Какая мразь! Этого я не могу стерпеть:

— Сукин сын! Не позволю чернить память моего брата!

Вскакиваю и, сбив локтем настольную лампу, перепрыгиваю через стол. Капитан Рэндел шарахается от меня, маленький и сухопарый, но он вовсе не испуган. Напротив, кажется очень довольным, что удалось пробить стену моего самообладания, хитро и насмешливо щурится, дергает верхней губой, обнажая ровные желтые зубы.

Сержант и стенографист оттаскивают меня от следователя. Выворачивают плечи так, что скрипят кости, а я чуть не вою от боли. На запястьях защелкиваются тугие наручники.

— Сядь. Отвечай на вопрос.

С трудом перевожу дыхание.

— Я не помню, какой вопрос вы задали, господин капитан.

Прихожу в себя, понимая, что моя дурацкая вспышка может очень навредить. С особистом лучше не ссориться.

— Светлова Татьяна рассказала, что ты был в близких, дружественных отношениях с нарьягом. Он обучал тебя языку. С какой целью?

Урод! Пока мы с Жаном устраивали раненных мятежников, успел допросить измученную, подавленную горем Таню.

— Я хотел лучше его понимать.

— Повторяю вопрос, с какой целью?

— Мне нечего ответить. Никакой определенной цели не было.

— Тебе лучше ничего не скрывать, Райт, — с угрозой произносит Рэндел, — Слишком уж многое говорит против тебя.

— Я не военнослужащий и нахожусь не под вашей юрисдикцией.

— К сожалению, порталы перекрыты, и мы не может запросить данных о тебе, а идентификационный номер ты предусмотрительно потерял. Но это не поможет тебе нас обмануть.

— Я не обманываю, господин капитан.

Он улыбается бледной, ничего не значащей улыбкой.

— Нам еще предстоит разобраться в этом. Сержант, уведите его.

Оставшиеся в нарских землях военные части империи заняли городок под названием Крикха в ста милях от Нарголлы. За основательными, сложенными из неотесанного камня стенами скрывалась ошеломляющая нищета. Убогие голодранцы, странные, округлой формы здания, барханы песка прямо на улицах. Худые облезлые псы. Звенящие бубенчики на единственном двухэтажном здании. Когда-то здесь было что-то вроде духовной семинарии на нарьягский лад, но сейчас его занял начальник гарнизона и военная комендатура. Меня поместили в подвал пристроя, где кельи похожи на камеры в военной тюрьме.

Узкая щель под потолком заменяла окно, необструганное бревно — койку. Два раза в день приносили жидкую баланду, куда сердобольный сержант старался подложить куски мяса. Наручники, правда, сняли. Я провел в каземате двое суток, изнывая от безделья и глухой подсердечной тоски.

На третий день меня снова повели на допрос. Ни в чем не виноватый сержант защелкнул за спиной наручники и втолкнул в уже знакомое помещение с большим столом и слепящей глаза лампой.

Я сощурился, не имея возможности закрыться от яркого света. За столом двое, лиц не видно, но знакомый голос расставляет все по своим местам.

— Господин Райт, как вы себя чувствуете?

Капитан выходит из тени, теперь я отлично вижу его узкое, как у хорька, лицо, поры на носу, уже наметившуюся лысину.

Я едва удерживаюсь от колкости. С чего бы это такая вежливость? Решил сыграть добренького следователя?

— Отлично, господин капитан.

— Выспались, отдохнули?

Теперь я уже ничего не понимаю. Что это с ним?

— Да, господин капитан.

— Ну что ж, вы можете быть свободны.

Сказать, что я удивлен, означает не сказать ничего. Ошеломленный неожиданным поворотом дела, пытаюсь собраться с мыслями. Особист по-своему понимает мое молчание.

— Вы, видимо, ждете извинений? Я готов принести их. К сожалению, от оплошности никто не застрахован. Имела место служебная ошибка, но все выяснилось. Вы можете быть свободны, господин Райт.

Сержант снимает с меня наручники. Я повожу плечами, вывернутые суставы слегка отзываются на движение.

— Могу узнать, кому я обязан свободой? — спрашиваю я.

— Получены новые сведения, — на удивление охотно отзывается Рэндел, — ваш друг Константин Краснов пришел в себя и дал показания. Мы вычислили шпиона Ромари Алвано.

— Кто это был?

