– Хватит пытаться провести собственное расследование. Шестой недвусмысленно запретил тебе мешать нам, – напомнил мне указания Первый.

– Если бы не я, вы смерть Видящего нескоро обнаружили! – повысил я голос.

– Завтра обнаружили, – голос комиссара был спокоен, он не старался меня запугать, как Шестой. – Не стоит считать себя умнее всех, мы отрабатываем все версии. И среди них есть также и возможность твоего сговора с Видящим. А теперь, оказавшись среди первых обнаруживших тело Видящего, ты создал новые версии касательно тебя, заодно приплетя сюда и Злорадство. Для следствия ты, Скука, Видящий, а теперь еще и Злорадство – одинаковые подозреваемые, мы не разделяем вас по каким-либо признакам. И скажу тебе честно, Скука, который сейчас ведет свой обычный образ жизни, гораздо меньше взывает подозрений, чем ты.

– Да при чем тут вообще Злорадство? Вы сами поставили его следить за мной, – проигнорировал я информацию по Скуке, считая ее простым запугиванием, чтобы я меньше лез в следствие.

– Именно. Ему давался шанс реабилитировать себя как наставника и учителя. Он этого не понял и полностью провалился. Более чем за год ты не обзавелся никакими знакомыми среди носителей, с каждым днем все больше погружаясь в асоциальность. Ты не понимаешь структуру нашей власти, следствием чего является полное отсутствие субординации. Твое откровенно идиотическое поведение с жертвами, эти никому не нужные проповеди. Все это привело тебя к ситуации, в которой ты находишься сейчас, создавая проблемы нам и всему обществу носителей. А первопричина всему этому – наплевательское отношение к своим обязанностям учителя и наставника. И даже в нынешней экстренной ситуации, когда Злорадство обязан был полностью контролировать твое перемещение и оберегать от необдуманных поступков, он почему-то шел на поводу у тебя. Василий размяк и забыл, что мы не просто сообщество, а полноценная действующая армия, в которой каждый должен знать свое место и беспрекословно подчиняться командованию. Злорадство – отличный боец с большим послужным списком, выслугой лет и неординарными талантами, но все они бесполезны, если неуправляемы.

Первый мне нравился больше Шестого, в его речах не было запугивания и агрессии, только четкий расчет и логика. Он бы мог мне даже понравиться, если бы не засевшая в мозгу кровавая надпись на стене «Беги» и слова Видящего во сне о вранье и беспринципности комиссаров.

– Кем вы замените Злорадство? – спросил я Первого.

– Никем. Дело набрало такие обороты, что требует постоянной слежки за тобой. Сбежавшая кукла – это одно, а убийство Видящего, да еще и с такой жестокостью, совсем другое. Прорабатывается множество версий, но во всех огромное количество пробелов. Нам остается только ждать, как ситуация будет развиваться дальше.

– И вы надеетесь, что развиваться она будет вокруг меня? – задал я скорее риторический вопрос. – И постоянное наблюдение за мной позволит оперативно взять ее под контроль?

– Да.

– Значит, от меня требуется просто изображать из себя приманку?

– От тебя требуется просто жить и не искать новых приключений. Последние дни показали, что они сами найдут тебя. Можешь быть свободен, – резко завершил общение комиссар, пассажирская дверь открылась.

За последние дни жизнь уже второй раз резко менялась. Сначала меня заставили сменить место жительства, навязав не самого приятного соседа в лице Злорадства. И только у нас наладилось общение, его отстранили, сообщив о постоянном наблюдении за мной. Трудно было выбрать, что неприятнее – сосед со скверным характером или невидимый «большой брат». Василий был полезен своим опытом и знакомствами, теперь же я был совсем один и полагаться мог только на себя, что не внушало надежд.

От дома Видящего до моего временного жилья было около тридцати минут небыстрым шагом, потому я решил не пользоваться транспортом, а добраться туда своим ходом, попутно созерцая, как изменился мой мир детства.

