва.

— Сколько живу, а ни разу не видел портала! Представляешь, деточка, создать портал стоит баснословных денег! Не все тут так просто как кажется! Поговаривают, что в лавке было что-то запрещенное, вот она и взорвалась, но я думаю, что это заказ. Вот ты слышала о подобных случаях? А я интересуюсь немного тем, что происходит за пределами нашего города. И подобный случай не первый. Какой чистый взрыв! Ничего! Совершенно ничего не осталось! Никаких следов, ни магических, ни физических!

Я отстраненно понимала, что лекарь ведет себя несколько бесцеремонно, но он не вызывал негативных чувств своим поведением. Напрямую он свою ауру, конечно, не использовал, но ему и без нее хватало харизмы.

— И еще один из следователей: тигр, представляешь? Он от магической лавки до твоей двери в звериной ипостаси прошел. Что-то вынюхивал. Зеваки были в восторге! У нас в городе отродясь таких экспонатов не водилось. Ты почувствовала его влияние? Какая у него аура, настоящая, животная? — он пытливо заглядывал мне в глаза, пытаясь вызвать на разговор.

Я лишь пожимала плечами.

— Понимаю, деточка, не до того тебе. Как вы теперь одни с матерью? Ты же учиться хотела на счетовода после выпуска, если не путаю?

— Что с мамой? — видя, что лекарь закончил осмотр, задала я свой вопрос.

Разговаривать о том, как мы спланировали мою учебу с родителями, о том, что решили, как буду проходить практику у папы на работе, было выше моих сил.

Мистер Ковин приобнял меня за плечи, словно чувствовал, как мне сейчас нужна поддержка:

— Передоз. Но ничего страшного. К утру отойдет. Эти таблетки, что вы мне показали, пусть принимает постепенно, уменьшая дозу, с них резко слазить нельзя, а то будет такой откат, что стены будут трястись! Я вам напишу схему приема. Но она будет длинная, где это видано, столько лет на блокаторах!

— Разве не Вы выписывали рецепт? — удивилась я реакции оборотня.