— Теперь уже неважно, но если вам так хочется… — пожимает плечами капитан, — вы знали этого человека под именем Вера Строгова. На самом деле ее имя Эльви Крайер, член террористической организации «Лефтхэнд».

Мне кажется, что сердце в груди останавливается, в висках молоточками хрустальный звон. Как все просто оказалось. О моем визите на аэродром знали трое, в их числе и Вера.

— Она мертва?

— По всей видимости. Командор Алвано умеет заметать следы. В каземат, где находилась Крайер, попал осколочный фугас. Никто не выжил.

— Понятно.

Сказать больше нечего.

— Вы можете свободно перемещаться про Крикхе, господин Райт, — предупреждает Рэндел, — но не покидайте гарнизон до окончания разбирательства. Возможно, от вас потребуется уточнить некоторые детали.

— Хорошо. Я хотел бы… увидеть Костю и Таню Светлову.

— А вот с этим прийдется повременить, — раздается голос за кругом света, — капитан, мне надо поговорить с господином Райтом наедине.

Капитан и сержант выходят, прикрыв дверь. Щелкает выключатель лампы, и мне кажется, что я оказался в темноте. Перед глазами плавают черно-багровые пятна.

Мой пока невидимый собеседник молчит, его шумное, с признаками одышки, дыхание хорошо мне слышно. Наконец, глаза привыкают к полутьме, и я могу его разглядеть. Это начальник гарнизона Крикхи полковник Стивенс. Он сильно изменился с тех пор, как я видел его в последний раз: в нашем доме, мне было лет пять. Но не настолько, чтобы не узнать крупное лицо с неправильным, бульдожьим прикусом и широко расставленными глазами.

— Будто время повернулось вспять, — молвит начальник гарнизона глухо, теребит портсигар и подвигает пепельницу, — одно лицо с братом, тебе говорили, Дан?

Закуривает сам и протягивает мне. Дорогие сигареты «Лэнд оф дарк», крепкие, с терпким вкусом.

— Говорили, господин Стивенс, — киваю, с удовольствием затягиваясь. После отвратительной «звезды» просто блаженство.

— Откуда ты взялся под Нарголлой? Можешь мне честно, я никому не скажу.

— Помогал мятежникам.

Он стряхивает пепел в глиняную пепельницу, задумчиво трет пальцами кончик носа.

— Не хочешь — не говори. Ко мне девочка пришла, Татьяна, пробилась, ее не пускали. Она мне и рассказала о тебе.

— Спасибо, что помогли, — с чувством говорю я. Танюшку, спасительницу, расцелую, как увижу!

Стивенс рассеяно кивает.

— Мне все равно, что ты там натворил в междумирье прежде, чем удрал, — произносит он с такой уверенностью в своих словах, что мне делается холодно, — ты не мой солдат и можешь быть свободен. Но я надеюсь на некоторую откровенность с твоей стороны.

— Почему вы так уверены, что я сбежал? — напряженно интересуюсь я, запястья еще остро ощущают тугой холод наручников.

— Потому что надо быть полным идиотом, чтобы отказаться от роли зятя лидера Умано ради каких-то повстанцев. После смерти брата прошло больше года, значит нечто иное подвигло тебя покинуть райское место и искать себе приключения на за… мягкое место. Элементарная логика, мой мальчик.

— А если все не так?

— Станешь рассказывать, что поссорился с невестой и в пику ей отправился в Нарголлу? И снова я тебе не поверю. Очень уж удачно совпало подписание мирного договора с твоим бегством.

Он знает. Мне крышка!

— Чего вы хотите от меня?

— Давай просто вместе подумаем. Может быть, вдвоем мы сумеем найти разгадку, — начальник гарнизона перевел дух, — год назад я и наши общие с твоим братом друзья пытались получить его личное дело и документы, касающиеся гибели Корда в Нарланде. Однако дело об убийстве подполковника Райта оказалось строго засекречено, а после и вовсе исчезло из архива штаба. Исходя из этого, мы сделали два вывода…

— Кто это мы? — подозрительно спрашиваю я.

— Прежде всего, непосредственный начальник твоего брата Мануэль Форка и другие высокие военные чины, — отвечает Стивенс, еще сильнее выдвигая нижнюю челюсть. — Нам дали понять, что дело под контролем самого Рагварна, и те, кто попытается узнать правду, будут незаметно и быстро сняты с занимаемых должностей.