Мыслей было много, унять их бег было довольно трудно. Перескакивая с анализа одной из них к другой, я убедился в тщетности этого занятия. Каждая порождала только вопросы, поиск ответов на которые мог привести лишь к очередным претензиям со стороны комиссаров, особенно сейчас, когда за мной велось наблюдение. Самым здравым в этой ситуации было перестать искать себе приключения, как и советовал мне Первый. Постараться просто не думать о вранье Скуки и скорой помощи, которая фальсифицировала диагноз, об умной кукле. И с этим я мог справиться, но жесткое убийство и кровавая надпись «Беги» никак не хотели просто осесть на дне моей памяти. К сожалению, все намеки Видящего оставались лишь намеками, не давая никакой конкретики. Куда мне нужно было бежать? Почему комиссары так опасны? Да и более того, почему я вообще должен был ему верить?

«Все! Хватит!» Нужно было срочно выкинуть все это из головы. Так можно было довести себя до безумия. Больше года спокойной, размеренной жизни и столько событий за последние два дня. Мне нужна была передышка. Необходимо было отвлечься. И я знал, кто может мне помочь в этом. Юля, девушка-администратор.

Мысли о ней вновь пробудили то странное, едва заметное чувство, которого не должно было быть. Легкая эйфория прокатилась по всему телу, намекая, что со мной что-то не то. Но мне уже было все равно. Как любой человек, испытывающий незначительную боль, не бежит сразу к врачу, а ждет, когда она пройдет сама или перерастет в острую фазу. Так и я решил, что буду разбираться, что же это за странные чувства, спонтанно возникающие во мне, только в случае возникновения дискомфорта от них.

Меня нельзя было назвать мужчиной, пользующимся популярностью у женщин. Первый и, к моему счастью, последний раз я знакомился с девушкой почти десять лет назад, и это была моя будущая жена. До сих мне было неясно, что же такое она углядела в щупленьком двадцатилетнем юнце, все еще ведущем неравный бой с прыщами и проплешинами в щетине. Тогда я был простым человеком с чувствами. Волнение порождало страх, неуверенность, тремор в конечностях и нечеткость речи при любых попытках знакомства с противоположным полом. Сейчас все это было мне неведомо. Также сильным подспорьем были неограниченные финансы, щедро предоставленные Конторой.

– Молодой человек! Не подскажете, сколько времени? – отвлек меня от размышлений очень знакомый женский голос.

Обернувшись, я увидел ее. Последний раз мы виделись полтора года назад, за несколько дней до моей смерти.

Видимо, мой организм был удивлен не меньше моего. Мне резко сперло дыхание, ноги налились свинцом, а перед глазами побежали черные квадратики. Несколько секунд – и тьма. Я потерял сознание.

Хотя нет, скорее это был обморок, забвение или наваждение, потому что сознание очень активно прорисовывало мне очередную сцену из моей жизни, намекая, что никуда оно не терялось.

В этот раз все было куда более знакомо. Я сразу вспомнил спальню, в которой мы провели не один год с моей теперь уже бывшей женой. Она сидела на краю кровати и тихо плакала, рядом в кроватке спала дочь. Больше двух лет назад они уехали от меня, и почти полтора года я не виделся с ними. Мне очень хотелось, чтобы те самые фантомные чувства, которые почему-то вызвала Юля и приближение к квартире Видящего, сейчас проснулись во мне. Чтобы хоть далекий отголосок любви к жене вдруг встрепенулся во мне или нежность к дочери. Но не происходило ничего, я стоял, смотрел на них и не испытывал ничего.

Дверь в спальню резко распахнулась, и вошел я. Ненависть бурлила во мне, она подстегивалась злобой, голодом и усталостью. Это были моменты абсолютной невменяемости, с которыми я не мог справиться, да и, скорее всего, просто не хотел. Человек всегда легко оправдывает свое поведение и поступки характером. На самом же деле это просто нежелание работать над собой и ставить чужие интересы хотя бы наравне со своими.

Это был замкнутый круг, я ненавидел свою работу, начальника, коллег, всех людей, пробки, общественный транспорт, а приходя домой, выливал всю эту ненависть на нее, а после, успокоившись, ненавидел себя. Это продолжалось семь долгих лет.